Железное Сердце (ЛП) - Варела Нина (книги регистрация онлайн .txt, .fb2) 📗
Эйла убрала нож. Раздался слабый, почти неслышный звук. Как будто щёлкнула задвижка.
Но ничего не произошло.
Эйла присела на корточки, ожидая, когда глаза Крайер откроются, когда её грудь снова поднимется и опадёт.
Ничего.
– Эйла, – сказала Йезен.
– Нет, – сказала Эйла громче. Думай, думай. Почему оно не заработало? В чём разница? Что нужно сделать, чтобы вдохнуть жизнь в это сердце?
Единственный раз, когда она видела, как Турмалин оживает, это было в руках мальчика с молотком. Он делал бомбу. Эйла вспомнила символы, которые он выгравировал на поверхности бомбы, готовые к приведению в действие каплей крови: огонь, селитра, сера, известь, соль. И она вспомнила, что сказала леди Дир в тот залитый солнцем полдень во дворце в Талене.
Ты слышала о языке цветов?
Белые розы обозначают тайну, олеандр – осторожность. Сложи вместе разные цветы, и у тебя получится целое послание. То же самое и язык мастеров.
– Эйла, – снова позвала Йезен, но Эйла не слушала. Она снова схватила нож и склонилась над безжизненным телом Крайер, прикусив губу так сильно, что почувствовала вкус крови.
Из огня, селитры и серы получилась бомба. С этого она и начнёт. Ей нужна энергия, но не слишком много сразу; медленное горение, а не взрыв. Эйла придержала синий камень на месте одной рукой, стараясь не прикасаться к венам, а другой опустила нож. Самым кончиком лезвия она начала выцарапывать первый символ на поверхности сердца Йоры – Крайер.
Луна и вода для трансформации. Огонь для энергии, сдерживаемой землёй, чтобы она не выходила из-под контроля. Фосфор для вызова света; магний для поддержания его горения. Соль и медь для жизни, для крови. Эйла вырезала восемь символов в форме круга. Затем в центре она соединила их восьмиконечной звездой. Она чувствовала на себе взгляд Йезен, но не поднимала глаз. Она просто провела ножом по подушечке большого пальца, подождала, пока выступит красная капелька крови, и прижала палец к восьмиконечной звезде.
Ничего не произошло. О боги, о боги... Эйла уже собиралась всё бросить, паника подступала к горлу, когда...
Турмалин начал светиться.
От него пошёл бледно-синий свет, как будто камень был фонарем, а Эйла только что зажгла свечу, свет которой отразился на нижней стороне подбородка Крайер, освещая лицо Йезен снизу. Но...
Эйла выдохнула.
Светилось не только сердце. По всему телу Крайер, по рукам, ногам и открытой части груди пошли крошечные трещинки. Нет… не трещины, символы. Они, должно быть, существовали всё это время, невидимые глазу: алхимические символы, выгравированные на коже этой Рукотворной девушки. Теперь, когда сила Турмалина распространилась по всему её телу, символы светились, излучая чистый белый свет, мерцающий ещё ярче с каждым ударом сердца Крайер.
– Получилось, – благоговейно сказала Йезен. – Не могу поверить, что всё получилось. Новое сердце.
Окно музыкального салона взорвалось.
Эйла и Йезен даже не успели среагировать, как в разбитое окно влетела фигура. Стекло захрустело под сапогами, когда незнакомец упал на каменный пол. Он были одет во всё чёрное, его лицо скрывала серебристая металлическая маска. Хранитель?
– Я здесь ради дочери правителя, – сказал Хранитель, его низкий, грубый голос приглушался маской. – Отдайте её и живите. В случае сопротивления вы умрёте.
– Я буду сопротивляться, – сказала Эйла.
– Тогда умри.
Хранитель преодолел расстояние между ними меньше чем за секунду. Эйла бросилась через тело Крайер, нанося удары ножом вслепую. Её потрясло: когда удалось поранить Хранителя, фиолетовая кровь забрызгала пол, но это была всего лишь царапина. Хранитель, устрашающе молчаливый, безмолвный, как и все автомы, запустил руку ей в волосы и рывком выпрямил её. Эйла мельком увидела его глаза сквозь прорези в маске. Затем она начала яростно сопротивляться его хватке, тыча ножом во всё, до чего могла дотянуться, надеясь только выиграть Йезен и Крайер немного времени.
– Ты служанка, – сказал Хранитель. Он держал Эйлу на вытянутой руке. Она не могла дотянуться до него, её кинжал оказался бесполезен.
– Ну и что с того? – прорычала она.
– Тебе не повезло, – сказал Хранитель. – Скиру Киноку нужна живой только дочь правителя. Все остальные умрут. Но служанка умрёт мучительной смертью.
Её отшвырнули в сторону. Она сильно ударилась о стену, раскроив череп о камень, и рухнула на пол. У Эйлы закружилась голова, она задыхалась, к горлу подступила желчь, и она увидела только пару надвигающихся на неё блестящих чёрных сапог, прежде чем её снова подняли на ноги. Хранитель откинул её голову назад, обнажая горло, и Эйла вцепилась когтями в его запястье – она потеряла нож, когда падала, слышала, как он звякнул о каменные плиты, – но этого было недостаточно, это было ничто. Даже самый сильный человек не мог соперничать с силой автома, а Эйла, хотя и быстрая и умная, была не самой сильной.
Хранитель позволил ей безнадёжно сопротивляться ещё несколько секунд, затем снова швырнул её об пол. Эйла вскрикнула и свернулась калачиком, подняв руки, чтобы защитить голову, ожидая удара, удара ножом, но его не последовало. Хранитель сказал ей, что она умрёт долгой и мучительной смертью, и он не шутил. Вместо того, чтобы целиться ей в череп, он отвёл ногу назад и пнул её в голень.
Боль была неописуемой. Как будто кто-то взорвал пороховую бомбу на ноге, но вместо того, чтобы разнести её на куски, взрыв просто продолжался. Эйла услышала, как кость треснула под ботинком Хранителя, почувствовала, что нога горит, наверняка она сломана, окровавлена и искалечена, а кожа не выдержит такой сильной боли. Эйла почувствовала, что кричит. Крик вырвался из горла, животный и грубый звук, на который она, как ей казалось, сама не способна. Боль теперь расходилась по телу, накатывая волнами, разум вспыхивал белым, она снова кричала, если бы боль продлилась ещё хоть мгновение, даже одно мгновение, она бы сошла с ума. Где Хранитель? Почему он просто не прикончит её?
Тяжело дыша, стараясь не блевать, Эйла приоткрыла один глаз. Хранитель… пропал?
Нет.
Крайер очнулась. Она была на ногах, и она была великолепна, даже сквозь пелену боли. Руны по-прежнему светились на её руках, ключице, даже на щеках и лбу. Йезен успела зашить ей грудь, но Эйла видела, как пульсирует синее сердце, а свечение струится прямо под кожей. И её глаза… её глаза светились серебристо-белым светом. Совсем как у Йоры. В этом была сила Турмалина. Энергия, получаемая не от крови, страданий и смерти, а от стихий, магии, чрева земли.
Она была безоружна, но это не имело значения. Она шагнула вперед, и Хранитель отступил назад. Он размахивал кинжалом, но его рука дрожала так сильно, что лезвие тряслось в воздухе.
Он боялся Крайер.
Он был в ужасе.
Крайер сделала выпад. Хранитель отполз назад и выбрался через разбитое окно, а затем снова остались только Крайер, Эйла и Йезен. В салоне воцарилась тишина, если не считать резкого, прерывистого дыхания Эйлы.
– Эйла, – сказала Крайер и, пробежав через всю комнату, упала на колени рядом с Эйлой.
Она беспомощно водила руками по телу Эйлы, по её ноге. Эйла не видела собственной голени – она не могла пошевелиться, едва держала глаза открытыми. Но что бы ни увидела Крайер, её черты исказились от ужаса.
– Акушерка Йезен, – сказала она резко и сдержанно. О, дело плохо. Единственный раз, когда Эйла слышала, чтобы Крайер говорила подобным тоном, было, когда Кинок приставил меч к горлу Эйлы. – Акушерка Йезен, ей нужен врач. Немедленно.
За окном музыкального салона прозвучали звуки боевых рогов, похожие на рёв животных. Время шло, и Крайер говорила:
– Эйла, проснись, Эйла, открой глаза, ну же, – и над Эйлой нависла вторая фигура, вся призрачно-белая, как платье Люны на рыночной площади тысячу лет назад, ещё до всего.
Говорила Йезен. Её голос был выше, чем у Крайер, высокий, как колокольчик. Эйла разбирала только каждое третье слово: "осколки кости… кровоток… убьёт её…"
