Невеста берсерка (СИ) - Федорова Екатерина (лучшие книги .txt) 📗
В Йорингард.
Когда до берега с драккарами осталось не больше двух полетов стрелы, Харальд бросил весла. Потянулся к борту лодки, зачерпнул морской воды, плеснул себе в лицо.
Замер, глядя на Йорингард.
Он стоит на лезвии меча. Немного яда, натекшего с ядовитых клыков Ермунгарда — и его занесет в одну сторону. Проснется ярость Одина, ненавидящего Мирового Змея. И он, Харальд, станет существом с тремя головами. Весь засияет серебром, поднимется в небо, которое отравит…
Но немного крови Мирового Змея, добавленной ему в кровь — и его занесет уже в другую сторону. Дар Одина, живущий в нем, заснет, а сам он станет похож на Ермунгарда.
Как спокойно ему жилось, пока не миновала его тридцать первая зима.
Лицо Харальда перекосилось в кривой усмешке. Похоже, он просто созрел для линьки. Как змея, которой пришло время расставаться со старой шкурой.
Но были же и другие драконы, мелькнула у него вдруг мысль. Иначе не осталось бы легенд о них — и драконьих голов на кораблях нартвегов. Они были, но мир все еще цел…
Прежде, тяжело припомнил Харальд, боги жили дружно. До тех пор, пока Локи не подстроил смерть Бальдра, сына Одина.
До этого все они обитали в Асгарде, как родичи. Даже Ермунгард жил кода-то там. Выходит, те драконы родились и жили до того, как богов разделила месть и ненависть…
А тем, кто родился потом, Ермунгард оторвал лишние головы и превратил в свое подобие.
Он опять плеснул в лицо морской водой. Соль горчила на губах.
Интересно, почему родитель просто не прикончил его, Харальда? Чтобы Рагнарек уж точно не наступил? На отцовскую любовь ему рассчитывать не приходится.
А человека, ходившего много лет в походы, Мировому Змею убить нетрудно. Нагнать шторм посильней — и все.
Если только его смерть, мелькнула у Харальда мысль, не грозит Ермунгарду чем-то еще. Жаль, что сам Змей не расскажет, что такого произойдет, если сын погибнет. Или все-таки расскажет? Особенно, если жертва будет подостойнее…
Скажем, король Готфрид, хозяин торгаша.
Но оставалась еще одна тайна — нет, целых две, поправился Харальд. Зачем Мировой Змей зачал сына, если это грозит ему и всему миру Рагнареком?
И почему при виде девчонки, привезенной из славянских земель, он берет верх и над плотью, доставшейся ему от отца, и над даром Одина?
Харальд посидел еще немного, не касаясь весел. Йорингард был виден отсюда как на ладони. Вдоль стен редкой цепью сверкали огни костров. Крохотными муравьями возле них стояли люди.
Его люди. Покачивались у берега драккары — его драккары.
Я хочу, чтобы этот мир жил, остервенело подумал вдруг Харальд. Хочу, чтобы все то, что его наполняет — победы, смерти врагов, тепло моей женщины — продолжалось. И чтобы время от времени стирать с лица брызги, неважно от чего, от пенной волны или после доброго удара. Чтобы у жизни был вкус мягких губ девчонки.
А еще еды и эля на его пиру — не таком, как сегодня, а настоящем, после окончательной победы. Чтобы слышать приветственные крики и хохот своих людей, видеть их преданные взгляды…
Руки сами нащупали рукояти весел. В первый гребок Харальд вложил столько силы, что ясеневые весла жалобно скрипнули, швырнув лодку вперед.
Ярл Турле выдавил кривую улыбку, когда Харальд наконец вернулся в зал. Спросил, едва внук опустился рядом:
— Что там было? Тебя и впрямь пытались убить?
— Нет, — буркнул Харальд. — Мой отец прислал дар к моему сговору. И поскольку это был первый дар отца за всю мою жизнь, я не сразу разобрался, что к чему. Пришлось сплавать и спросить.
Турле замолчал, нахохлившись.
Харальд торопливо поднял свою чашу. Рявкнул, глядя в зал, напряженно молчавший с того момента, как он появился:
— За моих людей. За тех, кто ходил со мной в походы — и еще не раз пойдет.
По лицам поползли улыбки, чаши поднялись в ответ. Харальд, переждав ответные крики, кивнул Свальду. Указал взглядом на стул Сванхильд.
Брат пересел. И тут же спросил:
— Твоя невеста больше не вернется к столу?
— Нет. — Харальд одно мгновенье размышлял — может, спросить брата о том, что его интересовало, наедине?
Но тут же подумал — Свальд все равно разболтает все отцу, а тот доложит деду. Нет смысла прятаться.
Он выждал немного и негромко спросил:
— Кстати, брат… где ты украл ту, что стала теперь моей невестой?
— Под Ладогой. — Свальд горделиво улыбнулся. — Там сейчас правит Рюрик, это было опасно…
— Да ты герой, — проворчал Харальд. — Помню, девка от тебя еще и сбежала. И сестру с собой увела. И как ты с ней справился, ума не приложу…
Улыбка Свальда приувяла.
— Как я помню, от тебя она тоже сбежала, брат.
— Да, непокорная, — согласился Харальд. — И поскольку я, в отличие от тебя, не герой, пришлось сделать ее своей невестой. Чтобы не бегала больше. А почему ты украл именно этих двоих, Свальд? Самому понравились?
— Они, дурехи, сидели на берегу одни, — объявил брат. — И ушли слишком далеко от городской стены. Я, честно говоря, после побега их обеих чуть в жертву не принес…
Харальд хлебнул еще эля, не чувствуя вкуса. Спросил:
— И что же удержало?
— Да… — Свальд поморщился. — Я хотел обеих в воду побросать, связанными — поскольку они с моего драккара голову драконью своровали, чтобы уплыть. Но едва сказал об этом, как тучи луну закрыли. И нехорошо так на реке стало, тихо слишком. Вот я и решил — не к спеху.
— Больше ничего? — не утерпев, спросил Харальд.
Свальд задумался.
— Да нет, ничего такого. Кстати, когда к тебе плыли, погода отличная стояла. Ветер все время в корму дул, гребцы ни разу на весла не сели.
Забавно, подумал Харальд. Кажется, и тут чье-то вмешательство…
Он посидел на пиру еще немного, для приличия. Потом повернулся к деду, попросил:
— Ярл Турле, будь и дальше хозяином на моем пиру. Я схожу проверю посты, обойду крепость. Пока Гудрем жив, его драккары могут налететь в любой момент…
Турле с готовностью кивнул.
— Иди, Харальд. Истинный воин думает о войне даже на пиру. Учись, Свальд.
Он и впрямь побродил по крепости, проверяя посты.
Возле главного дома уже шумели — эля наконец-то выпили достаточно, чтобы перейти к мордобою. Сквозь выкрики пробивался высокий голос скальда — дед, как и положено викингу прежних лет, опрокидывал чаши исключительно под висы и прочие песнопения.
У ворот торчал Убби, на берегу болтался Свейн — вместе с Бъерном и Ларсом. Его люди, как и он, пренебрегли пиром ради дела. Но если Свейн с Убби это сделали по его приказу, то двое последних ушли с пира сами.
И Харальд, повернув к женскому дому, даже испытал некоторое смущение. Но тут же оправдался перед собой — нужно проверить, как там Сванхильд. Отогрелась ли. Еще заболеет…
В женском доме было тихо. У одной из опочиваленок в самом начале прохода торчали его воины. И среди них Кейлев с двумя сыновьями.
— Свободны, — распорядился Харальд. — Все.
Кейлев, быстро переглянувшись с сыновьями, предложил:
— Может, отвести Сванхильд в другое место? Та, темноволосая, которую ты сюда отправил, еще недавно хныкала на весь дом. Мой сын еле сумел ей втолковать, чтобы заткнулась…
— Я сам присмотрю за твоей дочерью, — спокойно сказал Харальд. — Иди, Кейлев. Только не на пир, а сразу спать — и ты, и твои сыновья. Хочу, чтобы завтра утром вы сменили Свейна и Убби, которые сегодня приглядывают за крепостью. И отдай плащ хозяину. Скажи, что ярл его благодарит.
Он скинул с плеч короткий и узковатый для него плащ. Дождался, пока все уйдут, затем открыл дверь, за которой была Сванхильд.
Одинокий светильник освещал неширокую кровать, занимавшую половину каморки. Золотистые волосы свешивались с края постели. Она уснула прямо в плаще…
Харальд подошел, присел перед кроватью на корточки. Осторожно отодвинул полу, открывая лицо.
