Безграничная (ЛП) - Хэнд Синтия (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Но это не все, — маленький, яркий голос звенит в моей голове. Мой собственный голос. — Ты стремилась защитить его. Ты пожертвовала собой, собственной душой, чтобы он мог жить. Ты поставила его благополучие выше собственного. Ты любишь его.
Я люблю его. Я спрячу эту мысль внутри меня, где никто не сможет ее коснуться. Так или иначе, я сохраню ее. Я сформирую ее во что-то, что смогу использовать, чтобы защитить себя, когда меня заберут в ад.
Азаэль издает удушающий звук. Я отодвигаюсь от него, вес его тяжелых крыльев вокруг меня, и борюсь, чтобы увидеть что-то, но нет ничего, кроме тьмы. Его рот открыт, задыхаясь, будто ему не хватает воздуха, и по-прежнему хриплый звук выходит из его горла.
— Отец? — неуверенно спрашивает Люси.
Он шатается, утаскивая меня с собой. Его крылья опадают вокруг меня, и вот когда мы все видим сияющий меч, торчащий в его груди. Я поразила его в сердце. Лезвие осветляется, когда я поправляю захват на ручке. Вся плоть вокруг его раны шипит, она нагревается и жжет, как в лесу с Семъйязой, когда я испортила его ухо сиянием, но эта рана гораздо большего масштаба.
Рот Азаэля открывается и закрывается, но не выходит и звука. Свет моего меча вливается в него. Он смотрит на меня, будто не узнает, его руки хватаются за мои плечи, но вдруг он неожиданно ослаб, и я сильна, очень, очень сильна.
Я вонзаю меч глубже.
Он кричит, затем звук агонии, который сотрясает стены сарая и заставляет всех, кроме меня прикрыть уши. Лампочка над нашими головами взрывается и осколки осыпаются на нас. От Азаэля исходит дым, когда он наклоняется ко мне, и я хочу отстраниться. Мои зубы сжимаются, когда я прижимаю руку к его ключице и вытаскиваю яркий меч из его тела. Отхожу назад. Он падает на колени, и моя рука движется самостоятельно, чтобы отрезать огромный кусок черного крыла с его плеча. Он разрывается на куски перьев и дыма. Но Азаэль, кажется, даже не чувствует этого. Его рука все еще у его сердца, и вдруг он поднимает руки к небу с молчаливой виной.
— Прости меня, — хрипит он, и затем падает лицом на грязный пол сарая и исчезает.
Все молчат. На минуту я склоняю голову, волосы в беспорядке ниспадают на лицо, жар сияющего меча все еще струится сквозь меня, вверх по моей руке, складываясь вокруг моего локтя в яркие завитки. Затем я смотрю на Люси. Она все еще держит Такера за руку, ее лицо перекашивается от ужаса и тревоги.
— Отпусти его, — говорю я.
Она притягивает его ближе. Кинжал печали снова появляется в ее руке, колеблется, но все еще там, достаточно существенный, чтобы принести вред, и она держит его, указывая на всех нас.
— Отойдите, — произносит она, ее темные глаза расширяются от паники.
У нее сейчас преимущество, превосходство без ее большого плохого отца, указывающего, что она хочет, но она все еще опасна. Она легко может убить Такера. Она хочет этого.
— Дай ему уйти, — говорю я снова более твердо.
— Люс, — мягко говорит Джеффри, шагая вперед. Кристиан опускает свой круг сияния, и сарай погружается во тьму. Я даже не знаю, который сейчас час, день или ночь, бледный свет снаружи окна это восход или заход. Поскольку время здесь ненадежное, не знаю, сколько мы были в аду.
— Нет, — говорит Люси. Она смотрит на меня, смахивая слезы с глаз рукавом. — Ты. Ты все у меня забрала.
— Люс, — просит ее Джеффри. — Опусти нож.
— Нет! — кричит она. — Отойди!
Я поднимаю меч, угрожая, и она вопит. Ее крылья разлетаются шквалом черных перьев, как у Кристиана, но наоборот, обсидиан чистого белого струится из них, и она с усилием поднимает Такера, ухватив его за одну руку и переднюю часть его пальто; ее крылья яростно бьются, неся их вверх, врезавшись в высокое окно на сеновале.
Второй раз за ночь стекло обрушивается на нас, и я прикрываю лицо рукой, чтобы защитить глаза, и когда я снова смотрю, она исчезла.
Мое сияние выдохлось.
Она забрала Такера.
Без слова я следую за ними. Я лечу, прежде чем мои крылья полностью раскрываются. Застываю в воздухе над фермой, поворачиваясь, ища, куда она делась, и на востоке я замечаю небольшое черное пятно напротив света восходящего солнца. Значит сейчас утро.
Я слышу голос Кристиана где-то позади меня, его крик:
— Подожди! Мы пойдем за ней вместе!
Но я не могу ждать. Я несусь за ней, летя сильнее, быстрее, чем когда-либо раньше. Я лечу и лечу, следуя за ней, над горами, выше, где воздух становится холоднее. Я следую за ней, когда она поворачивает на север и затем снова на восток, и мне становится ясно, что она не знает, куда направляется. У нее нет места назначения. Она просто улетает. Она напугана.
— «Куда бы ты ни направилась, я буду следовать за тобой», — молча обещаю ей я. Она сильна, с кинжалом печали и пестрыми крыльями, ребенок Азаэля и несчастного кровного ангела, как и мать Кристиана. Она быстра и сильна.
Но она не может летать вечно.
В течение нескольких минут мы уже в глубине Великого Национального парка Титона. Озеро Джексон появляется ниже, как длинная блестящее лужа в земле. Люси поднимается выше, двигаясь дальше вверх, и я думаю о том, что она планирует. Становится сложнее дышать: моим легким не хватает кислорода.
— «Остановись!» — кричу я ей.
Она замедляется и парит, ее крылья молотят в воздухе почти с мягкостью. Она устала.
— Довольно, — задыхается она, когда я в двадцати пяти футах от нее. В воздухе она поворачивается ко мне. Такер рядом с ней, слабый: его руки и ноги болтаются, его голова откинута назад. Мы так высоко, казалось бы, на одном уровне с вершинами Великого Титона. Я беспокоюсь, может ли он дышать на такой высоте. Беспокоюсь, что она ударит его черным кинжалом. Я беспокоюсь из-за полусумасшедшего взгляда в ее глазах.
— Отдай его мне, — говорю я.
Она слегка улыбается, иронично, и я вижу выражение Анжелы «о, да, я плету интриги» на ее лице. Думаю, смогу ли я снова увидеть такую Анжелу, самой по себе или не связанной с этими людьми.
— Тогда подойди и забери его, — выплевывает она.
Кинжал печали пролетает в воздухе, застав меня врасплох.
Это плохой бросок, но он задевает мое плеча и часть левого крыла. Боль интенсивная, острая, боль, которая замедляет разум, и мне понадобилось больше чем обычно, чтобы понять, что она делает.
Она снова улетает.
И Такер падает. Вниз, вниз, он падает.
В озеро, там далеко между нами.
Я забываю о Люси. Есть только Такер, и когда я несусь за ним, я знаю, что не успею его поймать.
Я пытаюсь, наклоняю тело, бросаюсь за ним сквозь воздух, но он все еще слишком далеко, чтобы остановить его.
Это ужасно, эти несколько секунд, то, как он переворачивается в воздухе снова и снова, пока падает, мягко, изящно, почти как танец, его глаза закрыты, его губы сжаты, его волосы, которые стали длиннее за те месяцы, что я его не видела, ласкают его лицо. Мир открывается перед нами в спешке синего и зеленого. И затем он ударяется о воду.
Я буду слышать этот звук в своих ночных кошмарах всю свою оставшуюся жизнь. Он падает на спину, ударяется о поверхность так сильно, что, возможно, мог бы сломать бетон.
Огромные всплески заслоняют все вокруг. Я ударяюсь о воду через несколько мгновений, думая о том, чтобы втянуть крылья назад лишь в последнюю секунду. Вода смыкается вокруг меня, надо мной, холодная, будто закалывает меня ножом, выбивает воздух из моих легких. Я толкаюсь вверх, разрываю поверхность, вдыхая воздух. Нет признаков Такера. Я отчаянно вращаюсь в воде, ищу, молюсь о знаке, пузырьки, о чем-нибудь, что дало бы мне идею о том, куда смотреть, но ничего.
Я ныряю. Вода темная и глубока. Я погружаюсь вниз, мои глаза широко раскрыты, мои пальцы шарят вокруг.
Я должна его найти.
— «Почувствуй его», — говорит голос в моей голове. — «Почувствуй его чем-то большим, чем своими руками».
Я ныряю глубже, поворачиваю в другую сторону. Моя грудь требует больше воздуха, но я отказываю. Ныряю еще глубже, тянусь к нему своим разумом, крошечным огоньком того, что может быть им, и затем я собираюсь отказаться от надежды и отправиться за воздухом, когда мои пальцы ловят его ботинок.
