Безграничная (ЛП) - Хэнд Синтия (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Я желаю, чтобы могла.
— Прескотт хороший парень, — говорит он, его голос напряжен. — Он позаботится о тебе.
Я не знаю, что сказать. Он встает, в силу привычки стряхивает со штанов несуществующую в раю грязь. — Ну, думаю, я должен отпустить тебя. У меня впереди поход.
Он притягивает меня в свои объятия. У нас были прощания, у Такера и у меня, от случая к случаю, но ничего подобного не было. Я цепляюсь за него, вдыхаю его запах, его одеколон, лошадиный пот и сено, намек на печенье «Орео», чувствую твердость его рук, зная, это в последний раз, когда я их чувствую, и я смотрю на него со всем отчаянием и разбитым сердцем, и затем мы целуемся. Я повисаю на нем изо всех сил, целуя его, будто мир, собирается исчезнуть, и думаю, что в каком-то смысле это так. Целую его так, как вероятно, должна была бы постесняться делать в таком месте, как на небесах — это как церковь, место, где Бог смотрит прямо на тебя, но я не останавливаюсь. Я отдаю ему все свое сердце через свои губы. Я люблю его. Я открываю свой разум и показываю ему, как сильно я люблю его. Он издает испуганный, мучительный смешок, и отстраняется, тяжело дыша.
— Я не могу оставить тебя, — говорит он хрипло.
— Я тоже не могу оставить тебя, — отвечаю я, качая головой. — Не могу.
— Тогда не оставляй, — произносит он, хватает меня за шею и снова целует, и мир вращается, вращается и затем темнеет.
ГЛАВА 22. ПРОРОК
Я проснулась в своей комнате в Джексоне. Минуту я обдумывала, было ли это все плохим сном. Оно кажется таким. Но затем реальность обрушивается на меня. Я издаю стон и переворачиваюсь на бок, сворачиваюсь в позу эмбриона, давлю руками на лоб, пока он не начинает болеть, раскачиваюсь, раскачиваюсь, потому что знаю, что Такер ушел.
— Ох, сейчас, — говорит голос. — Не плачь.
На краю моей кровати сидит ангел. Я чувствую, что он любит меня. Он благодарен, что я в порядке. Дома. Я чувствую его облегчение от того, что я в безопасности.
Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
— Папа?
Это не отец. Это мужчина с рыжеватыми волосами, глазами цвета неба после захода солнца, когда свет почти покидает его. Он улыбается.
— Боюсь, в этот раз Майкл не смог прийти, но он передает свою любовь, — произносит он. — Я Уриэль.
Уриэль. Я видела его раньше. Где-то в моем сознании я храню его образ, стоящего рядом с отцом, выглядящим сильным и царственным, но я не знаю, откуда это пришло. Я сажусь, и почти сразу меня наполняет слабость, пустота в желудке, будто я не спала несколько дней. Уриэль сочувственно кивает, когда я падаю обратно на подушки.
— У тебя было интересное приключение, не так ли? — произносит он. — Ты хорошо справилась. Ты сделала то, что должна была сделать. И, вероятно, даже больше.
Но недостаточно хорошо, думаю я, потому что Такер мертв. Я больше никогда его не увижу.
Уриэль качает головой.
— Мальчик в порядке. Собственно говоря, он больше, чем в порядке. Поэтому я пришел, чтобы поговорить с тобой.
Кажется, что мое тело становится вялым от облегчение.
— Он жив?
— Он жив.
— Значит, у меня проблемы? — спрашиваю я. — Я не должна была спасать его?
Уриэль посылает мне маленькую улыбку.
— У тебя нет проблем. Но то, что ты сделала для него, то, как ты влила себя в него — спасло его, да, но также и изменило. Ты должна понять.
— Это изменило его? — повторяю я, чувство ужаса поселяется в моих внутренностях. — Как?
Он вздыхает.
— В старые времена мы называли человека с таким большим количеством сияния, с огромной божественной силой внутри — пророком.
— Что это значит, пророк?
— Он будем немного больше, чем человек. В прошлом пророки имели возможность исцелять больных, вызывать огонь или шторм или видеть будущее. Это влияет на мелочи: их чувствительность к части мира, которую обычно люди не видят, их осознание добра и зла, их силу: в теле и духе. Иногда это также влияет на их долголетие.
Мне понадобилась минута, чтобы переварить информацию. И подумать, что на самом деле слово долголетие означает в данном случае.
Выражение Уриэля почти шаловливое.
— Ты должна присматривать за ним. Убедиться, что он не попадет в неприятности.
Я уставилась на него. Пытаясь сглотнуть.
— Что насчет Азаэля? Он собирается прийти за нами?
— Ты достаточно продуктивно разобралась с Азаэлем, — говорит он, в его голосе чувствуется гордость.
— Я… убила его?
— Нет, — отвечает он. — Азаэль вернулся в рай. Его крылья снова белые.
— Я не понимаю.
— Сияющий меч не только оружие. Это сила Бога, и ты всадила его прямо в центр плоти и крови Азаэля. Ты наполнила его светом, победила его истиной.
Может, я что-то типа Баффи.
— Все, что я сделала — это использовала меч, — отвечаю я, смущенная от этой мысли.
— О, это все? — спрашивает он легко, будто подшучивает надо мной, но я не могу быть уверена.
— Что насчет других Наблюдателей? Они придут?
— Когда Азаэль пал, лидерство над Наблюдателями вернулась обратно к Семъйязе. И по каким-то таинственным причинам, я не верю, что он собирается нападать на тебя.
Думаю, все сложилось хорошо. Все это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, если быть честной. Я должна присматривать за Такером. Я в безопасности от Черных Крыльев. Впервые, я не в беде. Я жду, что остальное обрушится на меня в любую минуту.
— Ты не в безопасности от Черных Крыльев, — говорит Уриэль немного грустно. — Наблюдатели — это лишь небольшая фракция падших, которые по-прежнему будут искать Нефилимов и преследовать свои тайные планы по всему миру.
— И в чем заключаются их тайные планы?
— Выиграть войну, моя дорогая. Мы должны быть бдительными в нашей работе против них, все мы, от могущественных ангелов до кровных ангелов. Предстоит еще много работы. Много битв.
— В этом моя цель? Сражаться? — спрашиваю я. В конце концов, я дочь убийцы.
Уриэль садится.
— Вот что ты думаешь об этом?
Это лучший трюк моей матери: отвечать вопросом на вопрос. Что, честно говоря, мне надоело. Я думаю о шипящем звуке, который издавал сияющий меч, когда я втолкнула его в грудь Азаэля, крик его страдания, его серое лицо. Рябь отвращения проходит сквозь меня.
— Нет. Не думаю, что я боец. Но, тогда, кто я? В чем моя цель? — я поднимаю глаза на Уриэля, и он посылает мне сочувствующую улыбку, сжимая губы. Я вздыхаю.
— Ох, правильно. Вы не собираетесь мне говорить.
— Я не могу сказать тебе, — отвечает он, что поражает меня. — Ты единственная, кто может решить, в чем твоя цель, Клара.
Я решаю? Теперь он говорит, что я решаю? Привет, неожиданный поворот.
— Но видения…
— Видения показывают тебе развилки на пути, чтобы ты стала той, кем должна быть.
Я качаю головой.
— Погодите. Так какую развилку на пути я должна была выбрать? Я имею в виду, какую из них: я принимаю решения сама или пусть все идет своим чередом?
— Обе, — отвечает он.
Хорошо, этот ответ приводит в ярость.
— В чем твоя цель, Клара? — мягко спрашивает меня Уриэль.
Кристиан, сразу думаю я. В каждом видении был Кристиан. Он присутствует на каждой развилке моего пути. Но значит ли это, что он моя цель? Может ли человек быть целью?
Однажды мама мне сказала: ты моя цель. Но что она имела в виду? Была ли она буквальна? Или она, тоже, говорила о выборе?
Каждый ответ приводит меня еще к пяти вопросам. Это не честно.
— Я не знаю, — признаю я. — Я хочу быть хорошей. Делать хорошие вещи. Хочу помогать.
Он кивает.
— Тогда ты должна решить, что позволяет тебе это делать.
— Будут еще видения? — почему-то, прежде чем он отвечает, я думаю, ответ «да».
— Думаешь, на твоем пути будет больше развилок? — спрашивает Уриэль, другим вопросом на вопрос. У него были знакомые глаза, знающие, голубые с крошечными искрами в них. Я знаю эти глаза.