Танцующая для дракона (СИ) - Эльденберт Марина (книги TXT) 📗
Не оборачиваясь, вскинула руку с оттопыренным средним пальцем.
И шагнула под солнце, в мир Теарин.
Легко сказать, сложнее сделать. До рощицы, сквозь которую мне-Теарин предстояло идти на берег я долетела на крыльях гнева, но там у меня кончилось топливо, заряд, а заодно и все остальное. Меня по-прежнему продолжало потряхивать, правда, теперь уже от злости на себя. Сорвалась, как… как малолетка! Мало что выдала ему кучу всего, о чем стоило бы промолчать, так еще и показала свое неравнодушие.
Молодец, Танни!
Зачет!
К злости примешивалось нездоровое желание сбежать за ближайшую скалу: если вчера я изображала перед зеркалом Теарин, представляя себе сцену номер семнадцать, то сегодня все сомнения вернулись. Ладно, может быть не все, но сама мысль о том, что я могу облажаться у него на глазах, заставляло все внутри переворачиваться. Шмякнувшийся на голову айсберг по-прежнему покалывал лицо иголочками льда, поэтому я отошла на приличное расстояние от съемочной группы, коснулась ладонями дерева и уткнулась в него лбом.
Мне просто надо это сделать!
Сделать так, чтобы у всех глаза на лоб повылазили, как с танцем. Вот только если в танцах я сильна, то сексуальность моя медленно, но верно стремится к нулю, а то и ниже уровня подземки.
О чем Гроу сам недавно заявил.
Я от души пнула ни в чем не повинное дерево. Потом еще. И еще.
Как мне раскрыть то, что во мне запечатано, заколочено и сверху еще придавлено арматурами для верности? И что делать, если при слове «сексуальность» у меня дергается глаз?
— Сцена номер семнадцать?
Голос Рихта.
Когда только подкрасться успел, а?
Обернулась, встречая его взгляд, глубоко вздохнула.
— Ага.
— Танни, если есть какая-то проблема, почему не сказать Гроу?
Да я лучше язык под корень себе откушу, чем скажу ему, в чем проблема.
— Нет никакой проблемы. Просто для меня это представляет определенную сложность.
— Что именно?
— Изобразить страсть.
— Это такая же роль, такая же сцена, — Рихт шагнул ближе. — Нужно просто понять, что за пределами съемочной площадки это не будет иметь значения.
За пределами может и не будет, а вот в ее пределах…
— Не бери в голову, — буркнула я, направляясь в сторону мельтешащей вдалеке суеты.
Еще бы кто дал мне пройти: Рихт перехватил меня за плечи и внимательно заглянул в глаза.
— Ты же понимаешь, что я буду рядом?
— И это должно меня утешить?
Он пропустил мою шпильку мимо ушей.
— Когда я первый раз вышел на съемочную площадку, меня тошнило, — произнес, чуть подтягивая к себе.
— Тебя?! Не верю.
— Никто не верит. Короче, я позорно сбежал в туалет после первого дубля, и…
— Фу-у-у-у, Паршеррд! — я стукнула его по плечу. — Даже если ты сочинил это, чтобы меня встряхнуть, все равно фу!
Рихт улыбнулся.
— Вообще-то не сочинил, — сказал он, и я приподняла бровь. — Мои первые съемки состоялись, когда мне было семь лет. Страх — это нормально. Особенно когда задаешь себе слишком высокую планку, а на площадке с Гроу иначе быть не может. Но есть еще такое слово, как команда, Танни Ладэ. Команда — это когда мы работаем вместе, и если ты оступишься, я прикрою. Перетяну кадр на себя, сыграю за двоих. Просто пойми это, и станет легче.
Мне сейчас стало. Правда.
Даже не хотелось больше сбежать за скалу или от его взгляда, и даже иглы выпускать, как переср… напугавшаяся иглорыцка больше не получалось.
— Вчера я готовилась, — в общем-то, сказала правду. — Сегодня не успела, поэтому…
— Такие сцены лучше брать без подготовки, — Рихт внимательно смотрел на меня. — Потому что чем больше ты о ней думаешь, тем больше перегораешь.
Чем больше я о ней думаю, тем больше у меня волосы шевелятся.
Везде.
— Больше того, с одного дубля. Повторная прокрутка сбивает накал. В тебе самой. Как ты выразилась, изображать страсть не получится.
— Если бы кто-то это видел… Сеанс психотерапии от Даармархского специально для Ильеррской.
— Продвинутый курс, — фыркнул Рихт.
Он наклонялся ко мне, закрывая солнце, из-за чего глазам тоже стало гораздо легче. Я облизнула губы, запоздало вспомнив, что на мне грим. Гелла убила кучу времени, чтобы замаскировать эту дурацкую трещину на губе. Надеюсь, она не видна.
Ну и о чем я думаю сейчас?
— Закончили? — рычащий голос Гроу прокатился по впивающимся в сердце осколкам высоким напряжением.
Рихт отпустил меня и обернулся: недодракон стоял, широко расставив ноги, зацепившись пальцами за карманы кое-как держащихся на бедрах джинсов.
— Еще одно «провисание», и штраф вкачу обоим.
Рихт шагнул было к нему, но я опередила:
— Штраф? — мило улыбнулась. — За что? У нас генеральная репетиция.
Гроу прищурился.
— Не терпится зажечь, Ладэ?
От того, как он выделил мою фамилию, внутри все полыхнуло.
— Угадал, — вернула ему прищур, — аж вся горю.
Не дожидаясь ответа, резво рванула в сторону исходной точки, откуда мне предстояло выходить. Там уже собрались все, кто нужно, вверху парила камера, помимо нее заметила еще две.
— Все на позиции, — прорычал Гроу.
Хотя все и так были на позициях: как породистые виары на выставке делали стойку, чтобы не прогневать великого режиссера еще больше. Великий наступал со спины, это я чувствовала всей кожей.
— Приготовились.
Я расправила плечи и вскинула голову.
— Полетели!
— Танцующая для дракона, сцена семнадцать, дубль первый.
Вперед я шагнула, как в бездну. Пальцы даже почти не путались, когда я расплетала волосы, которые Гелла укладывала столько времени. Дыхание отмеряло шаги и кончилось, когда я вышла на берег и увидела Даармархского. Он стоял спиной ко мне, по пояс в воде, под кожей перекатывались мышцы. Споткнувшись, словно о невидимую черту, замерла.
Капельки воды блестели на коже, потемневшие волосы казались тяжелыми.
Тяжелыми и блестящими, как чешуя черных драконов.
— Ты всерьез считаешь, что я не чувствую тебя, девочка?
Разворот — стремительный, яростный, и взгляд в упор и навылет. Широкие плечи и шрам, текущий на грудь. Ожог, оставленный пламенем, похожий на те, что каждый взгляд Гроу оставлял на моей коже. Мощная грудь и живот, покрывало воды колыхалось у самых его бедер. Мне воды здесь будет по талию.
— Подойди.
Приказ Рихта выбил в движение.
Шаг вперед. Еще и еще.
Ступая мягко и плавно, словно в беззвучном танце, заставшем меня на самом краю, подошла к плеснувшей на берег волне. Шагнула вперед, чувствуя, как прохлада впивается в кожу, заставляя одежду становиться все тяжелее и тяжелее. Когда оставалось чуть меньше метра, рывок впечатал меня в сильную грудь. Заставляя задохнуться на диком контрасте: взрезающего меня пламени и течения, скользящего по коже.
— Ты так сладко пахнешь, — по телу проходит дрожь.
От взгляда, скользящего по лицу и губам.
От взгляда, обжигающего со спины.
— Нет!
Рывок назад, яростный взгляд на Даармархского.
Разделенная надвое, я уже не пытаюсь собраться, пытаюсь удержаться за одну мысль: я не должна ему принадлежать!
Вопрос только в том, кому.
— Она выбрала меня, девочка. И ты знаешь это не хуже меня.
— Она — не я! Я вашей не стану! И уж тем более вы никогда не станете для меня первым.
В этот раз меня швырнуло к нему с силой урагана, противиться которому невозможно:
— Теперь, — взгляд, скользящий по моим губам и щекам, втекающий в меня жидким пламенем, — ты только моя, девочка. Лучше тебе запомнить это сразу.
Он развернул меня одним движением, скользя ладонью по телу. Когда пальцы коснулись груди, перед глазами вспыхнуло лицо Гроу. Рука на талии, обжигающая даже через одежду, низкий, летящий в разбивающиеся над нами небеса голос.
«Этот мир без тебя… мне не нужен, поверь»!
«У нас не было романа, но возможно, сам Гроу считал иначе…»
— Ненавижу! — выдохнула яростно.
