Полнолуние для магистра (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Если при словах о возможном возвращении Ангелики граф задрожал от волнения, то последняя фраза Магистра заставила его содрогнуться:
— О чём вы, мессир? Да я… я не позволю и волоску с её головы упасть!
Уэллс сурово навис над ним.
— Так же, как ранее не позволяли? Не лгите самому себе, сэр Оливер, вы понимаете, о чём я говорю! Живя с вами под одной крышей, эта девочка несколько лет подряд медленно сходила с ума от страха. Так-то вы её защищали!
Щёки сэра Оливера побелели. Он судорожно вздохнул, вжался с кресло. Закрыл лицо руками.
— Не бойтесь правды: Он вас не услышит, — отчётливо сказал Магистр. — Зеркальная дверь заблокирована. Она слепа и глуха, и подчиняется только мне, отныне и навеки. Ничего не бойтесь. Говорите.
И добавил уже мягче:
— От вашей откровенности зависит не только ваша жизнь, но и жизнь леди Ангелики, её безопасность, возможное будущее и, я надеюсь, доброе к вам отношение. Она очень чуткая девушка; поняв, что вы, собственно, как и она — жертва злого гения, она вас простит.
Граф отнял ладони от лица. Взглянул с надеждой.
— Думаете, у меня есть шанс оправдаться в её глазах? Столько лет она видела во мне чудовище, а я… не мог её переубедить. Иначе погубил бы.
— Догадываюсь.
Магистр неторопливо опустился в кресло напротив. У его ног пристроился воинственный Тоби. От волн скрытого напряжения, исходящего от хозяина, шёрстка на собачьей спине топорщилась. И ещё — маленькому фамильяру ужасно не нравилась та светящаяся штука в углу. Очень хотелось её облаять. Но он терпел.
— Итак, я вас слушаю, — сказал хозяин. Машинально погладил Тоби, успокаивая. Как это обычно бывает, воздействие хозяина было очень сильным: даже тот, к кому он обращался, вдруг перестал пахнуть страхом, глубоко вздохнул и заговорил, спокойно, обстоятельно.
— Сейчас мало кто об этом помнит, разве что немногие ровесники моих покойных родителей да один-два моих друга детства. Последние, впрочем, далеко отсюда; один в Вест-Индии, другой в России, причём давно, и мы с ними не общаемся. Подозреваю, что именно это обстоятельство спасло моим бывшим друзьям жизни. Тео не желает, чтобы его хоть кто-то вспоминал, кроме меня…
Он помолчал. И пояснил, словно извиняясь:
— Тео — это мой старший брат, Патрик Теодор Грэхем. Он очень не любил своё первое имя, презирал, как и всё ирландское, поэтому все мы в кругу семьи называли его Тео. Когда он умер, ему было тринадцать, а мне — одиннадцать с половиной.
Глава 22
Дети, как известно, существа слабые и болезненные и умирают часто, стоит поблизости случиться какому-то мору. Во всяком случае, в мире, где магическое целительство под запретом, а возможности врачей-не-магов ограничены. Зараза не разбирает: граф твой отец или простой фермер, единственный ли ты наследник или двенадцатый лишний рот в нищем семействе. Приберёт — и всё. Поэтому, несмотря на яростное нежелание леди Амалии Грэхем в очередной раз портить фигуру и удаляться от светских развлечений, несмотря на её упорное сопротивление под предлогом, что долг супруги выполнен и род мужа обеспечен наследником, лорд Грэхем настоял на втором ребёнке. Либо на третьем, четвёртом и так далее, пока супруга не удосужится оделить его ещё одним сыном. Ибо, как говорится, надейся на лучшее, но будь готов и к худшему: мало ли, какая детская немощь сразит единственного наследника рода, так хоть второй в запасе останется!
Леди Грэхем, как женщина практичная, предпочла снять с себя сие тяжкое бремя как можно быстрее. Исправно родила второго сына — и сочла себя в полном праве окончательно переселиться на собственную половину дома. Значительно увеличившееся расстояние между супружескими спальнями её искренне радовало. Что касается детей — что ж, она исправно выполняла свой очередной долг, долг матери, следя за тем, чтобы штат нянек, гувернанток, гувернёров, впоследствии и учителей, состоял из знатоков своего дела, с наилучшими рекомендациями. И, разумеется, не только интересовалась жизнью и развитием детишек, но иногда и сама к ним заглядывала, мало того: обязывала к тому и мужа, дабы тот не только числился отцом семейства, но и прилагал какие-то усилия на этом поприще.
Их сыновья Тео и Ливи были схожи, словно близнецы, несмотря на полтора года разницы в возрасте. Старший, Теодор, родился хлипким и болезненным, и потому выглядел меньше своих лет. А вот Оливеру здоровья досталось, похоже, за двоих. Лишь причуды маменьки, втемяшившей себе в голову, что удивительное сходство её славных детишек — это так мило, вылившиеся в то, что младшенького постоянно держали полуголодным, дабы он не растерял аристократическую худосочность, не позволили Ливи превратиться в здорового и крепкого малого, каковым, очевидно, собиралась сделать его природа. Поэтому внешне они казались ровесниками.
Как и многие младшие, Ливи обожал старшего брата. Ходил за ним по пятам. Ловил каждое слово. Старался подражать. Ничуть не обижался на пустую овсянку по утрам, в то время как братец Тео пытался справиться с чрезвычайно питательным йоркширским пудингом, даже не думая делиться. Брат являлся его маленьким божком на земле.
Но когда этому божеству миновал тринадцатый год, на него ожесточился весь мир. И в первую очередь — родители.
Несмотря на беспечность и живость характера, Ливи был очень наблюдательным мальчиком. Вот он и заметил, что с некоторых пор в их загородном доме, куда они переехали на лето, воцарилась какая-то… нервозность, что ли? Если раньше за братьями не слишком строго присматривали — во всяком случае, в поместье, да ещё и летом, когда пора жёсткой муштры и заумных уроков прекращалась — то в этот раз с самого времени приезда с них не спускал глаз новый гувернёр, появившийся, кстати, совсем недавно, и повадками более похожий на надсмотрщика. Он вроде бы и не досаждал своим вниманием, но мальчики, часто думая, что они одни, внезапно сталкивались с ним нос к носу. На рыбалке. По дороге в лес. В купальне. Даже на старом огромном чердаке… Ходил, ходил по пятам… Но приглядывал он всё больше за Теодором. Что странно — за редкими совместными семейными трапезами, когда, в отсутствии гостей, дети допускались к общему столу, отец и мать тоже не спускали глаз со своего старшего сына. Правда, старались делать это украдкой, и при этом тщетно пытались скрыть беспокойство. Как будто ждали какого-то подвоха.
Было у мальчиков излюбленное тайное место, пока никем не обнаруженное. Неподалёку от сельского кладбища, в одичалом парке, разбитом, как поговаривали, ещё самыми первыми Грэхемами, в ту пору, когда они были ещё О’Грэхами, среди нескольких разрушенных павильонов-беседок оставалась одна, почти уцелевшая, которую братья и выбрали местом своих секретных сходок. Лишь через одну из стен проходила глубокая трещина, остальные стояли прочно, незыблемо. Несмотря на то, что Тео, подобно отцу, не терпел даже упоминаний об их ирландских корнях, к этому немного страшноватому, но таинственному и полному романтики месту он благоволил. Тёмный глянец плюща оплетал беседку живым ковром, колышущимся от ветра, неподалёку журчал пробившийся под корнями старого бука родник, щебетали в кронах птицы, никем не вспугнутые. Здесь интересно было делиться прочитанными историями и грезить наяву, представляя будущую взрослую жизнь. Правда, мечты у братьев были не настолько похожи, как они сами. Младшему грезились морские приключения и открытия. Старшему — лордство и Орден Подвязки. Ливи — слава и подвиги. Тео — блестящая карьера при дворе, речи, произносимые в Парламенте, и непременная женитьба на принцессе.
Но даже здесь, в тайном убежище, их однажды нашёл мистер Сомс, гувернёр. Почти нашёл. Мальчики сидели на ветхой скамейке, прислонившись к нагретой солнцем стене беседки, болтая ногами и вполголоса делясь заветным, когда шагах в десяти от них под чьей-то ногой хрустнула сухая ветка. Их тут было множество, усеявших старые, заросшие травой и грибами дорожки, которые лет сто никто не расчищал.
