Модификаты (СИ) - Чередий Галина (прочитать книгу .TXT) 📗

— Я сейчас опасен, брат, — прорычал он сильно просевшим, огрубевшим голосом, и слова были едва различимы. — Помоги мне.

Мой муж обхватил практически повисшего на нем, содрогающегося и порыкивающего Агову поперек широкой груди и нервно посмотрел на меня.

— Мне нужно вывести его ненадолго прочь с Сокровенной земли, Софи, — быстро сказал он, будто извиняясь. — Но я обещаю, что постараюсь к ночи…

— Иди, иди и ни о чем не думай, — оборвала его я. — Позаботься о брате, ничего со мной не случится.

Проводив их взглядом, я направилась туда, где сейчас на свет собирался появиться… хм… мой племянник или племянница.

Я не была уверена, что мне будут рады в доме роженицы. Все же "официально" Сиох как супруга брата ее энгсина я пока не представлена, нам с Рисве как-то было не до личных визитов, а в общественных местах с Аговой и его возлюбленной не случилось столкнуться. Понятное дело, что в последние дни перед родами им не до массовых сборищ и гуляний. К тому же я не знала, существуют ли какие-то особые обычаи и правила для появления в жилище, где происходит столь серьезное действо и вот-вот должен появиться новорожденный. Насколько мне известно, на Земле они были, особенно в некоторых этнических группах, придерживающихся старых устоев, пусть даже иногда и в угоду множеству приезжающих поглазеть на это туристов. Однако я все равно пошла на специфические звуки. Скажут уйти — уйду.

На бревенчатом помосте перед входом в тирод Аговы уже сидело в разных позах около десятка женщин разных возрастов. В отличие от нашего с Рисве, дом его брата был прямо-таки произведением искусства. Там, где у нас были простые полотнища из холста, их места занимали настоящие гобелены, покрытые великолепной многоцветной вышивкой с растительными мотивами, как повсюду здесь. Очевидно, украшение дома — это еще одна особенность, которую привносит в быт мужчины его супруга. Интересно, мой Глыбушка чувствует себя обделенным из-за того, что я не имею никакого понятия о рукоделии? Ох, и жена ему досталась. В местной кухне — пока бесполезна почти, вышивать и ткать не умею, элементарные вещи нужно объяснять на каждом шагу практически… Решительно тряхнув головой, я прогнала эти противные мыслишки прочь. Всему научусь, уж учиться я люблю и умею. А у Рисве хватит терпения этого дождаться или приспособиться жить с какой есть. Отныне я собираюсь полярно поменяться и верить в хорошее до тех пор, пока не получу реального подтверждения обратному.

Никто не остановил меня, когда, откинув полог у входа, я проскользнула внутрь, хотя взгляды у женщин и были напряженными, а лица выражали озабоченность. Раздался новый мучительный громкий стон, на который отозвалось внутри меня что-то, прежде незнакомое, подобием фантомной боли, а потом заговорили тихо, будто успокаивая и увещевая, а возможно, это были молитвы. Пахло какими-то экзотическими благовониями, но сквозь них все же пробивался тревожащий тяжелый запах.

Сиох лежала на кровати, обнаженная, красная, потная и, как мне почудилось, совершенно обессиленная. Вали и еще одна немолодая дама хлопотали вокруг нее, обтирая, ласково упрашивая потерпеть и постараться еще немного. Когда я вошла, Душа народа бросила на меня лишь один короткий взгляд, кивнув и одобряя присутствие, но я прочла в ее глазах беспокойство и неуверенность. А вот вторая женщина уставилась совсем не дружелюбно.

— Зачем ей здесь быть? — нахмурившись, спросила она. — Только мешать и отвлекать Духов.

— Софи — теперь часть нашего народа и сестра Сиох, ее присутствие на пользу, — ответила Вали мягко, но уверенно. — Возьми ее за руку, Софи.

Я послушалась и, пусть и чувствовала себя немного неловко, пробормотала приветствие и что-то ободряющее, затем приблизилась к кровати и осторожно коснулась кисти роженицы. Она вздрогнула, взглянув так, словно только что заметила мое присутствие, и вдруг вцепилась в запястье с такой силой, что я удивилась, как не переломила мне кость. И тут же пригнув голову к набухшей от молока груди, закричала и закаменела от натуги, пытаясь снова вытолкнуть из себя ребенка. У меня в голове как щелкнул странный переключатель, неожиданно меняя восприятие происходящего, и настигший на подходе приступ призрачной сочувствующей боли стал реальной мукой. Я, сдерживая рвущийся стон, сжала ее тонкую руку в ответ, точно так же напрягаясь, будто мои усилия способны были помочь ей справиться. Схватка миновала, но состояние поразительной связи не исчезло, и процесс полностью поглотил меня. Острые запахи курящихся трав, крови, пота, распевное молитвенное бормотание помощниц, стоны Сиох перетащили мое сознание в некое иное пространство, заставляя ощущать то, чему разум не мог дать определения. Новый крик, неимоверное усилие, волна страдания, разрывающего изнутри, потом еще раз и еще, и, как озарение, мгновенное понимание: что-то идет не так и все плохо. Слишком много крови, бесплодных истощающих усилий, утекающее сквозь пальцы время и истончение самой сущности страдающей рядом женщины. Хотя Сиох держалась за меня что есть сил, а я вцепилась в нее в ответ, она как будто утекала из моего захвата, постепенно слабела и уходила.

— Мы должны позвать дока Питерса, — почти выкрикнула я и, прижав к щеке тыльную сторону ладони еще недавно абсолютно незнакомой женщины, поцеловала ее костяшки, ободряя. — Он поможет, должен помочь.

— Никто не приведет сюда постороннего мужчину, а тем более чужака, — взвилась пожилая дама, имени которой я не знала. — Сделать такое — окончательно разгневать Духов, что и так не благоволят к Сиох и ее потомству.

— Он не просто мужчина, а в этой ситуации совсем не мужчина, он доктор, лекарь, способный оказать настоящую помощь, — возразила я, осторожно, но решительно освобождаясь от хватки измученной Сиох и направляясь к выходу. — Разве вы не видите, что она теряет силы и истекает кровью? Угробить ее хотите?

— Зачатием, рождением и смертью распоряжаются Духи, и в наших силах лишь просить их благословения, но не вмешиваться, нарушая ход предначертанной ими судьбы, — не собиралась униматься упрямая тетка, не обращая внимания на то, что бедную страдалицу опять затрясло.

— Ну так и просите их как можно усерднее, а я пойду за помощью, — огрызнулась я.

— Я не позволю. Никто не позволит. Душа народа, скажи свое слово.

— Вали, при всем моем искреннем уважении к вашим устоям и обычаям, которые я готова чтить и уважать, данная ситуация требует отступления от них и стороннего вмешательства, — посмотрела я прямо на нее, демонстрируя готовность действовать, невзирая на их мнение. С последствиями разберусь позже.

— Это может плохо отразиться на будущей судьбе ребенка… — покачала головой она, впрочем, не слишком уверенно. — Единственный мужчина, кому допустимо вмешиваться в это таинство, лишь тот, от чьего семени был зачат младенец.

— Вот именно, — подключилась упертая баба, и я ее уже в полную силу возненавидела в этот момент. — Уходи отсюда, и пусть все идет своим чередом.

Я никогда прежде не была по-настоящему злобной или агрессивной, но сейчас почувствовала прилив натуральной дикости в себе, и, схватив женщину за плечи с неожиданной и для самой себя силой, отпихнула ближе к Вали и гневно зашептала в лица им обеим:

— Мужчина, от которого это дитя было зачато, — часть вашего Духа-Оградителя. А теперь быстро представьте, каким станет будущее всего вашего народа, если из упрямства и боязни того, чего может и не быть, вы позволите погибнуть и его анаад, и нерожденному ребенку, тогда как существует реальный шанс на благополучный исход для всех. Я видела Агову только что, он на грани безумия даже от понимания, через какие страдания проходит его возлюбленная, а что с ним станет от ее потери?

Не став дожидаться ответа, я выскочила из тирода и со всех ног побежала к пещерам. Отыскав Джеремаю спящим в ворохе покрывал, благо, что одного, я растолкала его и быстро объяснила суть назревающей катастрофы. Док хоть и выглядел поначалу немного обалдевшим и бормотал что-то об отсутствии нужных инструментов и аппаратуры, моментально сосредоточился и пошел со мной. Выражения лиц женщин на помосте нужно было запечатлеть для истории, когда я протащила мимо них Питерса. С его появлением фанатичная поклонница решения проблем исключительно молитвами умчалась из спальни, оставив нас в покое, и на том спасибо. Дальнейшее действо мало мне запомнилось, потому что я снова заняла свое место рядом с Сиох, уже практически совершенно осмысленно вернувшись к полностью реально ощущавшемуся процессу вливания в нее собственных сил и вытягиванию части боли. Запомнилась лишь удивительная слаженность действий Вали и Джеремаи. Он отдавал указания или требовал что-то — она тут же делала, что необходимо, словно они уже сто лет были сплоченной командой. Показалось, все закончилось гораздо быстрее, чем я ожидала, появлением окровавленного крошечного существа на руках у дока. К ужасу, нашему общему с Сиох ужасу, ребенок не подавал никаких признаков жизни. Но Питерс среагировал быстро, несуетливо и поразительно профессионально, и спустя бесконечно длившуюся минуту, в комнате раздались звуки сначала похожие на влажное кваканье и хрип, а потом и полноценный крик младенца, возвестившего о приходе в этот удивительный мир. Услышав его, бедная Сиох всхлипнула облегченно и отключилась. Я и сама была готова сделать то же самое, подумав, что на постижение всех подробностей очередного волшебства, случившегося со мной, у меня еще будет время.