Эйнит (СИ) - Горышина Ольга (библиотека книг .txt) 📗
Эна уставилась на кровать. Девочка подтянула колени к подбородку и готовилась, похоже, испепелить именинницу взглядом.
— Объясни ей попонятнее, что у людей от плюща фейри на коже появляются ожоги. Не молчи, Дилан! Иначе Эмирэль сейчас обидится и уйдет к матери, а встречаться с королевой у меня нет особой охоты! Теперь я понимаю, почему Мэгги сбежала! Она не хотела сыну такой же участи, как у дяди!
Дилан заговорил по-ирландски — принцесса делала вид, что внимательно его слушает, но выполнять просьбу не спешила. Тогда Эна осторожно переступила плющ и села на пол подле брата.
— Тебе там очень плохо? — спросила она шепотом, хотя и знала, что принцесса все равно ничего не поймет.
Он почти улыбнулся — научился гримасничать у короля.
— Мне там хорошо. Я в полном порядке, — выдал он американский ответ.
— Только никак не могу выучить ирландский. Он хуже китайского, кажется. Впрочем, король уверяет, что язык вряд ли поможет мне в общении с его дочерью. Он ее мать тоже не особо понимает, хотя говорят они на одном языке.
— Джеймс! — чуть ли не заплакала Эна, и он схватил ее за плечи своими теперь такими маленькими, но по-прежнему сильными руками.
— Со мной все хорошо. Не смей реветь! Принцесса — хорошая девочка. Она же не со зла плющ приволокла. Просто считает, что без него ты то же самое, что голая. И вон, она же своими руками шила это чучело. Она хотела подарить тебе его еще в первую встречу, так отец не позволил. Ей и за кубок влетело, а она просто хотела, чтобы ты осталась с нами. Она знала, что я тоскую. Она меня в клетку прятала, а я все равно к тебе убегал, а в последний раз, пока я учился играть на волынке, она чучело сшила из моей шкуры, чтобы я в нее больше не влез и не убежал наверх. Эмирэль хорошая, только глупая... Да и я дурак. Я ведь мешал королю, потому что думал, что он и тебя хочет затащить в озеро навсегда. Я думал, он заодно с королевой. Но я и с королевой ошибся. Тяжело не знать их язык! А королеве-то кольцо как раз и нужно было, чтобы ты не пришла. Это она Лориэль мстит за то, что она мало того, что полукровку в мужья ее дочери сотворила, так еще и с опозданием на свадебный пир доставила. Они идиоты, Эна, полные... Я всегда считал ирландские сказки бредом. Так оно и есть!
— Джеймс...
— Ничего не говори. Родственников не выбирают. С ними живут, ясно? Но раз в год я буду приходить к тебе, слышишь? Только для этого ты должна быть здесь. Я не то, что с острова не могу улететь, я и из этого леса не ходок. Ты не вернешься в Штаты, ведь нет?
Эна замотала головой.
— Папу уволили. Ему теперь не надо возвращаться в Калифорнию. Может, он сможет найти работу здесь, а? — с надеждой взглянула она в лицо брата. — Как там твоя магия поживает?
Джеймс пожал плечами.
— Не знаю. Пока работает, кажется.
— Не работает, мама плакала утром... Ты ведь пожелал ей утешиться, верно?
— Нет, — ответил Джеймс резко. — Я желал другое. Сколько бы я не желал для мамы покоя, он невозможен. Ты хотела бы, чтобы я лишился магии? Вот видишь, ты сама все понимаешь... Но ты можешь чуть-чуть помочь маме не думать про меня, если станешь ей хорошей дочерью. Обещаешь не злить ее своим жутким характером?
— Джеймс! — Эна вскочила с пола со сжатыми кулаками.
Тот запрокинул голову и звонко рассмеялся:
— Я правильно сделал, что не загадал и этого тоже. Потому что победить твой гадкий характер невозможно ни с какой магией...
— Так что же ты загадал? — уже почти что с вызовом спросила Эна.
Джеймс улыбался. Почти как человек.
— Я пожелал нечто, как мне сначала показалось, очень плохое — устранить конкурента. Я поставил на карту свое магическое будущее — говорю ж, фейри дураки и их магию нельзя использовать человеческим умом. Только вы ему ничего не говорите. Пусть верит, что все сделал сам, ладно?
— Джеймс... Я тебя не понимаю.
— Да потому что ты, Эйнит Долвей, непроходимая тупица, — повторил Джеймс слова лепрекона. — Надеюсь, твой новый знакомый хотя бы догадается, а, Дилан? И не говори мне спасибо. Я делал это совсем не для тебя. Я извинился перед ним за падение с лошади. Это был не заяц, это была куница... В общем-то, после того, как вы побывали в гостях у короля, я мог бы дать ему с сестрой второй шанс, но потом я заглянул ей в глаза и понял...
— Джеймс! — это кричала с кровати Эмирэль. Она выпрямилась во весь свой маленький рост и сказала четко по-английски: — Заткнись!
Принц Джеймс сгреб себя с пола и привстал на носочки, чтобы прибавить в росте и дотянуться до сестры.
— Она что, все понимает? Король меня обманул...
Принцесса спрыгнула с кровати и подошла к Эне, чтобы отдать куницу:
— Джеймс Долвей непроходимый тупица, — выговорила она с жутким акцентом.
— Куницей он был намного лучше, не находишь? Но я его перевоспитаю. Обещаю, через год ты его не узнаешь. А сейчас нам пора, а то мои родители разозлятся, а их лучше не злить. Как и твоих, Эна. И твоих, Дилан. Особенно, твоих, — произнесла она почти что по слогам.
Дилан в ответ только кивнул. Принцесса добавила что-то по-ирландски, и Дилан бросился отворять ей окно. Она вскочила на подоконник и поманила к себе Дилана, чтобы что-то шепнуть ему на ухо. Эна увидела, как он полез в привязанный на ее поясе мешок.
— У тебя есть ровно минута, чтобы задуть свечку, — произнесла принцесса на ломаном английском. — Торт ты все равно есть не можешь.
Джеймс кивнул, и Эна поспешила зажечь свечу.
— Ты будешь загадывать желание? — спросила она, с тоской глядя на маленькое мраморное лицо брата.
Джеймс метнул взгляд в сторону Дилана, сжимавшего что-то в кулаке, и проскрипел:
— В прошлом году я загадал желание, но оно не исполнилось. Я не победил болезнь. Поэтому я больше не верю в желания, загаданные над праздничным тортом. Да и есть его я не могу. Но тебе с удовольствием спою поздравительную песенку. Давай же, Эна, загадывай, что хочешь, и задувай свечу.
И Джеймс запел, но когда дошло время произнести имя именинника, Эна успела вставить к своему имени и его, и они вместе задули одну свечу.
— Можно тебя обнять? — спросила Эна робко.
Джеймс раскинул руки, и Эна прижалась к его маленькой груди, хотя следовало ей, большой, обнять его, маленького, но он же старший брат как-никак... Еще обидится.
— Скажи Дилану, чтобы он не смел пулять в меня рябиной. Я не хочу прыгать в окно. Я хочу спуститься по лестнице и выйти через дверь.
Принцесса молча спрыгнула во двор, и Джеймс тут же открыл дверь.
— Я приду через год. Спеки мне снова торт и зажги свечку.
Эна кивнула, не в силах произнести и слова. Джеймс закрыл за собой дверь. Прошла минута, и Эна, швырнув чучело куницы на кровать, сломя голову ринулась вниз. Мать стояла у часов бледная — неужели увидела его? Эна заглянула матери в глаза, и Лора скорее машинально, чем осознанно притянула дочь к груди.
— Только ничего не говори отцу, — прошептала она ей на ухо. — Я только что видела Джеймса в образе фейри. Такой маленький, будто ему десять лет, — голос Лоры дрогнул. — Он подошел и обнял меня. Вот так, как я обнимаю сейчас тебя. И мне показалось, что это объятие трехлетнего ребенка — так легки были его руки. Не говори ничего отцу. Я не хочу никаких таблеток. Я не хочу, чтобы он считал меня сумасшедшей.
Эна стиснула мать в объятьях, стараясь сдержать собственные слезы:
— Я тоже видела его, мама. Он пришел попрощаться. Такое возможно только на ирландской земле, поэтому мы сюда и приехали. Фейри позвали нас.
Лора резко отстранила дочь. Глаза ее были сухи.
— Пора есть торт. Пусть Дилан спускается. Я как раз шла за вами.
Эна отступила от матери и случайно взглянула в окно — Джеймс стоял рядом с Диланом и что-то говорил ему. Этот придурок слез по дереву! Зачем?
— Дилан во дворе. Я сейчас его позову.
Эна выскочила на улицу и услышала звонкий смех брата.
— Даже не проси помочь...
Джеймс ударил Дилана по ладони, и ягоды рябины подлетели вверх. Пока они следили, как они падают, Джеймс исчез. Губы Эны задрожали, и Дилан сжал ее руку, но она вырвала ее, однако же, не оттолкнула его, а наоборот обхватила обеими руками за шею и уткнулась ему в плечо.
