Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (полная версия книги txt) 📗
Мраморную вуаль на скульптуре Хрийз однажды видела, там, дома, на Земле, в интернете, где же ещё… На фото. Она уже не помнила, почему заинтересовалась темой, как именно нашла ту фотографию, случайно или целенаправленно… а сейчас, откровенно говоря, уже основательно подзабыла, что такое интернет и как в нём можно что-то найти. Но в память врезалось изображение — каменное лицо девушки под тончайшей каменной же кисеёй. Навсегда осталось в душе восхищение мастером, сумевшим сотворить из куска мрамора такое.
И вот теперь — дерево. Не на фото, не на экране оставшихся по ту сторону Грани компьютеров, а наяву. Протяни руку и ощути сама реальность созданного рукой мастера чуда…
— Стой! Не трогай!
Резкий окрик заставил Хрийз подскочить на месте, рука дёрнулась, задела куклу и та завалилась набок, соскользнула с верстачка, и медленно, как в кино, начала падать…
Время растянулось в бесконечность. Отчаяние и ужас от содеянного толкнули вперёд. Хрийз нырнула рыбкой, проехалась коленками, но успела подхватить куклу почти у самого пола. Сама удивилась, что успела.
— А теперь вставай и аккуратно положи на место, — сказала Здебора тихим, но страшным по оттенку голосом, в котором отчётливо читалось 'твою мать!' и 'дура!'
Хрийз поднялась, аккуратно положила вещицу в центр верстачка.
— А теперь, — ласково выговорила Здебора, — посмотри на свои руки. Внимательно.
Руки как руки, что с ними не так… И тут же включилось магическое зрение. От вида зеленоватых, лежалого цвета пятен, стало дурно.
— Ой! — взвизгнула Хрийз, пытаясь стряхнуть налипшую пакость, — ой-ёй!
Пакость не стряхивалась. Самое интересное, что на кукле-то пакости как раз и не было, она наоборот, сияла солнечным теплом.
— Замри, не шевелились, дура, — сакраментальная характеристика умственных способностей всё же прозвучала. — Хуже будет. Сейчас разберёмся. Стой смирно, я сказала!
От командного рыка, неожиданного в устах красивой хрупкой девушки, дрогнули коленки. Хрийз замерла, боясь вдохнуть.
Здебора подошла к верстачку, протянула руку и выдернула откуда-то из скрытого пенала пыточный инструмент, вспыхнувший в её руке синим. Хрийз задушено пискнула.
— Стой смирно. Не верещи.
Синее пламя прошлось по руке, испаряя пятна. Словно горячий ветерок по руке…
— Ты же сама Вязальщица, твою-то мать, — сердито выговорила Здебора. — Какого волосатого беса руки тянешь к незавершённым работам? У тебя лишние руки? Тебе надоело жить? Что молчишь, я тебя спрашиваю или полено возле стенки?
— Я… я… извините меня… я не… — Хрийз умолкла, отчаянно ненавидя себя за невнятное блеяние.
Но как объяснить? Память, подсунувшую увиденное когда-то аналогичное чудо, только каменное, восхищение, недоверие, желание убедиться на практике, что видишь не сон…
— Я… я ничего не испортила? — больной вопрос.
Потому что если испортила, то хоть башкой в воду. С большим камнем на шее.
— Сунь руки в воду, — скомандовала Здебора. — Смелее, не утонешь!
Хрийз так и сделала. Вода обняла руки приятной прохладой, и сразу стало легче, хотя до этого тяжесть не замечалась совсем, а ведь она была… Здебора между тем внимательно исследовала куколку, не прикасаясь к ней, даже руки за спину сложила, чтобы не тронуть ненароком. Потом сказала удивлённо:
— Надо же…
— Что? — с тихим отчаянием спросила Хрийз.
— Я теперь знаю, что мне делать с нею дальше, — она осторожно устроилась на стульчике перед верстаком. — Раньше не знала, теперь знаю. Что ты сделала?
— Я?! — изумилась Хрийз. — Ничего! Просто подхватила…
— Она бы не разбилась. Надо было дать ей упасть…
хрийз пожала плечами. Она-то об этом не знала.
— Ладно… Кажется, обошлось. Прости, я не должна была на тебя орать. И дверь вот не заперла…
Девушка с жалостью отметила, насколько Здебора изменилась с момента их последней встречи в больнице, где Хрийз нечаянно подслушала её разговор с мужем. Лицо отекло, и руки тоже, и дышала она как-то нехорошо. Наверное, люди всё же говорили правду. Не надо было ей зачинать тройню, хватило бы и одного ребёнка.
Хрийз слабо представляла себе процесс. То есть, физический аспект очень даже, а вот магический, то самое пресловутое соединение энергий из раслинов супругов, которое определяло пол и количество детей, должных родиться от такого соития, — никак. Насколько девушка понимала, количество детей зависело не столько от накопленной силы, сколько от пожеланий родителей. В таком случае, тройня действительно была неоправданной. Ну, родили бы одного за другим, с перерывом в два-три года и без таких потерь… Что их понесло в этакую жадность? Впрочем, зная репутацию старого Црная, удивляться не приходилось. А у самой Здеборы где тогда мозги были?
Хрийз устыдилась собственных мыслей. У самой мозгов, прямо скажем, с напёрсток, все об этом говорят, даже ненавистный сЧай.
— А для чего эта куколка? — спросила Хрийз. — В смысле, для кого?
— Для одного хорошего человека, — грустно сказала Здебора. — Попросил, не могла отказать. Его ребёнок при смерти, куклу положат в погребальный костёр…
— Сжечь?! — не удержалась Хрийз. — Столько трудов, такая красота и только для того, чтобы сжечь?!
— Для того, чтобы ослабленная душа получила силу и нашла путь к новому рождению, — строго сказала Здебора. — Да. Надо будет сжечь.
— Да вы просто не видите, какая это… какое это чудо! — Хрийз прикусила язык.
Напоминать Здеборе про её увечье было уже слишком. Но она не обиделась ничуть.
— Не вижу материальный мир, да, — сказала она. — Зато вижу линии судеб, узоры сил и могу собрать их в едином артефакте. Красота — мера всего; если что-то получается правильно, оно обязательно будет и красивым тоже. Такую работу могу выполнить только я, а больше никто в нашем мире. Когда меня не станет, придётся отправлять кого-то из девочек в Имперскую Академию прикладных искусств; даже не знаю, кого. У всех дар еле теплится, по-хорошему, им ещё работать над собой и работать.
— Подождите, подождите… Это как это вас не станет?!
— Я не переживу родов, это же очевидно, — спокойно выговорила Здебора.
— Кто вам сказал?
Она пожала плечами:
— Сама чувствую. Не надо, Хрийзтема. Не надо жалеть меня. Я сама пошла замуж, сама решила зачать… За того, кого любила всегда, от кого хотела родить всегда. сПай… добр ко мне. Мне этого довольно.
— А умирать зачем? — заикаясь, спросила Хрийз. — Вы ведь живёте! Мыслите! Существуете! Зачем хоронить себя до срока?
— Глупая ты, — улыбнулась Здебора. — Маленькая. Не понимаешь ничего. Ты уж учись. А то тоже… до срока похоронят.
Хрийз закусила губу. Она видела, теперь — видела, магическим зрением и зрением обычным, — печать обречённости, невыразимым пеплом лежавшую на душе младшей жены старого Црная. Она умрёт в родах. Всё. У этого знания было повелительное чувство предвидения.
— Я не знаю… ну я не знаю же… Может быть, я могу что-то сделать? Я же Вязальщица, в конце концов!
И снова чудесная улыбка, словно маленькое солнышко.
— Ну, что ты можешь сделать такого, чего не смогли сделать Сихар и Хафиза Малкинична? Лучшие целители даже не Третьего мира, а вообще Империи. Они не смогли, а ты вдруг сможешь? Не будь глупой, Хрийзтема. Выкинь из головы, хорошо? Давай о деле. Я хотела тебя видеть, чтобы просить помощи; поможешь?
— Конечно!
— Помнишь тот макет на площади?
— Границу с Потерянными Землями? — уточнила Хрийз.
— Не могла бы ты присмотреть за ним? Я тебе дам… ключ. Ты просто ходи туда раз в два-три дня и присматривай. Если вдруг что… Если заметишь что-то. Нарушение границы или что. Активируешь ключ, а уже он поднимет тревогу, дальше не твоя забота. Ключ при тебе всё время должен быть, на всякий случай. Сможешь? Мне просто некому доверить. Ты — способна проследить, любой другой у нас здесь — нет. Я говорила с отцом, он обещал найти… хранителя. Но я не знаю, когда он вернётся, а следить за системой сама уже не могу. Возьмёшься?
