Случайные люди (СИ) - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна (библиотека книг .TXT) 📗

— Ты пожелала бы поднять всех. А я не содействую врагам.

И даже после смерти сохраняется вражда? Я потерла лоб. Неутешительная мысль.

— А почему же вы переменили мнение теперь?

— Потому что стало довольно вражды.

Я пожала плечами. Каждый человек — и дух — имеет право поменять мнение, и нужно быть неприятной личностью, чтобы к ним по этому поводу приставать.

Мастер все не двигался, поднял лицо, только когда я подошла совсем близко. Я наклонилась, устроила грудь у него на макушке, обняла за голову и постояла так. Спросила:

— Вы как? Все будет хорошо?

— Я сделаю все для этого, леди, — прошептал Мастер.

— Вы уже сделали много, — сказала я, погладила его по лбу. Спутники наши, кажется, пялились, у меня жгло лопатки, как от взглядов. Я, старательно не оглядывалась, спросила негромко:

— Как вы-то сами?

— Я не был в опасности, весь бранный труд достался другим, так что прекрасно, леди.

Я почесала его около волос, отпустила, села на одеяло. Отдала камзол. Мастер сначала не брал, но я все-таки впихнула. Нечего тут. Мне нормально, а он будет потом с соплями. Мало ли, чихнет, дернет руками — спалит все вокруг.

Я принюхалась. От кострища тянуло горелым мясом.

— Какой у нас теперь план? — спросила я, раздумывая, голодна ли, или в животе бурчит по привычке: проснулась — сейчас будет завтрак.

Мастер окончательно втянул голову в плечи, воротник камзола подпер уши. Солдатики повернулись спинами, встрепанные затылки выражали отсутствие всякого желания участвовать в разговоре.

Я в надежде посмотрела на даму, та спокойно парила, роса с травы то поднималась к ее подолу, то падала назад.

— Ладно, — я хлопнула по коленям, — если ничего нового вы без меня придумать не успели, то придерживаемся прежней канвы. Возвращаемся в Рир… Лире…

— Рилирвен, — подсказал Мастер из-под камзола, который натянул на нос, и, судя по всему, тер под ним этот самый нос руками.

— Да, — кивнула я с важностью. — Возвращаемся с победой, собираем почести, расходимся каждый своей дорогой.

Мастер что-то пробубнил. Я подалась к нему, прищурилась. Он стянул камзол с носа и повторил:

— А если нам будут там не рады?

Тогда вы спалите все вокруг без всякой простуды, подумала я. Осадила себя, вздохнула. Мои маги совсем меня разбаловали, делаю, что хочу, надеясь на их силу. Это как друг с просторной машиной: у тебя возникает убеждение, что ты можешь в любой момент привезти столик и четыре табуретки из ИКЕИ, и начинаешь планировать, а друг по доброте душевной возит тебя туда и обратно, и даже помогает дотащить упаковки до лифтов, и, может быть, слова не скажет, но все равно — это не твоя машина, не твое время, и нечего думать о них как о собственных ресурсах для собственных затей.

Друга, тем более, можно покормить щами и слоеными булочками, и вы будете квиты, а я что могу дать моим магам? Конечно, я отлично рассказываю анекдоты. Но этого все-таки мало.

— Если нам будут не рады, мы не будем оставаться погостить, — сказала я. — Просто покажем… — я кивнула на сверток, — трофей, доведем до сведения, что война окончена…

— Война не окончена, — сказала моя дама.

— Эбрара снова призовут, и он возродится в другом теле, — сказал Мастер.

Вот отлично, подумала я. Живот резануло, я вытянула ноги, чтобы не сдавливать в скрюченной позе кишки. Спросила:

— Прямо сейчас возродится?

— Через несколько поколений.

Я выдохнула. Даме, конечно, все равно, ей несколько поколений — как несколько серий сериала, не заметишь, как и пройдут.

— Но пока-то мы победили? — уточнила я подозрительно.

— Викерран будет освобожден, — сказал Мастер, словно ему было все равно. А может, и было. Я потерла живот. Сказала:

— Ну тогда все путем. — Я оглядела наш немногочисленный отряд. — Кто-нибудь представляет, куда идти?

— Лес выведет нас, — сказал Мастер. Исправился: — Вас. И нас за вами, если пожелаете.

Отлично, заключила я и боком упала на покрывало. Попыталась натянуть ворот на уши. Не хочу сегодня ничего думать. Все решения — с утра пораньше. На душе сразу стало радостно, как после всякой отсрочки, когда говоришь себе вечером: завтра уж точно начну заниматься, правильно питаться, приберусь и разгребу жесткий диск. Завтра. Сегодня все равно не стану ничего начинать. И идешь спать, довольный, будто сделал половину дела, и будто твой ранний сон — не от безделья, а от не совершенных еще, но уже утомивших дел.

Проснулась я на диване. За окном чирикали птицы. Я зевнула, пошарила в поисках телефона посмотреть время, нашла вместо него что-то пушистое и проснулась окончательно.

Убрала руку с волос Мастера. Тот перебрал ногами во сне и сильнее сжался в комок. Я откатилась от него в сторону, груди, куда Мастер тактически уткнулся ночью, сразу стало без его дыхания холодно. Я села, поглядела на светлое с одного краю и темно-лиловое с другого небо среди темных крон, нашла двух дрыхнущих по ту сторону кострища пареньков. Оглянулась в поисках дамы, встала, шагнула в сторону кустов, чтобы собрать хотя бы росы с листьев — не траву же лизать — в сохнущий рот, споткнулась о сверток, чертыхнулась и принялась заворачивать выкатившуюся голову великого генерала обратно в полотно.

— Вы беспощадны к врагам даже после их погибели, — сказал Мастер. Он сидел на покрывале и массировал уголки глаз.

— Смешно, — одобрила я, подопнула сверток ближе к нему. — Раз уж вы не спите, сделаете чаю? Чаю хочу — сил нет.

Мастер заявил, что мое слово для него — если не закон, то уложение, и он немедленно приступит.

Я подумала: а неплохо быть леди. Вот самой настоящей, со слугами и всем таким, правильного рождения, с замком и богатствами. Чтобы только повелевать — и все за тебя делали. Это как юноши женятся на хорошей тихой девочке, которую обработала родительская семья, школа, соседи и кино с телевизором, и только повелевают. Даже если не владеют богатствами, а зарабатывают свои честные двадцать пять в месяц "менеджерами" или, не приведи господь, двадцать семь — "менеджерами среднего звена". Неплохо быть леди и удачно женившимся мальчиком.

Расповаживает невероятно. "Расподлючивает", как говорила бабушка. Скоро тело уже знает, что обслуживать себя — не его забота, и стремится попой к дивану или креслу перед компьютером.

Я вздохнула и пошла помогать Мастеру, потому что ничего нет гаже, чем разбалованный взрослый человек.

Мастер тоже еще тут, "леди" да "леди".

Но какой бы леди я ни была, топать пришлось пешком. Коня увел Марх Мэлор, а я настолько не привыкла отвечать за личный конный транспорт, что не уследила. Остальные пожитки благородно не тронул (либо просто не нашел или не смог отнять), и Мастер теперь тащил сумку с записями и трофеем, который я умудрилась не посеять во время приключений.

Лес вел нас заросшими тропами, ветки цеплялись мне и Мастеру за волосы, и мы выпихнули пареньков вперед, чтобы прокладывали дорогу, как ледоколы в Арктике.

Когда деревья расступились, я подумала, что мы на месте, вгляделась в дальний край поля. Там стояла стена — не рукотворная, как я сначала понадеялась, а из деревьев.

— Вполне возможно, где-то здесь есть дорога, — сказал Мастер.

— Вон там, — один из пареньков показал.

Я хлопнула его по пояснице (хотела по плечу, но пришлось бы вставать на цыпочки), спросила:

— Откуда знаешь?

— Мы тут шли, — сказал другой. Показал: — Вон там нас вел сотник, а потом завернули…

А потом вас убили на том холме, и вы лежали и пялились в небо, а смерть все не шла.

Я, путаясь в траве, потащилась, куда он указал. Мастер шуршал рядом, жмурясь от солнца. Дама, сверкая, как бассейн утром, когда все на завтраке, и на поверхности только рябь от ветра, плыла сквозь травяные метелки.

Дорога не оправдала своего громкого названия: широкая тропа с ямами тут и там. Как дома, умилилась я и окуталась клубами пыли из-под подошв. Быстро стало жарко, я скинула курточку, которую Мастер сделал из покрывала, распустила ворот рубахи. Как удачно все-таки попадать в чужой мир, где нет асфальта и климат-контроля, летом. Потом подумала: меня позвали на войну, а когда еще воевать, как не летом.