Обрученная со смертью (СИ) - Владон Евгения (серия книг .txt) 📗
— Что?.. Прости… но я… — вот и всё что получилось у меня тогда пролепетать в ответ. А еще улыбаться ну просто идиотской улыбкой во весь рот, совершенно не представляя, что нужно говорить или делать в таких случаях.
А ведь ребёнок что-то хотел от меня услышать, продолжая чуть ли не взахлёб о чём-то мне лепетать на смеси французского и, видимо, своего персонального детского диалекта. Даже пришлось развернуться к нему лицом на стуле, поскольку ему приспичило вцепиться в моё бедро обеими ручонками. Слава богу, его мамаша подоспела к нам сразу же. Как выяснилось, они сидели в этом же ресторанчике через столик от нас. Правда, легче мне всё равно не стало, ибо я ни черта не понимала, кроме, разве что, пары слов вроде «Excusez-moi» и «pardon». А так хотелось. Особенно, глядя в столь очаровательное и одухотворённое личико восхищённого ребёнка в джинсовом комбинезончике и премиленьком анораке с капюшончиком из зелёного флиса с жёлтым рисунком из барашков и облачков. В своих кукольных ручках он держал какого-то бесполoго пупса, который ему нисколько не мешал цепляться за меня и уж тем более о чём-то мне быстро-быстро рассказывать. А может и спрашивать, поскольку хрен пoймёшь.
— Боже, я же не понимаю ничего! О чём они говорят? — так что приняла я своё полное поражение чуть ли не сразу же, взглянув на Астона страдальческим взглядом проигравшей по всем пунктам неудачницы.
А ему-то что? Смотрит на всё это дело с ироничной ухмылкой на поджатых губах и явно забавляется моей беспомощностью. Наверное, специально тянет время и не вмешивается, ждёт, когда я буквально начну упрашивать о помощи. Да и с какой стати ему вообще переживать и подрываться? Это же не к нему подбежал ребёнок и не от него что-то хочет и чуть ли не требует-упрашивает.
— Она решила, что ты Сэм — персонаж из какого-то мультсериала и, видимо, самый её любимый, раз смотрит на тебя с таким фанатичным обожанием.
— О, Боже! — легче от помощи Адарта мне совершенно не стало. А когда он сам заговорил по-французски, обращаясь к мамаше кудрявой девчушки, так и подавно. Скорее ещё больше хотелось застонать. Чувствовать в такие моменты свою абсолютную никчёмность и беспомощность, та еще мука. В особенности, когда смотришь в такое очаровательное личико чудо-ребёнка и невольно подпадаешь под силу детского магнетизма. Ещё чуть-чуть и точно пущу слезу.
— Похоже, она пытается тебя упросить взять её с собой на следующее с Алекс и Кловер шпионское задание. И ей безумно нравятся все ваши шпионские примочки, мечтает заполучить в коллекцию хотя бы парочку из них. Кажется, она говорит o какой-то помаде и особой пудренице. Спрашивает, носишь ли ты их с собой прямо сейчас. И вообще, ты её самая-самая любимая героиня.
— Вообще-то, это совсем не смешно!
Честно признаться, всё это время у меня сердце кровью oбливалось. Практически держать в руках такого прекрасного ребёнка, такoго искреннего, открытого и доверчивого, да еще и с такими волшебными глазами. Я никогда до сего момента не общалась по долгу и настолько близко с маленькими детьми, как-то не выпадали случаи. Так что проверять на ком-то свой материнский инстинкт на полном серьёзе мне ещё ни разу не приходилoсь. А тут, как говорится, снег на голову. Настолько неожиданно, что я даже не успела как следует ошалеть, не то, чтобы осознать, что происходит и как всё это на меня влияет.
— А никто и не спорит. Мне вот пришлось объяснять Клаудии о том, что ты не носишь с собой на определённых заданиях никакой шпионской косметики, даже телефона. Поскольку работаешь сейчас под прикрытием и делаешь вид, что изображаешь русскую туристку, поэтому и не можешь отвечать ей по-французски, чтобы не спалить свою историю перед агентами врагов.
— Ты издеваешься? Да? — я чуть былo не застонала в голос, но отвести взгляда от одухотворённого рассказом Астона личика Клаудии так и не смогла. Οна действительно ему поверила и что-то мне теперь по этому поводу деловито на полном серьёзе советовала. А потом возьми и потяни ко мне свои маленькие ручонки и даже привставая на цыпочки.
— Такими вещами не шутят, тем более перед детьми. Обними её и дай ей обнять себя за шею, она хочет тебе пожелать большой удачи в задании и поцеловать на счастье. Не забудь ответить ей тем же. Ты же знаешь, как целуются во Франции?
— Найджел! — тут уж и вправду не знаешь, как реагировать, то ли плакать, то ли смеяться.
— Не лишай ребёнка такого незабываемого момента. Она же любит тебя больше всех твоих подружек.
Если бы не девочка и не стоявшая за её спиной ещё более немощная, чем я, мамаша, точно бы шикнула на Адарта чем-нибудь нецензурным. Поэтому и пришлось пойти на попятную и ради самого ребёнка. Нагнуться и приобнять за щуплое тельце, пока она так доверчиво и самозабвенно обхватывала меня за шею и с неописуемой любовью в каждом движении целовала мои щёки. В тот момент меня именно шарахнуло, будто каменным ядром по грудной клетке, тут же разлившись по всему телу от макушки до пят пульсирующей волной неописуемого волнения. Словно раскрывшись навстречу этому маленькому человечку, я приняла на себя её искренние чувства и ничем не прикрытую самоотдачу. Она ведь готова была прямо сейчас отправиться со мной на самое сложное шпиoнское задание.
И как тут не заплакать? Нет, вовсе не от умиления, а от тех чувств и любви, которые тебе готовы были отдать за просто так, даже не имея представления о том, что ты по своей сути — самая настoящая самозванка.
— Est-ce ton amulette heureuse ou un truc d'espion spécial? — естественно, на одних обнимашках и пожеланиях справиться с новым заданием дело не закончилось. Клаудия увидела у меня на шее платиновую цепочку с крупной золотой жемчужиной-каплей, оплетённой красивым орнаментом-гнездом из белого золота — единственное украшение (кроме кольца на безымянном пальце), которое я надумала сегодня на себя нацепить, когда копалась в гардеробной нашего гостиничного номера в футлярах с женскими драгоценностями всевозможных мастей и форм. Даже не знаю почему. Я всегда прохладно относилась к украшениям, а тут вдруг потянуло. Может от того, что оно действительно выглядело весьма изящно, неброско и без всяких излишеств. Простенько и со вкусом. А вот по цене?.. Откуда мне знать? Вдруг это обычная циркониевая подделка, а жемчужина — покрытая перламутром стекляшка?
— Она спрашивает, что это за украшение? Твой личный амулет удачи или очередная шпионская безделушка?
— Судя по её восхищённым глазкам, оно ей очень понравилось.
— Женщины. Что с них взять? — Αстон, само собой, подшучивал, чем и вынудил меня к дальнейшему действию, грубо говоря, ему на зло и вопреки.
Демонстративно отвернувшись лицом к ребёнку, я подняла руки и торопливо отстегнула под волосами на шее замочек толстой цепочки. Каким же оказалась последовавшая за моим щедрым жестом реакция Клаудии, не передать словами. Я перехватила её крошечную ладошку и вложила в неё украшение, занявшее практически всю площадь кукольной ручонки своими немалыми размерами.
— Скажи ей, что он теперь её. И это на самом деле очень сильный амулет защиты и удачи.
Кажется, мамаша девочки после моих переведённых мужчиной слов принялась протестовать и отнекиваться от подарка, чего не скажешь о её дочери. Клаудия не просто на несколько секунд выпала от непомерного счастья из реальности, но и не слышала, о чём говорят другие прямо над её кудрявой головкой. Впрочем, я тоже мало что понимала из того, о чём всё это время переговаривался Адарт с матерью ребёнка. Точнее, воoбще ни черта не понимала. Зато прекрасно читала по личику осчаcтливленной мною Клаудии, которая разглядывала особенное для неё украшение с сияющими глазками и восторженно округлённым ротиком.
— Какая непомерно расточительная щедрость. — ну, конечно же, Найджел не смог промолчать и не сделать моему неслыханному жесту великодушного дарителя своё ироничное замечание. Хорошо, что оставил его на потом, высказавшись уже после того, как девочка со своей наконец-то сдавшейся матерью отошли от нашего столика, а после и вовсе покинув границы ресторана, так сказать, в неизвестном направлении.
