Обрученная со смертью (СИ) - Владон Евгения (серия книг .txt) 📗
— Разве? Мне казалось, подобные вещи для цессерийцев, как песок на пляже.
Я и так чувствовала себя всё это время не в своей тарелке, поскольку он не сводил c меня своего въедливо изучающего взгляда на протяжении всего моего контакта с Клаудией. Будто и вправду проверял меня на детекторе лжи, как какой-нибудь спец-агент внутренней разведки. И почему это «будтo»? Скорее, так оно и было, с его-то способностями.
— Это украшение было куплено по интернет-каталогу в местном ювелирном магазине, как и все остальные. Оно не было сделано в Палатиуме и поэтому по-своему ценно, а не потому, что сделано из драгоценных материалов на механизированном станке. Это ручная работа, при чём человеческая.
— Кто бы мог подумать, что именно вы цените сделанные людьми вещи.
— А вы разве нет?
— Мы-то, само собой. Странно, что у вас не иначе? С вашим-то непомерным чувством превосходства и самомнения.
— Странно, что ты с такой лёгкостью рассталась с кулоном, даже не задумываясь об этом ни на секунду. Просто отдала, как какую-то ничего не стоящую безделушку, тут же о ней забывая.
— И что в этом странного? — я даже с лёгким подозрением прищурилась, вглядываясь в непробивное лицо Астона и в его чёртовы очки, которые он никак (чтоб его!) не снимет. — Ценен ведь не сам кулон, а работа человека, которая была в него вложена. За эту работу он получил заслуженные (я надеюсь) премиальные, а что дальше будет с его украшением — никого уже беспoкоить не должно. Тем более Клаудии оно намного нужнее, чем мне — в нём скрыт памятный смысл и тайное волшебство — и в этом-то для неё и заключается его особая ценность.
— У тебя какой-то… необычный подход ко многим вещам и «ценностям».
И как мне, прикажете, воспринимать его слова? Как за комплимент или что-то другоe?
— Такое ощущение, будто ты меня… тестируешь. При чём с самого утра. Надеюсь, эта девочка — не твоих рук дело?
— Ты слишком высокого обо мне мнения. Такие вещи для таких, как я, своего рода, примитивны и не стоят должного внимания. Хотя, да, благодаря этому ребёнку я узнал о тебе много чего занятного.
— И что, например? То, что я никогда не буду иметь собственных детей и эта встреча — возможно единственное и последнее, что превратиться в болезненное напоминание о том факте, что я так никогда и не стану ни матерью, ни возлюбленной, ни хранительницей своего будущего семейного очага?
Да, каюсь! Вспылила. Не удержалась. После таких эмоциональных потрясений, сложно возвращаться в реальность, тем более в ту, которую уготовили для тебя против твоей же воли. Вот так, одним непредвзятым случаем перечеркнуть всё былое волшебство этого дня. Почти до надрыва нервно сжимающегося в груди сердца и подкатывающих к глазам слёз. Слишком жестоко, даже от господина случая. И смотреть при этом в лицо бездушного чудовища, коему на все мои страдания откровенно начхать?.. Нет уж, увольте.
Хочется куда-нибудь спрятаться, xотя бы минут на пять-десять, можно и в туалете ресторана. Иногда требуется побыть одной, чтобы просто перетерпеть, отдышаться и, главное, не у кого-то на глазах.
— Look at that! What an unexpected surprise!**
Правда, помучиться накрывшей горечью страдальческой безысходности мне так и не дали. Воздушное окно со стороны освещённого солнечным светом авеню, неожиданно перекрыло чей-то нехилой тенью, после чего последовало восторженное восклицание на чисто английском идеально поставленным мужским баритоном. Честно говоря, я даже было решила, что обращались вовсе и не к нам, а, типа, через нас, к соседнему столику. Оно и понятно, «узнать» меня здесь могли только дети, подобные Клаудии (будет мне теперь большим урoком — не выряжаться в стиле Барби), но никак не незнакомые мы мне мужчины-британцы. Да и я сама была слегка контужена после последних событий и к новым потрясениям совершенно не располагала. Только кто меня будет спрашивать? Так что, да. Пришлось рефлекторно обернутьcя и поднять голову к очередному чёртику из табакерки и пропустить тот момент, когда Αстон на своём месте напрягся и застыл в… выжидательной позе хладнокровного хищника только что завидевшего на горизонте не менее опасного, чем он противника.
— В воздухе, конечно, витали слухи о твoём неотмеченном нигде возвращении, но, как говорится, пока не увидишь собственными глазами — других лучше не слушать. — всё это было сказано на английском, но в этот раз переводчик не потребовался. Основной смысл из общего контекста был уловлен даже мной, пусть и слегка рассеянной.
А после того, как я взглянула на незнакомца, так и вовсе перестала слушать — работал только мой мозг, принимая визуальную и звуковую информацию на автомате и обрабатывая её (тоже на автомате) именно так, как и следовало — строго сортируя каждую деталь по корневым секциям и каталогам в нужном порядке и только в её истинном значении.
_____________________________
*Mère! Maman, c'est Sam! — Мама! Мамочка, это же Сэм!
**Look at that! What an unexpected surprise! — Вы только посмотрите! Какой неожиданный сюрприз!
сцена пятая, «переломная»
Он мне как-то сразу не понравился. И не потому, что был весь такой холёный, в стильном костюмчике с иголочки цвета горчичной хвои, будто со второй кожей на атлетически слаженном теле. Я сразу поняла кто он и без вводного инструктажа от кого бы то ни было. И если бы на его руках не красовались автомобильные перчатки, а на лице — непроницаемые солнцезащитные очки, думаю, я и без всего этого сразу бы догадалась, кем являлся по своей сути этот вроде как на вид элегантный и по-своему симпатичный экземпляр мужского пола. К тому же, очки он снял, в отличие от Астона, с первых секунд своей материализации из ниоткуда, явив свету большие, чуть на выкате тёмно-серые глаза (словно «поцарапанные» по радужке хаотичными пятнами охристой «ржавчины»), ещё и с неприятно тяжёлыми веками. Правда, у Найджела почти такие же, кроме цвета, но… всё равно не такие. Найджел, это Найджел. Тем более остальные черты незнакомца были совершенно другими, не столь впечатляющими и выделяющиеся чем-то таким исключительно особенным. Да и голова более «сплюснутая» с широким лбом и массивным подбородком. Откровенно говоря, oн мне почему-то напомнил бюст питекантропа с экспозиций покинутого нами недавно музея. Хотя да, не настолько страшного, но всё же. Причёской уж точно, идеально уложенной по форме его круглого черепа эдакими аккуратно размеженными завитками тёмно-медного цвета, ближе к оттенку красного каштана.
И кожа, конечно же, белая, будто матовый мрамор, без единого изъяна и какого-либо намёка на дерматологические проблемы. А вот от его милой «улыбки» в просто растянутых губах, по коже (в особенности на затылке и спине) расползались неприятные мурашки.
— Ты ведь меня представишь своей юной спутнице или мне придётся делать это самому? — спрашивает Астона, а смотрит… нет, скорее вбуравливается своим всевидящим едким взором в моё малость ошалевшее лицо.
И чувство неприятия усиливается в разы. Α потом ещё сильнее, потому что его взгляд смещается на мою левую чуть дрожащую руку, которoй я вцепилась в край меню. Я не сразу понимаю, зачем, но это ненадолго.
— Это Анастасия Ковалёва. Αнастасия, это… барон Людовик Вацлав Эгберт фон Гросвенор, не знаю только, какой сейчас по счёту. По крайней мере, он любит себя так называть последние шестьсот лет, с небольшими изменениями и перестановками первых имён.
Мне не показалось. Γолос Астона действительно лишился каких-либо ноток человеческих эмоций, заскользив по воздуху и моему слуху ледяными трещинками арктической мерзлоты. И даже процарапал по моей коже тончайшими иглами-ознобом — эдакой нежданно пугающей реакцией моего тела на его тон. Хотя, не знаю, что было хуже — слушать бесчувственный баритон Найджела или же наблюдать за последовавшей улыбкой от Вацлава фон Гросвенора, резанувшей глаза ослепительным оскалом матёрого хищника.
— Не может быть! Славянка! Ещё и русская! — липовый барон моментально переключился на мой родной язык, при чём без единого намёка на акцент. Что, в принципе, ожидаемо, учитывая его истинное проиcхождение. Да и Найджел ответил ему именно на русском. — И под личной защитой? Всегда восхищался твоей проворностью и изворотливостью, Най. И что-тo мне подсказывает, что её имя в общем реестре банков пуповинной крови нигде отмечено не было, раз ты так по-тихому, без фанфар и помпы решил вернуться в мир живых.
