Белее снега, слаще сахара... (СИ) - Лакомка Ната (книги полностью TXT) 📗
Остудив питье и процедив его в чашку, я села на край постели.
- Гретель, - позвала я, вспомнив, как называл девушку юнец, - ты должна кое-что выпить, это поможет…
- Если ты отравишь ее!.. – с новой силой заорал мой пленник. – Я выйду отсюда, и тебе конец! Ведьма!..
- Сначала попробуй выйти, - бросила я ему, и он замолчал, как захлебнулся своим криком.
А я тем временем взяла ложечку и поднесла к губам девушки. Она не потеряла сознание, но находилась где-то между жизнью и смертью, мне пришлось разжать ей зубы и влить ложку отвара, и еще одну, и еще…
Девушка вдруг слабо улыбнулась и что-то прошептала. Я наклонилась и услышала:
- Новый год… пряники… хорошо…
Наверное, она бредила. Напоив ее, я занялась приготовлением целебной мази, добавляя нужные специи из маминой заветной шкатулки. Обычно мне не полагалось брать ее без спроса, но сегодня был совсем другой случай.
Когда мазь была готова, я осмотрела раненое плечо. Корица превратилась в корку и заперла рану, значит, должна была остановить и кровь. Помолившись, я наложила мазь и закрепила повязку. Все, теперь оставалось только ждать.
Я посмотрела на пленника. Он сел на пол, прислонившись лбом к решетке, и пытался разглядеть, что я делаю с девушкой. С Гретель. Красивое имя. Благородное.
- Кто ты такой, и кто – она? – спросила я, начиная убирать в доме, сметая к порогу раздавленные ягоды.
- Не твое дело, - огрызнулся парень. – Имей в виду, если ты меня не выпустишь сейчас же, то сильно пожалеешь.
- Пожалею, если выпущу, - отрезала я, выбрасывая сор в печку. – Ты чуть не придушил меня, дикий человек. Если не разбираешься в целительстве, то не мешал бы.
- А ты разбираешься! – сказал он с издевкой.
- Да, - ответила я с достоинством, - немного разбираюсь. И знаю, что может повредить, а что исцелить.
- Ты точно ведьма, - прорычал он. – Выпусти меня!
- Ты ничем не поможешь своей Гретель, - покачала я головой, поставила метлу в угол, и спокойно начала раздевать девушку, чтобы устроить ее поудобнее. – Кто она тебе?
Глупый вопрос. Мне ведь было без разницы – кто они друг другу, эти молоденькие и красивые дети. Ну, не совсем дети… Вернее, даже не дети, что уж там…
- Она моя сестра! – пленник снова начал буйствовать, пытаясь расшатать решетку и сорвать замок. - А ты - ведьма! Ты заманила нас сюда! Я сразу понял, что эта птица неспроста крутится возле нас!
Что он там болтал про птицу, я даже не пыталась понять. Меня порадовало, что охотник знал свое дело, и клетка не подалась ни на дюйм, а замок так и вовсе хранил очаровательную невозмутимость.
- Послушай, - юнец устал бестолково биться об решетку и сменил тактику, заговорив вкрадчиво. – Давай ты выпустишь меня, а я тебя не трону. И даже награжу. Щедро награжу.
- Чем же? – спросила я деловито, вспарывая корсаж платья девушки. Жаль роскошной ткани, но раненую надо было вымыть и избавить от грязной одежды.
- Хочешь, заплачу серебром, - предложил юнец. – А хочешь – золотом. Хочешь золота?
- Кто ж его не хочет? – ответила я резонно. – Ну, давай свое золото. Но что-то я не заметила у тебя кошелька.
Слова попали в цель, потому что пленник замер, а потом принужденно засмеялся.
- С собой нет, - он старался говорить дружелюбно, но не мог скрыть, что его так и распирало от злобы. – Только если ты меня выпустишь, мои люди…
- Твои люди? – перебила я его. – И кто же ты такой, господин мой золотой? Не иначе, как принц.
- Нет, - ответил он тут же. – Я… я – сын лесничего.
- Девушка в платье, расшитом серебром, - сказала я насмешливо. – С каких это пор дети лесничих щеголяют в подобных нарядах? Скорее я поверю, что ты украл бедняжку Гретель у богатого отца или напел о любви, уговорив бежать.
- Ты глупая, как курица, - вскипел он, но тут же прикусил язык и добавил миролюбиво: - Наш отец – один из королевских лесничих. Я не лгу. Если ты сообщишь о нас…
- Ага, пойду прямо к королевскому двору, - закивала я. – Это – Брохль, мальчик. Тут до ближайшего города три дня пути.
- Я не мальчик! – огрызнулся он. – Я – мужчина.
- Я состарюсь, когда ты станешь мужчиной, - засмеялась я, вызвав у него новый приступ бешенства.
Несколько минут он высказывал мне всё, что думает о моём уме, моей внешности, образе жизни и всех моих достоинствах. Достоинств у меня оказалось много, и пока юнец угомонился и замолчал, тяжело дыша, я уже вымыла Гретель, сменила под ней простынь и укутала. Теперь можно дожидаться маму. Она приедет, и раненую можно будет увезти в Брохль, а там передать на руки лекарю.
- Есть хочешь? – спросила я у своего пленника, и только теперь поняла, как проголодалась сама. Дынные цукаты совсем не утолили голода, и теперь мне мечталось о вкусной яичной кашке.
Несколько минут я с удовольствием наблюдала, как в спесивом юнце борются гордость и желание поесть, а потом достала из ларя несколько пряников, которые вылеживались там к следующей ярмарке.
- Возьми, - я предусмотрительно протянула ему пряник, наколов на лучинку, чтобы не схватил меня за руку. – Пока растоплю печь и пока приготовлю, пройдет время.
Он посмотрел на меня с ненавистью, но пряник взял и начал его с отвращением жевать. Я тоже взяла пряник и принялась растапливать печь.
- Как тебя зовут? – спросила я, укладывая в растопку лучинки. Спросила только для того, чтобы что-то спросить. Мне было совершенно не интересно его имя. Приедет мама, и мы сразу отправим незваных гостей в Брохль. Таким дикарям не место в приличном доме.
- Зачем спрашиваешь? – хмуро осведомился юнец, проглотив пряник в несколько секунд. – Что с Гретель?
- Кровь я остановила, повязку сделала. Теперь нам остается только ждать.
- Ждать?! – он так и взвился. – Ополоумела, ведьма деревенская?! Немедленно сообщи!..
Я переждала, пока он закончил орать и замолчал, переводя дыхание, а потом сказала:
- Не лопни от натуги, малыш. А если скажешь еще хоть одно обидное слово, я тебя на жаркое пущу.
- Ты спятила?! – он уставился на меня, сквозь прутья решетки.
- Нет, - я пожала плечами и протянула ему еще один пряник на лучинке. – Откормлю тебя, а потом зажарю и съем.
Мои слова произвели впечатление, потому что юнец закашлялся, чуть не подавившись.
- А что? – я удивленно приподняла брови. - Ведь так поступают все ведьмы. Едят нахальных, избалованных никчемных мальчишек, которые шляются по лесам без папочки и мамочки.
- Я тебе язык отрежу, язва, - пообещал он, продолжая уписывать пряник, а потом потребовал: – Дай еще. И воды.
- Тебе бы крапивкой, да по голому заду дать, - ответила я, но протянула ему еще пряник. – Отойди к стенке, я поставлю тебе воды.
Он послушался и отошел, а я быстро поставила возле решетки кружку с родниковой водой. Настоящей. Которая была вовсе не в ведре, а в кувшине.
Юнец напился, поел, посмотрел на сестру, грудь которой ровно поднималась и опускалась, и заметно подобрел. Вернее – перестал меня оскорблять. Хотя, кто знает – может, его испугала перспектива быть съеденным.
- Ты кто такая? – приступил он к расспросам. – Почему живешь в лесу? Как твое имя и кто твои родители?
- Назовись-ка сам сначала.
Он помялся, а потом сказал:
- Меня зовут Иоганнес.
- Имя больше тебя, - я не удержалась, чтобы не поддеть его. Конечно, он был слишком рослым для своего возраста. Ему лет пятнадцать, наверное. Я окинула парня взглядом, пытаясь определить, сколько ему лет.
- Что вытаращилась? – тут же нагрубил он.
- Нет, - задумчиво сказала я. – Не Иоганнес. Гензель – как раз твой размер.
9.
Он заскрипел зубами, но сдержался, хотя на языке у него, скорее всего, вертелось с десяток ответных оскорблений.
- А как тебя зовут? – напомнил он.
- А зачем тебе? – фыркнула я. – Мое имя слишком незначительно, чтобы знать его сыну королевского лесничего.
