Нежданчик для майора (СИ) - Тарьянова Яна (книги серии онлайн .TXT, .FB2) 📗
Волк придирчиво обнюхал фарш, облизнулся и приступил к трапезе. Выбор сырых мясных продуктов майор Грачанин возложил на зверя, когда получил первую зарплату в спецназе наркоконтроля. Ему, как молодому, приходилось постоянно работать нюхачом, и большая часть денег была заработана волком. А кто заработал – тот и выбирает, что ему по вкусу. Индюшачий фарш был одним из излюбленных блюд. Время от времени волк одобрял покупку говяжьего, курицу ел только в виде филе грудки, а иногда требовал свинину – мелко нарезанную поджарку или ломти для отбивных.
Наевшись, волк отправился на прогулку. На улице было гораздо светлее – в комнате казалось, что уже густые сумерки. Старенькие шакалы и шакалихи, жившие в доме, сидели в оплетенной виноградом беседке, обмахиваясь ветками и отгоняя мух. Велько поздоровался с ними коротким рычанием, вильнул хвостом, отказался от ломтика помидора, оббежал дом, пролез под забором, ускользая от бдительного ока деда Куприяна, и медленно пошел по тротуару, принюхиваясь к вьюнку на заборах.
И, конечно же, он попался на глаза деду Онисиму. Крик раздался на весь Плодовый переулок.
– Товарищ майор! Товарищ майор! Смотрите! Смотрите! Кот в кусты пошел! Он сейчас там нагадит! Товарищ майор, надо что-то делать!
Волк решил развлечься. Вздыбил холку, завыл, тревожа окрестности боевой песней Камула. Сорвался с места и помчался к кустам. Кот выскочил на дорогу, пометался и кинулся наутек – по центру тихой улицы, не сворачивая к заборам. Волк мчался следом, подвывая, пугая стареньких шакалов и вызывая смятение среди волков и лис. Хлопали двери и окна, обитатели Плодового переулка провожали волка взглядами, охали и шептались. Дед Онисим громко гордился собой.
Возле знакомого дома с ухоженными газонами кот свернул во двор, отпрянул от разрушенного погреба, пропахшего волком, добежал до огромного раскидистого вяза, вскарабкался и исчез в густой кроне. Волк уперся лапами в ствол, немножко повыл – напоминая, кто здесь главный – и пошел обратно к дороге. Драка с котом не входила в его планы. Сбежал, и Камул с ним. Не в коте дело, просто захотелось размяться.
Шорох в красивых кустах заставил его повернуть голову. Сменившийся ветер позволил учуять другого зверя. Шакалица. Вероятно, хозяйка кустов – участок пропитал слабый устойчивый запах.
«Пойдем, – потребовал Велько. – Я не хочу с ней знакомиться».
«Она нам не подходит, – сообщил волк, глядя на выбравшуюся из кустов шакалицу. – Ты ничего не слушаешь, а я всё слушаю и запоминаю. Дед Серафим сегодня утром сказал нашему деду Куприяну, что эта шакалица бесхозяйственная. Нам такая не нужна. Она ленивая. Не закатывает. И сама квартиру не убирает. Вызывает людей и лисиц. Дед Куприян сказал, что…»
Шакалица смотрела на волка опасливо. Вероятно, испугалась боевой песни.
«Живо подойди к ней и познакомься! – потребовал майор Грачанин. – Я у этих травоядных паразитов три раза спрашивал, есть ли в городе фирма по уборке. А они мне врали, что тут такого нет! Надо у этой шакалицы телефончик уборщиков спросить. Я забодался после смены тряпкой махать».
«Она была на вокзале», – неожиданно сменил тему волк.
«На каком вокзале? Когда?»
«Вчера. Когда нас вызывали на ложное минирование. Она и вторая шакалица сидели на газоне. Она на нас смотрела».
«Кто-то сидел, – согласился Велько. – Но я не обратил внимание».
«Ты очень рассеянный, – укорил его волк. – А я всегда на всех смотрю, слушаю, и…»
«Подойди, познакомься. Нам телефон уборщиков нужен».
Возражений у волка не было – убирать он не мог, а на грязном полу спать не любил. Телефон уборщиков спасал положение и исключал свары между зверем и двуногим.
Волк сделал шаг в сторону шакалицы. Улыбнулся, повилял хвостом, поздоровался. Шакалица ответила на его приветствие и несмело приблизилась. Звери обнюхались. Волк прикоснулся носом к огромному уху, поворошил пятнышки на чепраке – шакалица находила свою половинку, но шакал то ли умер, то ли ушел. Шакалица, в свою очередь, тронула темное пятно, спускающееся ото лба к носу, оценила густоту воротника, сравнила ширину лап – ровно в два раза больше, чем у неё – и отступила. Волк почувствовал скрытое восхищение, немедленно распушился и учтиво спросил:
– Это ваши кусты? Мы иногда в них прячемся. Мы вам не мешаем?
– Нисколько! – ответила шакалица. – Моя двуногая посадила их за забором. Это общие кусты. Можете прятаться, сколько пожелаете.
«Скажи, что у них очень красивые цветы, а мы живем неподалеку, в десятом доме», – велел Велько.
Волк послушно повторил комплимент и обозначил их общее местожительство. Шакалица кивнула. Указала на окна с орхидеями:
– А мы живем здесь. Я про вас слышала. Дядя Серафим дружит с дедом Куприяном из вашего дома. А еще я видела вас на вокзале. Вы были в бронежилете. И в тяжелом ошейнике. Это впечатляет.
– Я работаю, – пыжась от собственной значимости, сообщил волк. – У двуногого нюх слабее, он не может искать взрывчатку, оружие и наркотики. Я могу. Я закончил курс подготовки по обнаружению подозрительных предметов. На отлично.
– Никто из моих знакомых шакалов никогда не работал. Вы, волки, совсем другие. Каждый из вас – охотник из стаи Камула. И, в то же время – яркая индивидуальность, – шакалица произнесла это уважительно, без тени иронии, словно гладила волка по шерсти.
Похвала была приятна. Волк распушился еще сильнее и доверительно сказал:
– А знаете, что?
– Что? – шевельнула ушами шакалица.
«Что?» – заинтересовался майор Грачанин.
– На самом деле нюх у шакалов гораздо острее. Шолки всегда выигрывают соревнования нюхачей. Я уверен, что если бы шакалы работали наравне с нами, их бы носили на руках. Хороший нюхач на вес золота.
– Мы слишком слабые, – ответила шакалица. – И лишены азарта. Мы – паства Хлебодарной. Вы – сыны Камула, охотники, предпочитающие мясо.
– Я люблю мясо, – честно признался волк. – Я зарабатываю деньги, сам выбираю продукты. Двуногий покупает. Я люблю фарш из индейки. А он заказывает себе пироги. Пироги я тоже ем, это вкусно. А ваша двуногая вам что-нибудь покупает?
Шакалица растерялась:
– Наверное, нет… нет, лично мне ничего не покупает. Но я и не зарабатываю, как вы. Мы едим одно и то же. Я люблю выпечку с фруктами. Она тоже любит.
– Не позволяйте себя ущемлять, – посоветовал волк. – Я всегда отстаиваю свои права.
«Заткнись! – велел майор Грачанин. – Нам телефон уборщиков нужен, а ты тут движение за права четвероногих пытаешься организовать. Комплимент ей скажи! Позови прогуляться».
Волк осекся. Подумал, предложил:
– Может быть, пройдемся? Подышим воздухом. Дойдем до соседнего дома, а я вас потом обратно провожу.
Шакалица согласилась. Они чинно пошли рядом – рост и стать волка контрастировали с хрупкостью мелкой травоядной хищницы с большими ушами.
– Вы мужественный, – восхищенно проговорила шакалица, поднимая голову. – А в бронежилете вообще загляденье! Глаз не оторвать. Сердце сжимается при мысли, какая у вас опасная работа.
Польщенный волк рассказал шакалице, как он однажды задержал преступника – «не было времени перекидываться, двуногий не успел бы вернуться к экипировке и оружию». Шакалица охала, ахала, кивала и шевелила ушами. В приятной беседе они незаметно дошли до десятого дома и обнаружили, что председательница домового комитета уже забрала пироги у курьера и занесла их в квартиру майора Грачанина.
«Вот и повод! – оживился Велько. – Скажи ей, что ты бы пригласил её в гости, но у нас очень грязно. Не можем, мол, найти фирму по уборке».
Волк послушался без пререканий. Шакалица повелась на уловку, сообщила, что у них бы, наверное, тоже было грязно, но к её двуногой раз в две недели приходят специально обученные уборщики с моющим пылесосом, а в остальное время они почти ничего не пачкают и немножко убирают сами.
«Скажи, что я подойду к её двуногой, попрошу телефон»
Шакалица выслушала волка, ответила: «Конечно! Конечно!», после чего они развернулись и пошли к дому с орхидеями и кустами. В палисадниках скрипели цикады, заглушавшие перешептывания стареньких шакалов, наблюдавших за прогулкой парочки. Редкие фонари не мешали любоваться бездонным небом, усеянным бриллиантами звезд. Волк рассказывал о полосе препятствий и сложности ее преодоления. Шакалица охала и восторгалась. Недоволен был только кот, не осмеливавшийся спуститься с вяза, но его жалоб на судьбу никто не слышал – дед Онисим вновь завел речи самовосхваления, перекрывая мяуканье и треск сверчков.
