Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Мы так не договаривались! — продолжает возмущаться первый.
— Именно, — улыбается второй, — не было никакого договора и никаких свидетелей.
— Я запомню твой урок, Вэй Мин! — сердито говорит мальчик с вытянутым лицом.
— Как вам угодно, старший господин! — положив ладонь на кулак, кланяется Вэй Мин.
Но через миг уже выпрямляется. Лицо серьезно, но в глазах блестит злое торжество: бабочка все—таки улетела. И его, и чужая.
Полночь, мальчик в белых одеждах уже взмок, уже сбивается дыхание, но он упорно продолжает совершать то плавные, то резкие движения мечом, стоя на шпиле высокой беседки. Вытянутое лицо серьезно, глаза сосредоточенно блестят, развеваются полы белых ханьфу и длинные, блестящие, черные волосы.
Грустно бредущий по саду мальчик в розовом ханьфу с силуэтами золотых летучих мышей останавливается, едва завидев хрупкий силуэт на высоте. Дальше идет, гордо вскинув голову и расправив плечи.
Правда, уйти ему мешает мальчик в белом, приземлившийся перед ним и преградивший ему одежду.
— Тренируетесь, господин? — низко кланяется гуляющий, положив дрогнувшую ладонь на кулак и кланяясь.
— Да перестань, Вэй Мин! — огорченно выдыхает другой. — Ты, верно, подумал, что госпожа на что—то намекала, рассказывая историю о принце Хэ У, в то время, как она просто вспоминала прочтенные летописи!
— Как вам угодно, господин! — снова низко кланяется Вэй Мин и идет мимо.
Но не тут—то было: опять ему преграждают дорогу.
— А посмотри, какой мне меч отец подарил! — хрупкий мальчик — всего на полмизинца выше его самого — гордо демонстрирует огромный меч, размером почти с него самого. — Им еще прадед оборонялся от войска демонов, которых принц Хэ У пропустил на Небеса и в Императорский дворец! Кстати, говорят, он даже рану нанес на плечо ему, как раз за три шага от порога. Хотя другие летописцы говорят, что за семь.
Осторожно взглянув на него, Вэй Мин тянет тонкую руку из широкого рукава шелковых одежд, проводит пальцами указательным и средним вытянутыми нежно по клинку.
В следующий миг, коварно улыбнувшись, демонстрирует растерянному сопернику точно такой же меч. Правда под растерянным взглядом его едва зубами не скрипит от натуги, а потом роняет оружие.
Но мальчик с вытянутым лицом только смеется в ответ. Радостно говорит:
— Ты снова играешь со мною. Вэй Мин! Значит, ты больше на меня не сердишься? — вслед за жестом руки искусно подделанный меч поднимается с земли, мягко опускается на дрожащие от усилий руки соперника по забавам и играм. — Пойдем, я тебе покажу несколько упражнений для укрепления мышц. А потом покажу все движения, которые отец успел показать мне.
— Ты думаешь, что господин не рассердится… — пусть не сразу, но срывается с дрожащих уст.
— Так мы оба имеем право учиться! — серьезно говорит наследник. — Тем более, я давно уже мечтаю попробовать и на мечах сразиться с тобой, а ты все не идешь да не идешь…
Они уходят по ночному саду вдвоем, тают в благоуханном облаке с ночного жасмина. Один гордо несет меч в вытянутой руке, другой — тащит, пыхтя, подмышкой.
В огромную, изящно украшенную маленькими деревьями и вазами с изысканными букетами, залу входит высокий и статный мужчина в зеленых шелковых одеждах, украшенных маленькими, изогнутыми, иногда сплетающимися в узлы, драконами. Медленно, неспешно идет к столику, находящемуся на самом высоком камне, вырезанном из скалы в форме когтистой лапы. При его появлении все разговоры сразу же замолкают.
Дойдя до ступенек, ведущих на ладонь когтистой лапы, мужчина оборачивается к полукруглой зале из высоких колон, уходящих высоко—высоко вверх, теряющихся в облаках. Положив на кулак ладонь, голову склоняет, приветствуя присутствующих мужчин и женщин в пышных шелках нежнейших цветов и с обычною невероятно замысловатою по исполнению вышивкою, что на верхних ханьфу, что на проглядывающих из—под рукавов, подолов и воротов нижних.
Большинство из сидящих на столиках с камней пониже, тоже высеченных в форме когтистых лап, поднимаются неторопливо и кланяются в пояс. Хотя некоторые мужчины и женщины, хрупкая девочка в нежно—персиковых одеждах и шпильках из серебра с жемчужными цветами удостаивают вошедшего лишь сдержанным кивком головы или грациозно поднятою маленькою чашей с вином или чаем.
Мужчина сдержанно склоняет голову, приветствуя молодую женщину в роскошных нежно—сиреневых шелках и бесчисленных золотых шпильках с аметистами и нефритом, заставляющих с ужасом задуматься, как она вообще может поддерживать голову с высокой прической и таким количеством украшений. Она сидит возле его столика, но пониже. Лишь коротко улыбается ему в ответ. Мужчина лишь улыбкою короткою одаривает старуху и женщину лет тридцати, сидящих чуть дальше от его столика и на каменных лапах—подножиях намного ниже той, сидящей около него. Старуха пытается вскочить — и женщина бросается к ней, поддерживает, обе низко—низко кланяются в ответ. Старуха разгибается с трудом, но натягивает на лицо как будто счастливую улыбку.
Когда господин занимает свое место сверху всех — и в залу вплывают юные и хрупкие небесные феи в синих и голубых одеяниях и порхают в танце нежнейшем и причудливом — женщина лет тридцати робко садится возле старшей и растирает ей спину. Старуха тихо ей шепчет. Но под холодным взором женщины, сидевшей возле господина, обе робко замирают. Младшая возвращается за свой стол.
Но когда танцовщицы уплывают — господин, сидящий выше всех, уже начинает неторопливо вкушать яства, поставленные пред ним изящною вереницей юных и прекрасных служанок, из которых некоторые порою напарываются на холодный взгляд его госпожи и уплывают, трепеща — то тишина на плоском овальном камне снизу полукруглой залы из колонн затягивается. Гости начинают уже наклоняться друг к другу, шептаться, оторвавшись от еды. Смущенно умолкают музыканты, выискивая взглядом старого господина в зеленом простом шелковом ханьфу.
— Только что рядом сидел!
— Может, ушел искать этих наглых фей?
Молодые музыканты шепчутся слишком громко и напарываются на ледяной взор госпожи в нежно—сиреневых ханьфу. Напугано падают на колени. Но поздно — выступившие из—за колон воины в серебристых, сверкающих доспехах и темно—синих плащах, прежде совсем незаметные, уволакивают наглецов. Те еще ползалы кричат, умоляя их помиловать, но натолкнувшись на взгляд господина в зеленых шелках, умолкают и обреченно позволяют их увести.
Мимо стражников, уволакивающих болтливых музыкантов, в залу входят два худых мальчика. Тот, что с вытянутым лицом, завязал часть черных волос с левой стороны, от виска к середине лба, в четыре косы. Неторопливо шуршат его белые ханьфу с вышитыми круглыми символами долголетия, полы верхнего одеяния спускаются чуть ниже колен, открывая узкие белые штаны и сапоги. Идущий рядом с ним подвязал пряди черных волос от висков и надо лбом в причудливый узел на затылке, шпилькою серебряной скрепил, а прочие длинные пряди оставил распущенными. Неодобрительные взгляды тут же притягивают его бордовые ханьфу, полы которых достают до щиколоток и совсем скрывают под собою худые ноги.
Мальчики останавливаются, не дойдя до верхнего столика шагов пятьдесят.
— Мы… — начинает мальчик в белом, но смущенно замолкает под сердитым взором господина в зеленых шелках.
— Мы дерзнули приготовить для вас танец, господин! — сложив ладонь на кулак, низко кланяется мальчик в бордовом.
— Да. так, отец! — оживляется его спутник в белом.
Господин опирается левою рукою на подлокотник, тыльной стороной руки подпирает лицо. Некоторое время смотрит сверху на них — они оба сжимаются, сдвигаются близко друг к другу, но молчат, робко смотрят снизу вверх.
Правою рукою господин подносит к губам чашу то ли с чаем, то ли с вином, делает неторопливый глоток — мальчишки робко смотрят снизу вверх, еще плотнее прижимаясь друг к другу, что вызывает легкую усмешку на краешках губ господина — и невозмутимо говорит наконец:
— Ну, что ж. Раз вы танец готовили, то надобно вам и выступить. Надеюсь, вы не посрамите честь дома Зеленых глициний.
