Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна (полная версия книги txt, fb2) 📗
Омир рухнул на культи, и с яростью проигрывающего стал крутиться на месте, так быстро орудуя копьем, что воздух гудел тысячей колоколов и извергал молнии. Никак не подойти было к нему — и тогда Красный, ударив мечом в землю, расплавил породу под ногами бога-кузнечика, заставив его опуститься в лаву чуть ли не по пояс. Вцепился снизу во врага великий огнедух, терзая его, погружая глубже. А затем, когда Омир зашипел-заорал от бессилия, Красный ногой выбил у него из рук копье, и вспорол ему грудь, проворачивая меч, уничтожая сердцевину, суть, средоточие силы врага. Распахал тело пополам и оторвал клинком башку.
Когда жизнь во враге затихла, Воин-огонь, схватив останки, погрузился вместе с ними в самый центр планеты, туда, куда мог из всех богов проникнуть он один. Красный погрузил тело уже мертвого противника в ядро, и там, под действием чудовищной силы тяжести и температуры, оно распалось на фракции, на составляющие, на атомы и волны, из которых состоит все во вселенной, и стало постепенно встраиваться в Туру.
Мастер лежал, слепой, обессилевший, умирающий — и слышал, как тяжело, шатаясь, пытается подняться его противник. Еще пара мгновений — и метнет он вновь диск или ударит хлыстом, выбивая из Четери жизнь.
— Чет! — закричала вдалеке женщина голосом Светланы. — Четери!
Заплакал-замяукал ребенок, так тихо, будто привиделось ему. Пошел дождь — словно Матушка издалека хоть как-то пыталась помочь своему сыну.
«Ты еще можешь биться, — сказал у него в голове голос Мастера Фери. — Ты еще не мертв».
И вспомнилось, как под таким же дождем давно-давно, в другой жизни, сдавал он урок Мастеру Фери и с закрытыми глазами уклонялся от сотен стрел, пущенных товарищами. Но тогда он был цел и самоуверен — что он может теперь, поверженный и слепой?
Раздался свист круглого клинка — и рука с фисой сама дернулась, распарывая сковавшую Мастера сеть, закрывая горло. Клинок Нервы застрял в перчатке Веты-Океана. Раздался свист второго клинка — и агонизирующее тело все равно отреагировало: Четери перевернулся на спину, лезвие срезало кожу с живота и улетело дальше.
Забулькала в носоглотке кровь от разрезанного носа. Звуки становились яркими, объемными.
«Дерись! — услышал он слова, которые орал Тротту, которые ему самому орал Мастер Фери. — Даже с потрохами наружу дерись!»
Раздались тяжелые шаги — враг подволакивал ногу, шагал вперед медленно, сотрясая землю. Четери, пытаясь выиграть время, пополз прочь, корчась от боли, прочь от настигающих шагов. Попробовал вызвать клинки — не вышло, не было сил. В пахнущей кровью темноте подтянул ноги, пылающие от огня второй сети, вспорол ее фисой.
Враг ударил по спине хлыстом, и Чета выгнуло. Застучало сердце безумно, зло. Сложились в общую картину все звуки, запахи, вибрация и шелест. Следующий удар бича он не пропустил — перекатился вбок, уходя от него. Сердце гудело боевым барабаном, пробиваясь сквозь боль и бессилие. Он прислушался и выдохнул. И отступили грохот далекой битвы и все мешающие шумы. И мир вокруг обрел плотность и вязкость.
«Ты еще не мертв!» — грохотал в его голове голос Мастера. И тысячеголосое эхо откликалось ему.
Четери вскочил на ноги. По хрусту деревьев и скал, по движению воздуха ощутил он бросок Нервы — и встретил его лезвиями фисы, и тут же пошел вперед, сжимая в одной руке круглый клинок противника. Услышал шелест сетей — и располосовал их фисой, ощутил гудение бича — и срезал его оружием врага, упав на колено от силы удара, впечатавшись рукой в озеро, где вода смешалась с его кровью.
Там крутилась водоворотом его вита, смешанная с силой Белого и Синей, и Четери позвал — и вытащил оттуда прохладный клинок из своей собственной жизненной силы. И, отбив очередной удар, бросился вперед.
Ему почти невозможно было дышать — и на грани жизни и смерти танцевал он с невидимым врагом, который тоже боролся сейчас за жизнь. Мастер Четери слышал бой учебных барабанов и свист клинков, и понимал, что он не один — вместе с ним шли вперед тысячи Мастеров, шли как один Мастер, растущий от учителя к ученику, шли их опыт и умения, воплощенные в нем: как будто все они, все готовились к этому последнему бою — и сам Чет, как последнее звено этой тысячелетней цепи, бился сутью своей, танцуя на кончиках пальцев, кожей ощущая, куда ударить, как уклониться, куда ступить.
Против него била тьма многорукая, многоопытная — но Нерва был сильно ранен, и двигался он медленнее.
Тело горело, и Четери понимал, что нужно решать исход боя сейчас, иначе в любой момент может он рухнуть уже навсегда. И потому он, решившись, прыгнул ввысь, разворачиваясь на лету, и, уводя клинок из воды и крови от шеи Нервы, отвлекая его, обманным движением метнул круглый. Тот врезался в плечо врага, перерубая ему руку — а Четери, опустившись почти вплотную к богу-пауку, позволил ему пробить себе грудь — прошло основание круглого клинка лишь чуть в стороне от сердца, наполнив кровью легкое — а сам вскрыл грудину противника лезвиями фисы, провернул ее с усилием, оставляя внутри, и подсек Нерву под ноги, роняя его на землю. И услышал, как фиса Веты-Океана взорвалась внутри старого противника тысячами осколков поверженного мира.
Четери с улыбкой слушал, как выгибается в агонии его враг. Склонил голову в знак уважения, и пригвоздил его к земле клинком из своей крови и воды. А сам ступил два шага в сторону и тоже упал под пронзительный женский крик. И съежился, уменьшаясь на глазах, уходя в красное озеро, уходя на глубину.
Там, на глубине, обняли-оплели его хрустальные побеги терновника, погружая в хрустальный саркофаг, и бережно подняли на поверхность.
Красный долетел к агонизирующему Нерве тогда, когда терновник уже принял Мастера в свои объятья. Бог войны поклонился в сторону саркофага и подошел к поверженному врагу.
Бог-паук, почти вернувший человеческие черты, смотрел на него молча. Из развороченной груди его тек темный туман, и дыра увеличивалась, словно осыпаясь внутрь. Текла тьма и из ноздрей, и из ушей его. И инсектоидные глаза мутнели.
Нерва открыл рот и впервые за многие тысячи лет произнес слова на чужом языке.
— Как зовут того, кто поверг меня? — проскрежетал он.
— Четери, — ответил ему Красный. И Нерва сложил руку в странный жест — сжав пальцы, прижав их к груди. Словно отдавал должное врагу.
— Ты черен, как зло, — сказал ему Красный, — и я слышу крики миллиардов живых существ, что ты погубил. Но ты великий боец, и я окажу тебе последнюю честь, прежде чем убить тебя. Отдай мне свое искусство, воин, и я обещаю, что бойцы этого мира будут прославлять его.
В руках Нервы из тьмы соткался круглый клинок. И пасть его, уже почти похожая на рот, приоткрылась. Но он не ударил.
— Отдай, — прошипело-проскрежетало это существо, — ему, если выживет.
Красный протянул руку, и круглый клинок оказался в его руке. Он повесил его на пояс.
— Как зовут тебя? — спросил он, обнажая меч.
— Меня звали Нерва, — проскрежетало существо, — когда-то давно я был богом степей и воинов-кочевников, направлявшим их стрелы и мечи.
— Я запомню, — пообещал красный. Склонился, схватил Нерву за горло, заглядывая ему в глаза — а тот положил руку ему на грудь, и Красный увидел все, что было с начала жизни степного бога, босоногого и смуглого, увитого цветами, окутанного редкими дождями, танцующего с девушками и направляющего руку воинов. Увидел он и впитал и формулы боя, и нездешний рисунок его, и звуки иноземных барабанов, и свист иноземных свирелей.
А затем он отрубил богу-пауку голову и призвал огонь. Огнем этим он поднял врага над Турой, сминая его тело, превращая его в гигантский раскаленный шар, и сам светясь будто раскаленный добела. Не было времени тащить его к ядру — и он поставил его на Милокардеры, сияющего, как второе солнце, а сам понесся на другую сторону планеты.
Великая Мать вновь увела Девира от Маль-Серены к пылающему континенту Туна — а он увел ее на сушу, туда, где море не могло уже помочь ей и Ив-Таласиос не дотягивался своими щупальцами. Но она сама была морем — и гигантской волной, туша вулканы на потрескавшейся земле, катилась под ноги Девиру, пытаясь свалить его с ног — но он всегда прыгал раньше, чем она настигала его. Она сама имела щупальца — и сбивала ими огонь из его черепов, который, долетая до нее, жег, прожигал до нутра. Не раз и не два Девир обращал огненные потоки в короткие разящие копья и в долгие узкие клинки — казалось, он из огня мог создать любое оружие.
