Стриптиз на гонках - Бартоломью Нэнси (читаемые книги читать .txt) 📗
По моей щеке скатилась одинокая слезинка, побуждая Микки достать носовой платок и предложить его мне. Видя, как я переживаю, Роудс почувствовал себя неловко, и я не могла его упрекнуть: я изо всех сил старалась казаться безутешной.
— Кьяра, — со вздохом вмешался Винсент, — думаю, сейчас не время…
— Черт, Гамбуццо… — огрызнулась я, безнадежно испортив сцену, над которой я так старательно работала.
Винсент вскочил со стула, Микки тоже. У босса был такой вид, словно он вот-вот меня поколотит, а Микки явно собирался броситься на мою защиту.
Я уставилась на Винсента, он — на меня, некоторое время мы оба, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза, как противники перед схваткой. Строго говоря, тяжело дышали все трое, но Микки — совсем по другой причине. В эту напряженную минуту я вспомнила, что именно сейчас никак нельзя терять самообладания.
— Пошел к черту! — наконец бросила я, сделав вид, что сдаюсь. — Прости, не сдержалась, от горя я сама не своя.
Мне показалось, что Винсент готов публично унизить меня в минуту моей слабости, поэтому я добавила:
— Сейчас, когда Руби больше нет, а у меня в доме гости из Кейп-Мей… — Я посмотрела Винсенту прямо в глаза, молча напоминая, что Лось послал своих приспешников, и ему бы надо об этом знать. — Мне трудно сдерживать чувства, я за себя не отвечаю.
Микки вздохнул и похлопал меня по руке. Винсент здорово перепугался: до него дошло, что если раньше он только притворялся, будто связан с мафией, то сейчас в нашем городке могут оказаться самые настоящие мафиози.
— Ладно, забудем, — сдался он.
— Всегда рад вам помочь, — вставил Микки.
Я спрятала лицо в носовой платок Роудса и отвернулась.
— Спасибо, со мной все в порядке, я успокоюсь, только нужно время.
Заиграла музыка, на сцену вышла Марла, и обо мне забыли. Куда бы ни подевался Толстяк и что бы он ни знал, сегодня ночью мне не удастся это выяснить Сегодня ночью я безнадежно проиграла — если не считать богатого урожая чаевых, которые надавали мне болваны с гоночного трека.
Глава 17
Ноги болели, я устала и мечтала только о том, чтобы поскорее добраться до дома и хорошенько выспаться. Выходя из “Тиффани”, я представляла себе, как лягу на прохладные простыни под успокаивающее жужжание вентилятора. В общем, расслабилась как последняя дурочка.
В Филадельфии жизнь нас учила: никогда не высовывайся на улицу, не посмотрев по сторонам. Если идешь в темноте на автостоянку, думай не о чем попало, а о том, что будешь делать, если на тебя нападут. Если не будешь об этом думать, рано или поздно какой-нибудь мерзавец выберет тебя в качестве жертвы.
Я стояла возле “камаро” с ключом в руке, когда услышала, что ко мне кто-то приближается, причем бегом. Как назло чертов ключ не желал вставляться в замок. В мечтах об отдыхе я настолько потеряла бдительность, что даже не смогла вовремя добраться до своего ножа. Этот тип набросился на меня раньше, чем я успела что-нибудь предпринять, ударил меня о дверцу машины, набросил на голову какую-то тряпку и повалил на землю.
— Сукин сын! — завопила я, но плотная ткань заглушала мой голос.
— Заткнись, мать твою! — прорычал он хрипло. — Чувствуешь вот это?
Мне в спину уперлось что-то холодное, твердое и круглое. Я поняла, что это пистолет.
Я кивнула. В горле першило, а сердце билось так, что чуть не выпрыгивало из груди. Под тряпкой, которую этот тип набросил мне на голову, было жарко и душно, я боялась задохнуться.
— Я тебе кое-что принес, — сказал голос. — Кое-что, что заставит тебя призадуматься.
Я с ужасом ждала, что он со мной сделает, понимая, что не в силах вырваться.
Мерзавец обмотал меня веревкой, затянул потуже и завязал узел.
— Ты задаешь слишком много вопросов, — сказал он, — нечего тревожить мертвецов, не твое это дело.
Я крепко прикусила губу, чтобы не закричать. Он пихнул меня к машине, так что я оказалась прижатой к колесу, и оттолкнулся от меня.
Куда подевался Бруно? Почему его нет на автостоянке? Обычно вышибала дежурит снаружи, когда клуб закрывается, и следит, чтобы мы благополучно добрались до своих машин.
Тип, напавший на меня, пнул меня ногой в ребра, да так сильно, что у меня из легких вышел весь воздух. Лежа лицом вниз, я пыталась вдохнуть и мысленно кляла своего мучителя. Я услышала тяжелые шаги, они удалялись, потом зазвучали чаще — он побежал, как мне показалось, в сторону узкой полоски олеандровых кустов, отделявших стоянку перед “Тиффани” от улочки, которая состояла в основном из маленьких магазинчиков, парикмахерских и тату-салонов.
Я лежала на теплом асфальте и ждала, когда в легкие вернется воздух. Одновременно я пыталась высвободить руки из пут, и, кажется, у меня получалось. Наконец я освободила ладони, сбросила веревку, и сорвала с головы кусок толстой ткани. Последний рывок, и я свободна. Я жадно втянула воздух, — он пах морем.
На асфальте передо мной валялась тряпка, которую подонок набросил мне на голову, — теперь я разглядела, что это был темно-зеленый плед. У моих ног лежала раздетая кукла Барби, одна грудь у нее была отрезана, на ее месте зияло пятно красного лака для ногтей, очень похожее на кровь В руке Барби держала маленькую головку коричневой игрушечной собачки, похожей на Флафи.
Что это, обещание или предостережение?
Сил подняться с земли не было, и я прислонилась к своей машине, держа в руке искалеченную куклу.
— Ублюдок поганый, — пробормотала я в темноту. — Ничего, я до тебя доберусь! Ты убил Руби, но меня не убьешь!
Я медленно поднялась на ноги, подобрала плед, веревку, куклу и бросила все это на заднее сиденье машины. Меня била дрожь.
— Давай, мерзавец, прячься в темноте. Ты только и можешь, что подкрадываться сзади и нападать на тех, кто слабее тебя, в тот момент, когда они ни о чем не подозревают. Давай, продолжай в том же духе! — Мой голос срывался на визг, я была на грани истерики. — Но берегись, жалкий трус, потому что я тебя достану!
В моей гневной тираде, произнесенной в темноту, особого проку не было, вероятнее всего, нападавший убежал уже далеко. Но это было не важно, моя речь помогла мне подняться с земли и напомнила, кто я такая Я Кьяра Лаватини, а Лаватини не запугаешь! Кьяра Лаватини может временно отступить, чтобы перегруппировать силы, может позвать на помощь братьев, но она не станет стоять в стороне, пока убийца ее подруги разгуливает на свободе.
Убийца Руби только что совершил большую ошибку. Он рассчитывал меня запугать, но вместо этого привел в ярость. Я осознала, что хватит заниматься ерундой, пришло время пустить в ход тяжелую артиллерию.
Сев за руль, я так резко рванула с места, что покрышки завизжали. Я выехала на Томас-драйв. Наверное, следовало вернуться в клуб, рассказать о том, что произошло, Винсенту, вызвать полицию или сделать еще что-нибудь в этом роде, но я не могла себя заставить. Меня трясло, и я ехала слишком быстро. Кроме того, что толку было сообщать в полицию? Это приведет лишь к тому, что история попадет в газеты. Черт возьми, вероятно, в этом корень всех моих неприятностей: в газете черным по белому напечатали мое имя и назвали меня главной свидетельницей. Теперь, когда я об этом задумалась, у меня возникла мысль, что колесо “камаро” могло слететь вовсе не по вине Роя Делла и его ребят, вполне возможно, что кто-то подстроил это.
Я ехала с открытым окном и разговаривала вслух сама с собой, борясь с ветром, который, казалось, пытался загнать слова обратно мне в глотку, иногда приходилось орать во весь голос. Таким манером я проделала путь через мост Хэтауэй, миновала дешевые мотели, полицейский участок…
— И между прочим, ребята, я не вижу, чтобы вы делали что-то еще, кроме как подвергали мою жизнь опасности, — крикнула я, проезжая мимо.
Я свернула на параллельную улицу и, петляя по переулкам, ехала к своему трейлерному городку. Улицы словно вымерли, что для нашего района редкость даже в три часа утра. Время от времени свет уличных фонарей выхватывал из темноты трейлеры, отражался от задних фар автомобилей, стоявших на площадках тут же, за фургонами. Мне повсюду виделись глаза, они смотрели из темноты, наблюдали за мной. Я стала бдительной, даже слишком.
