Сильнее ветра 2. Горизонт свободы - Аструм Лия (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Он слетел с орбиты. Самоуничтожился. Выгорел дотла.
На планете миллиарды людей, а я убила бы их всех ради того, чтобы ещё хоть раз заглянуть в родные глаза. Окунуться в их зелень. Раствориться в ней… И умереть…
Потолок. Белый идеальный квадрат. Я смотрела на него так долго и так часто, что знала каждую невидимую точку, трещинку.
– Милая, тебе нужно сесть и сделать пару упражнений, – ворвался в мои мысли голос сестры. Она повторяла это уже не первый раз, а реакцию получала всегда одну. Безмолвие. Угнетающее безмолвие.
– Эми, я прошу тебя. Нужно двигаться. Иначе… иначе восстановление будет гораздо дольше и тяжелее.
Безмолвие и потолок.
– Одного массажа недостаточно.
Потолок и безмолвие.
– Уже прошло три недели.
Три недели? Мне казалось, триста лет. Наверняка, именно так выглядел ад.
– Что мне сделать?
Уйти.
– Скажи, что мне сделать, чтобы помочь? Я просто не знаю… – В голосе снова были слёзы.
Мир сгорел у меня, а плакала она. Наверное, она должна была плакать, потому что я сгорела вместе с ним. Исчезла внутренне. Но осталась внешне. Такая странная метаморфоза – жить мёртвым. Два противоположных по значению слова. Стоящие рядом. Противоречащие друг другу.
– Господи, Эми, скажи хоть что-нибудь, я умоляю тебя! Ты ни с кем не разговариваешь. Мне придётся… – она запнулась. – Мне придётся принять меры.
«Принять меры». Какие?
– Твои ноги… Понимаешь, ты можешь остаться хромой, если не будешь выполнять упражнения.
Я повернула к ней голову. Кэти стала хуже выглядеть. Похудела. Посерела. Постарела. Из-за меня. Всё случилось из-за меня.
А если бы она узнала, что я мысленно вскрыла себе вены…
Двадцать пять раз.
Что она сделала бы? Вряд ли дала бы нож в руку.
В палате не находилось ничего, чем можно было осуществить задуманное. Из ванной комнаты убрали зеркало. А ведь я не могла даже дойти до него, чтобы разбить и реализовать мысленный план. Поэтому их действие было бессмысленным. Всё было бессмысленным.
– Мне плевать на ноги, – я впервые заговорила с Кэти с того рокового дня. Сестра затаила дыхание, ожидая продолжения, которое ей совсем не понравится. – Я не хочу жить без него. Если ты прямо сейчас введёшь мне большую дозу адреналина… – Я сжала в кулак край одеяла. – Я скажу тебе спасибо.
Кэтрин застыла. Серые глаза распахнулись до невероятных размеров. Черты красивого лица исказила мука.
«Чему ты удивляешься? Удивляться должна я. Тому, что ты можешь представить меня… без него».
– Не говори так, – прошептала она, из последних сил сдерживая слёзы. – Ты справишься. Ты обязательно справишься.
Очередная бессмыслица.
– Тебе нужно отдохнуть.
Одно и то же. Отдохнуть. Догадывались ли они, что отдых – это невероятно утомительный процесс? Скорее всего, нет. Потому что они не отдыхали. Они не могли отдыхать, потому что неустанно повторяли, что отдыхать нужно мне.
– Может, хочешь посмотреть фильм? – неуверенно предложила сестра. – Я принесу планшет.
Нет. Потолок гораздо интереснее.
– Хорошо, – не дождавшись от меня ответа, она поднялась. – Поспи. Я вернусь через час.
«Не возвращайся».
Оставшись в привычном одиночестве, я закрыла глаза, чувствуя собирающуюся в уголках глаз влагу.
Я не могла подойти к окну, увидеть погоду, других людей. Чтобы встать, в первую очередь нужно желание, и Фрэнк изо дня в день повторял мне это как мантру. А я не могла думать ни о чём, кроме Эйдена. Я до сих пор не верила, что его нет. Мне казалось, что с минуты на минуту откроются двери, он влетит в палату и объявит, что все эти события – страшный сон. Что я была в коме и, очнувшись, стала медицинским чудом. А он всё это время ждал меня, сходил с ума, боялся… Вариантов было немного. Но в каждом из них он был жив.
Это жестоко. Жестоко лишить жизни такого человека, как он. Потрясающего. Невероятного.
Я умерла бы вместо него. Я вышла бы на перекрёсток, вызвала бы демона и продала бы душу в обмен на его жизнь. Но в нашей действительности демоны не существовали. После его ухода в нашей действительности не осталось ничего, ради чего я смогла бы вновь почувствовать хоть что-то, кроме невыносимой боли и удушающей пустоты.
– Она говорит, что я справлюсь, – стискивая пальцами одеяло, прошептала я. – А я не хочу справляться. Хочу уйти следом за тобой. Ты хотел бы этого? Конечно, нет. Ты сказал бы жить. Но я не могу жить ради тебя, Эйден.
Я не могу жить ради тебя без тебя.
– Это не жизнь. Я ощущаю пропасть… Холодную, бездонную. Мне всё время плохо. Меня словно одолела неизлечимая болезнь, которая не убивает, а только мучает. Пытает… Ты снишься мне во снах, и я не хочу просыпаться, потому что там я могу видеть, слышать… трогать… Я не хочу возвращаться в этот мир. В эту реальность. Она исказилась с твоим уходом, померкла. Я умерла вместе с тобой.
Я закрыла глаза. Так легче думать. Так легче представить.
– Я никогда не услышу твой голос. Заразительный смех. Не коснусь твоей кожи. Не почувствую твой запах. Твой аромат. Ты пахнешь мятной грозой.
Ты пах мятной грозой. Прошедшее время…
– Я начинаю забывать этот вкус. Не могу воспроизвести. Эти успокоительные таблетки… Может, они превысят дозу и… А если умерла бы я? Что бы ты делал? Ты жил бы дальше. Верно? Верно. Ты начал бы делать упражнения, ходить, ты стал бы великим архитектором. Мировым. Ведь ты так талантлив… Ты сейчас улыбнулся бы и сказал: «Не говори ерунды, Мили. А про мирового архитектора можно поподробнее?».
Под веками невыносимо жгла солёная вода. С каждой секундой её становилось всё больше и больше.
– Ты всегда был сильнее меня. Ты не нуждался во мне, как я в тебе. Ты любил меня. Сильно. Но ты любил и другие вещи. А мне кажется, что я всю жизнь любила только тебя. Почему? Почему так случилось? Я так… я безумно виновата перед тобой… Как мне жить с этим чувством? Ответь мне. Потому что я не могу… не смогу. Если бы… хоть раз… хоть в последний раз услышать тебя. Я сделала бы невозможное. Ведь невозможно – всего лишь слово. Заплатила бы любую цену за одну минуту с тобой… за один твой взгляд. Ты не представляешь, как я этого желаю… Невыносимо желаю…
«Ты не виновата».
Его голос. Такой знакомый, родной. Идентичный.
Потрясающая копия.
«Ты ни в чём не виновата, Мили».
Настоящее время.
– Первое появление спустя три недели, – задумчиво рассматривая меня, проговорил доктор Кауфман. – Сначала ты задавала вопросы и отвечала на них от его имени. Затем ты стала воспроизводить его голос в голове, чтобы ответы звучали более реалистично.
– Наверное… – скомкано подтвердила я его теорию.
– Сколько длились ваши мысленные диалоги, прежде чем Эйден обрёл физическую оболочку?
– Двадцать дней.
– Знаешь точное количество?
– Двадцать восемь тысяч восемьсот сорок три.
Доктор недоуменно приподнял бровь.
– Знаю точное количество минут.
Полтора года назад.
– Кэти настаивает на психотерапевте, – лёжа с закрытыми глазами, я пожаловалась Эйдену и, протянув руку к бедру, погладила кончиками пальцев пластик ортеза. После операции мне не стали накладывать гипс, ограничились более простым способом фиксации. – Хочет, чтобы он промыл мне мозги.
«Возможно, стоит прислушаться к ней?».
– Нет. Не стоит.
«Потому что он скажет, что я умер?»
Я вздрогнула.
– Не произноси это вслух!
«Хорошо».
Какое быстрое согласие.
– Ты стал слишком послушным.
«Тебе это не нравится?».
– Не знаю.
«Тогда пора исправляться. Почему ты не делаешь упражнения?».
Я надулась.
– Что значит «не делаю»? А по-твоему, что я делала вчера?
«Этого недостаточно. Тебе пора вставать с костылями, а ты сесть нормально не можешь».
– Ты что, врач?
