Сильнее ветра 2. Горизонт свободы - Аструм Лия (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
«Твоя сестра – врач».
– Кэти только и делает, что ревёт. Не представляю, как она лечит других пациентов. Она слишком ранимая.
«Ты не просто какой-то пациент. Ты – её сестра. К другим она не испытывает таких чувств».
– Ты прав. Но я не хочу видеть жалость.
«Так не смотри».
– Не наглей.
«Садись, – распорядился он. – Попробуем встать с костылями».
Я цокнула.
– И каким образом я должна дойти до них?
«Ты можешь допрыгать на одной ноге. До меня».
– Допрыгать? Ты что… – Я заткнулась и ещё сильнее зажмурилась.
Голос прозвучал не так. Не так, как обычно. Не так далеко. Так… словно…
«Посмотри на меня».
Чуть не проткнув насквозь ногтями пластик ортеза, я агрессивно замотала головой.
«Давай же. Всё будет хорошо». – Вкрадчивый голос, проникновенный. Заползающий внутрь и оплетающий застывшее, но все ещё поразительно трепещущее из-за чего-то сердце.
«Я обещаю».
Отказываясь верить, я недоверчиво приподняла веки. Слёзы тут же заполонили уголки глаз, вылились через край и сорвались вниз грузными каплями.
Невозможно… Нереально…
Но безумно желанно…
В углу комнаты, лениво подперев плечом дверцу шкафа, стоял Эйден. Он держал в руках костыли и беззаботно улыбался своей сшибающей с ног улыбкой.
– Время учиться ходить, Мили.
Настоящее время.
В кабинете сгустилась тишина. Неспокойная. Напряжённая. Но напряжённая только для меня. Она нависла свинцовым облаком и давила на плечи, пока мой единственный слушатель, так и не поменяв расслабленной позы, молчаливо осмысливал услышанное.
– Видите, доктор, – не выдержала я. – Галлюцинации. Делюзиональное расстройство. Ложные воспоминания.
Один уголок мужских губ почти незаметно дёрнулся вверх.
– Из тебя мог бы получиться неплохой психиатр, Эмили.
– Это вряд ли. Сумасшедшие не могут лечить сумасшедших.
– Сумасшедшие никогда не признают своё сумасшествие. Они наоборот считают себя самыми здоровыми.
– Что вы хотите этим сказать? – Я нервничала и не знала, куда деть свои руки. Потому ухватилась за край футболки и принялась складывать ткань в гармошку. Расправлять и снова складывать.
– Знаешь. – Доктор закинул ногу на ногу. – Если копаться во всей этой врачебной терминологии, то каждому на этой планете стоит поставить диагноз. Не бывает полностью здоровых людей. Не бывает людей, не переживших стресс, обиды детства, трагедии. Потеря близкого человека – это трагедия. Но выжить после неё ты выбрала очень нестандартным способом. Я видел МРТ твоего мозга, и на данный момент у тебя нет шизофрении. Но могу с полной уверенностью сказать, что ещё несколько месяцев и я поставил бы свою подпись под этим диагнозом, – уверенно заявил Леон Кауфман и, немного помолчав, добавил: – Ты сводишь себя с ума сама, Эмили.
Я застыла. Впилась в него нетерпеливым взглядом, ожидая расшифровки.
– Человеческий мозг удивителен и до конца не изучен. Его возможности могут выходить за пределы нашего понимания. В психиатрии и психологии существует такое понятие, как тульпа. Воображаемый друг, – пояснил врач. – Человек создаёт его осознанно. Наделяет чертами, характером, внешностью. Разговаривает с ним. И что самое главное, – доктор сделал красноречивую паузу, – верит в него. Он в него верит. Может даже влюбиться. В данном случае ты уже была в него влюблена. Ты создала такого друга, Эмили. Ты создала Эйдена. Сама. Осознанно. Потому что не могла без него пережить его смерть. Ты встала на ноги, начала жить дальше, но никому не говорила о нём, потому что знала – не поймут. Ты контролировала своё воображение, и именно поэтому твои родные долгие месяцы не замечали никаких странностей. Но тульпа безобидна, только пока подвластна. Чем сильнее наша вера, тем обширнее становятся её границы. Она захватывает сознание, меняет его. В некоторых отдельных случаях может даже навредить. Не в случае с Эйденом, конечно, – доктор сделал необходимое уточнение. – Как бы странно это не звучало, воображаемый друг тоже тебя любил. Потому что настоящий Эйден тебя любил. Твоя реальность стала меняться, ты перестала реагировать на слова близких о его смерти. Перестала отделять истинное от ложного. Полагаю, что в какой-то момент ты устала визуализировать Эйдена рядом с собой, потому что этот процесс требует большой концентрации и сил. И вспомнила про проект, в котором он должен был участвовать. Ведь Эйден действительно выиграл тот конкурс и должен был улететь. Австралия. Очень далеко. Легко найти причины для его отсутствия. Твой мозг воспользовался этим предложением. Ты собственноручно отправила его туда. Вот только видеозвонки… – доктор Кауфман остановился и задумчиво свёл брови к переносице, словно пытался найти ответ самостоятельно. – Объяснишь этот момент?
Видео… Захотелось прямо сейчас схватить телефон, который я не видела уже много дней, и просмотреть каждое. Безлико улыбнувшись, я опустила взгляд вниз. Пятно от воды почти высохло.
– За полгода до этих событий ему предложили работу в Италии. Он пробыл там три месяца. Мы созванивались по видеосвязи. И… я записывала его. Тот номер, – севшим голосом выдохнула я, ощущая дрожь в нижней части лица. Когда-нибудь я разучусь плакать. – Номер в отеле в Италии. Он жил в нём…
Кауфман кивнул, будто догадывался обо всех этих мелочах.
– Конечно, травма головы и посттравматический стресс усложнили твоё состояние. К твоей фантазии подключились некие галлюцинации: звонки, разговоры. Ты смотрела на него в записи и строила всё новые и новые диалоги, происходящие только в твоих мыслях.
Звучало поистине сумасшедше. Но он сказал, что я не сумасшедшая…
– Как бы банально это не звучало, но, чтобы пережить смерть, нам действительно нужно пройти несколько стадий. И ты застыла на стадии принятия, Эмили. Ты не захотела принять мир, в котором нет его, и придумала свой. Чтобы избавиться от придуманного мира, нужно уничтожить тульпу. И сделать это может только сам создатель. Когда я услышал твою историю, я предположил, что нам предстоят долгие месяцы работы по её разрушению. Но я ошибся. Она разрушена. Ты больше не видишь Эйдена. Верно?
– Не вижу, – обречённо прошептала я. – Я его не вижу.
– После чего это произошло?
– Один человек сказал, что он… что он… – Наверное, я никогда не смогу произнести это слово в одном контексте с любимым именем.
Но внимательному слушателю этого и не требовалось.
– Кто этот человек для тебя?
Я не знала ответа на этот вопрос…
– Никто. Просто знакомый.
Доктор несколько секунд помолчал.
– Давай представим, что твоя придуманная реальность – это небольшой камешек. Ты кладёшь этот камешек в воздушный шар, надуваешь и отпускаешь. Он не может улететь в небо, так как камень тянет его к земле. Поэтому он немного взлетает, падает, взлетает и падает. Оболочка шара тонкая и может лопнуть в любой момент. Но это не происходит сразу. Он не лопается от шероховатости асфальта или других мелких препятствий. Он лопается, когда напарывается на что-то существенное. – Кауфман пронзительно посмотрел мне в глаза. – На что-то значимое, Эмили.
Значимое…
Мне стало неловко, и я, не зная, куда спрятать смущённый взгляд, рандомно выбрала ничем не примечательную кружку с кофе. Напиток, скорее всего, уже остыл.
– Это сложно назвать значимым. Скорее, странным…
– Я тебя расстроил?
– Заставили задуматься.
– Думать – это очень даже хорошо, – мягкая улыбка сгладила волевые черты мужского лица.
В моём случае этот вывод звучал сомнительно.
– Кто такой Максвелл?
Как выстрел в огромном пустом здании. Хлёстко, резко, громко. Со сбивающим долгим эхом. Мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы не сорваться с кресла и не выбежать из комнаты, прервав необходимый для выздоровления диалог.
– П-почему вы спрашиваете о нём?
– Потому что он находится сейчас внизу и настаивает на встрече с тобой.
