Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
И только через несколько секунд мои глаза начали улавливать малозаметные, ускользающие от внимания детали: ненормальная бледность, сжатые челюсти, уставший взгляд, очерченный двумя полутенями, как будто ему выдалась длинная бессонная ночь. Или даже не одна.
Она не соврала: он болен. В этом нет никаких сомнений. Как и в том, что все штормы рано или поздно разбиваются о земную твердь, а закатное солнце угасает за горизонтом...
Я шагнула к нему, и остановилась на полпути, испытывая мучительную растерянность: у меня слишком мало времени, чтобы медлить дальше, и у меня слишком мало времени, чтобы понять, что делать дальше.
И в этот момент он повернул голову и посмотрел на меня. О, если бы над нами вдруг разверзлись облака, крыша вертолета стала прозрачной, и на меня посмотрел бы сам Господь своими божественными глазами, то, боюсь, это произвело бы на меня куда меньшее впечатление.
— Урсула? Какие-то проблемы с вертолетом? — спросил он по-немецки, приподнимаясь в кресле.
Я собралась с силами и ответила по-русски:
— Никаких. Чего не скажешь о сердце.
Его лицо оживилось неподдельным изумлением.
— Даже не знаю, чему больше удивляться, тому, что у пилота класса А могут быть проблемы с сердцем, или тому, что ты говоришь по-русски, — улыбнулся он. Похоже, угроза крушения не сильно его волновала.
— Я не пилот, — выдохнула я и, не пытаясь больше сдерживать слез, добавила:
— Феликс.
Меня начала бить такая дрожь, что стоило поторопиться. Неизвестно, сколько еще минут я смогу удержаться в этом теле, если мозг сейчас накачает его адреналином по самое не хочу. Но прежде, чем я успела сделать к Феликсу еще один шаг, он оказался рядом со мной и прижал меня к себе.
— Лика.
Его руки заскользили по спине, впиваясь в синтетику куртки.
— Не уходи, побудь здесь...
— Я постараюсь, я постараюсь изо всех сил, — всхлипнула я.
— Оказывается, сойти с ума так просто.
Его реакция, его глаза... Ох, неужели тот факт, что я рядом, значит для него так много? Но что-то в его последней фразе насторожило меня, я всмотрелась в его лицо.
— Это не помешательство! Я в самом деле здесь!
— Ещё какое. Представь, ты сидишь в пустыне и умираешь от обезвоживания, и тут перед тобой возникает холодная бутылка Evian... — улыбнулся Феликс. — Скажешь, не помешательство?
— Я настоящая! — рассердилась я. — Моё тело сейчас лежит на том самом месте, откуда взлетел вертолет! Три минуты назад меня перебросило в твоего пилота!
— «Evian-live-young»[9], — пробормотал Феликс, закрывая глаза, но не выпуская меня из рук.
Я сжала его в объятиях, сунув руки женщины-пилота ему под рубашку, и заговорила выразительно и четко, словно это могло придать убедительности моим словам.
— Феликс, послушай, у меня слишком мало времени, а потом мне придется вернуться в своё тело, которое сейчас лежит на взлетной площадке, рядом с твоей рыдающей сестрой. Она сказала мне, что ты хочешь умереть. А я не могу просто взять и позволить тебе уйти!
Феликс открыл глаза, и теперь в них не было тумана.
— Я не разрешаю тебе умирать, слышишь? Потому что ты нужен мне и потому что я не привыкла сдаваться, и... потому что нам еще предстоит закончить то, что началось в тот день, когда мы встретились, и с тех пор не дает мне покоя. Я хочу быть рядом все те годы, что тебе отмеряны, если ты позволишь мне.
Моё время истекло. Всё вокруг начало медленно терять яркость и контрастность...
— Я умоляю тебя, возвращайся. Возвращайся и обними меня настоящую. И я буду целовать тебя так, как не целуют самые упоительные галлюцинации. Если ты позволишь мне...
«Я люблю тебя, люблю», — последнее, что силилась сказать я, но слова смешались в невнятную кашу. Я сделала последнее усилие над этим чужим телом и прижалась к нему, возможно, в последний... Господи, дай мне воли осознать, что это, возможно, в самый последний раз.
***
Я распахнула глаза и подскочила от изумления: я всё еще в вертолете?! Или почему всё движется и на бешеной скорости пролетает мимо? Я стала вертеть головой по сторонам. Я снова в порше?
— Дио, куда мы едем?!
Она молчала.
— Поворачивай! Поворачивай назад, к аэродрому!
— Лика, возьми себя в руки. Я знаю, что это тяжело, но сделай над собой усилие. Здесь больше делать нечего.
— Нет, это не конец! Остановись!
Дио повернула ко мне перекошенное от боли лицо:
— Что значит «не конец»? — она вцепилась в руль и прибавила скорости. — Всё кончено, и давай без истерик, хорошо? Я отвезу тебя к себе, а завтра...
— Останови машину или я выпрыгну! — выдохнула я. — Если вертолет вернется без него, то я должна видеть это! Если всё, что я сказала ему, — ничего для него не значит, то мне нужно знать это! И если всему, что я предложила, он предпочтёт смерть, то я хочу наконец убедиться в этом!
Она посмотрела на меня с какой-то жалостью.
— Знаешь, выпрыгнуть из машины на скорости двести километров в час будет гораздо менее больно, чем сидеть там и несколько часов ждать вертолета, который прилетит без него. Но выбор, так и быть, за тобой. Для гостей всё, что угодно.
Дио сбросила скорость и развернула машину в обратном направлении. Ее лицо не выражало никаких эмоций, а глаза, казалось, остекленели.
Именно так выглядят люди, которые вдруг понимают, что жить больше незачем. Именно так буду выглядеть и я, если вертолёт вернётся без него.
ЧАСТЬ II
Amantes sunt amentes[10]
You say this is suicide?
I say this is a war.
And I'm losing the battle.
Is this what you call love?
THIS IS A WAR I CAN'T WIN![11].
— Bring Me the Horizon “It Never Ends”
Ты еще не знаешь, насколько
Все это будет всерьез.
У меня осталась два часа до рассвета
И еще один нерешенный вопрос:
Кто мы, незнакомцы из разных миров?
Или может быть мы - случайные жертвы
стихийных порывов?
Знаешь, как это сложно - нажать на курок.
Этот мир так хорош за секунду до взрыва.
— Fleur — «Русская рулетка»
19. Десультор
Передо мной стояла Урсула. И судя по её глазам, с вертолетом что-то было не ладно.
Ей было тридцать пять или около того. Наполовину швейцарка, наполовину немка, она работала в WideBack Inc. уже восемь лет, и я ни разу не видел отражения обычных человеческих эмоций на её лице. Пилот класса A, восемь тысяч часов лётного опыта, стальные нервы, тело спринтера.
В тот день я должен был просто шагнуть в облако без парашюта. Урсула знала о том, что должно случиться, но на лице не дрогнула ни одна мимическая мышца, когда она направила вертолёт к предгорьям. Потому что она — женщина-стальной-канат, выдержке которой позавидовал бы каждый второй. И одна из тех немногих, кто знает значение слова «десультор».
Так что когда я увидел её перед собой с окаменевшим лицом, то понял, что случилось что-то нетривиальное. Критические неполадки с двигателем вертолета или хуже.
Но уже в следующий момент стало ясно, что я просто-напросто съехал с катушек: Урсула говорила по-русски и она только что назвала меня Феликсом.
И еще она сказала, что...
ОНА НЕ ПИЛОТ.
В том, что у меня психическое расстройство, я не сомневался ни секунды. Но моё сознание восприняло эту галлюцинацию как подарок — лучший подарок из всех, что я когда-либо получал. Я так прижал её к себе, что будь это не Урсула, а обычная девушка, её рёбра, скорей всего, не выдержали бы. Кажется, я просил её не уходить. Кажется, она возмутилась, что я считаю её галлюцинацией.
Не Урсула.
Лика.
Которая сейчас была внутри тела моего пилота.
