Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
— Короче, если я еще хоть что-то соображаю, — вздыхает Эланоидес, прикладываясь пухлыми губами к бутылке вермута, — завтра я могу попасть в тело какого-нибудь пройдохи где-нибудь... в северокорейской тюрьме, которого только что шарахнули электричеством на допросе. Его душу вытряхнет из тела, а моя залезет в теплый уголок...
— Еще какой тёплый, — вымученно улыбается Ара и берёт у Элли бутылку.
— Сделаешь звонок и через сутки обнимешь маму своими корейскими ручонками, — говорю я Эланоидес. Непонятно, почему, но мне хочется приободрить её.
— Сделает звонок, конечно... Если пальцы молотком не отобьют, — ворчит Бутео, лихорадочно листая книгу. — Ребята, по-моему, мы в дерьме по уши...
Северное и южное крыло впервые сидят в одной гостиной и вместе «готовят уроки». Девчонки — бледные и перепуганные насмерть. Парни —храбрящиеся и задорные, но не менее бледные. И всё же я был рад встретить своё будущее в компании людей с таким же диагнозом. Я был счастлив встретить его среди ровесников.
Девушка по имени Алауда подняла голову и заговорила тихо и сбивчиво:
— И что же мне помешает тут же отделаться от тела? В нём уже не будет никакой другой души, кроме моей, так? Так почему бы мне не повеситься прямо в камере этой проклятой северокорейской тюрьмы, и в следующую секунду не открыть глаза дома?
Эланоидес начинает быстро листать Самую-Беспощадную-Книгу-на-Свете:
— Параграф три: «Досрочное прекращение Прыжка». Похоже, что можно без труда повеситься в камере или уничтожить тело любым другим способом, не проблема... Тут же очнешься в клинике, в родном теле, тебе принесут равиоли с творожком, ха-ха, и может даже нальют бокальчик... Но проблема в том, что в следующий раз ты можешь залететь туда, откуда невозможно позвонить. Вообще. Представь, что ты подросток в трущобах Вьетнама. Заключенный. Старуха в деревушке Пакистана. С мобильным телефоном точно будут проблемы... А еще есть тела с поражениями мозга, тела психически больных людей, маленьких детей — этакие «ловушки» для души. Как ты сделаешь звонок, если мозг не в состоянии воспроизводить речь?
— Угу, — вставляет кто-то из парней. — наверно всё равно что пытаться думать с перепоя: мозг вроде есть, но работает через пень-колоду... Если кого-то из нас закинет в тело умственно-отсталого, то вряд ли цифры заветного номера всплывут в нужном порядке...
Мы все сидим тесным кружком прямо на полу одной из спален. Третья бутылка Мартини идет по кругу. Девушка с аккуратной короткой стрижкой и огромными карими глазами думает, что никто не видит, как она плачет. Эланоидес кладёт ей руку на плечо и что-то шепчет на ухо.
— Параграф четвертый: «Тела-ловушки», — читает вслух Ара. — «Прыжок — это всегда русская рулетка. Крайне велика вероятность, что твоя душа попадёт в тело, которое ты не сможешь использовать должным образом: тела парализованных людей, тела умственно неполноценных людей и тела маленьких детей.
Ты не сможешь сделать звонок Уайдбеку, пребывая в теле парализованного.
Ты не сможешь сделать звонок, если мозг будет поврежден: твоё сознание, как программа, установленная на поврежденный жесткий диск, — попросту не будет работать корректно.
Ты не сможешь позвонить, попав в тело ребёнка до пяти лет: возможно, ты сможешь сложить пирамидку и не пролить на себя молоко, но степень развития мозга не позволит тебе нормально мыслить. Ты просто не будешь осознавать, кто ты, и откуда ты пришёл.
Каждое из тел-ловушек забирает у тебя три-пять лет жизни и делает невозможным твоё возвращение домой, к семье, к нормальной жизни.
В остатке: если тело, в которое ты попал, способно самостоятельно передвигаться, а мыслительный процесс ничто не нарушает — считай, тебе повезло. Приложи все усилия, чтобы сохранить это тело на ближайшие три года...»
— Понятно, — усмехается Бутео. — Парнишка-кореец с двумя руками, двумя ногами и целой головой — куда лучше парализованной старушки на окраине Пакистана! Я буду беречь своего «парнишку» до последнего! И не завидую тому, кто попытается мне помешать...
— Так вот зачем все эти занятия единоборствами семь раз в неделю, — подняла глаза Эланоидес. — Нам придется идти сквозь воду, огонь и медные трубы, чтобы вернуться домой...
Я пытаюсь уместить всё это в своей голове. Выжить, защитить своё новое тело, сделать контрольный звонок. Ротвейлеры Уайдбека приедут за тобой и помогут добраться домой. Если с телефоном не складывается — то выбираться своими силами. И молиться-молиться-молиться, чтобы тебя не забросило в тело-ловушку...
На часах глубоко за полночь. Эланоидес прощается и уходит спать. Вслед за ней начинают расползаться остальные, оставляя на ковре пустые бутылки, стаканы и остатки закусок... Уберём завтра в перерыве между Параграфом №5 и №6... Ко мне подходит одна из девушек — та самая, что сидела рядом с Эланоидес:
— Ты в южное крыло через тот коридор? Занеси Элли её книгу, она забыла её забрать. Её комната сразу за лестницей.
***
Эланоидес открыла мне дверь, и я молча протянул ей книгу.
Элли не взяла её, она открыла дверь еще шире и сделала шаг назад, приглашая войти. В комнате было сумрачно и очень тихо. Я захлопнул за собой дверь и единственный источник света — лампа в коридоре — исчез.
— Элли? — позвал я.
Та отошла куда-то вглубь комнаты, и я перестал различать её в темноте.
— Мне исполняется пятнадцать через месяц, — сказала она. — Я должна была приехать сюда год назад, но... не сложилось. И вот теперь… Чёрт возьми, это всё сплошной ад.
— Мне тоже страшно, — сказал я ей. — Это нормально. Покажи мне того, кто не боится очнуться завтра с простреленным животом где-нибудь на Ближнем Востоке? Таких нет.
Глаза почти привыкли к темноте. Элли сидит на диване, обхватив руками колени. На ней тонкая рубашка вместо флисовой пижамы, а по влажным волосам гуляют лунные блики.
— Где оставить книгу?
— Чёрт с ней с книгой, останься сам.
Удивительно, как всего от одной фразы могут перегореть все предохранители в голове. Если я правильно её понял...
— Не хочу тратить оставшееся время попусту. Завтра меня может забросить в тело восьмидесятилетней старухи...
Да, я понял правильно! Чувствую, как по моим мышцам растекается судорожное тепло. Эланоидес, как будто, тоже чувствует это. Она подходит ко мне бесшумно, как убийца, и уверенно, как полицейский. Теперь я могу различить очертания её груди под тонкой тканью рубашки. Я уже успел перецеловать полдюжины девчонок на своём веку, но еще ни одна из них не бралась за ремень моих джинс... О небо... Эланоидес прижимается ко мне и кладет ладони мне на плечи. Она старше на год, но всё же ниже меня на полголовы. Я ловлю её губы...
— Если «Библия» не врёт, тебя может выбросить... прямо в этот раз, — предупреждаю я её.
— Я знаю. Будет, что вспомнить, лёжа под пулями на Ближнем Востоке...
— Ты очнёшься в клинике развитой страны и сделаешь звонок, не выходя из палаты, вот увидишь, — говорю я ей, пока большая часть моего мозга приказывает мне просто закрыть рот и сконцентрироваться на вещах куда более важных: например, на пуговицах её рубашки...
***
— Моя подруга. Из школы... Не десультор, обычный человек. Влюбилась в парня из параллельного класса. Джорджио, — говорит Эланоидес.
Она лежит совсем близко ко мне, я чувствую горячую кожу её бедра и её пальцы, человечком гуляющие по моей груди.
— Так вот... Это всё было так... странно и дико. Она чуть не наглоталась колёс, когда он дал ей от ворот поворот. Представь, хотеть умереть! Только потому что какой-то там пацан не хочет ходить с тобой за ручку и целовать в лобик! Insania... — говорит Элли с насмешкой.
Я не раз слышал такую же насмешку в голосе Кора, когда тот рассуждал об «инсанье».
— Я случайно оказалась рядом, выгребала таблетки из её рта, хотя она успела проглотить парочку... И пока ехала скорая, я лупила её по лицу. Честно, дала пощёчин пятьдесят, не меньше... Я была так на неё зла. Вне себя от того, что наша дружба превратилась в ничто, как только Джорджио пару раз состроил ей глазки...
