Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад (библиотека электронных книг txt) 📗
- Вы все еще спрашиваете, что со мной? Спрашиваете о том, что происходит со мной всегда?
- О том, что было всегда, мы не будем говорить, а только о том, что происходит сейчас. Разве из этого судебного процесса ты не вышел победителем, из этого процесса всех бедняков? Разве тебе не сообщили в суде, что завтра шхуна в твоем распоряжении, что не нужно платить ни сентаво, потому что присяжные сказали «не виновен», отклонили от тебя приговор, аннулировали запрет на собственность и очистили тебя от позорного пятна?
- Да. И что?
- Когда ты приехал из того таинственного путешествия, которое не такое уж и таинственное, разве не ты сказал мне, что у тебя достаточно денег, чтобы изменить жизнь? Разве не ты говорил о рыбной ловле? Не собирался построить дом на Мысе Дьявола?
- Ба! Лучше не говорить об этом. То, что я чувствую – это не гнев, не ненависть, а отвращение…
- Утихомирь свое отвращение, оставь ром и послушай меня. Ты женат; теперь уже женат. Не кажется тебе, что твой замысел подходит как нельзя лучше для твоего нового семейного положения?
- Я женат на женщине, которая меня не любит и никогда не любила… Пожалуйста, хватит уже! Я пришел сюда, чтобы позабыть обо всем, чтобы потопить в роме последний след прошлого…
- Почему бы тебе не приблизиться к душе Моники? Или, как тебе предпочтительней – к сердцу…
- Оно занято. Оно переполнено образом другого мужчины, ее терзают угрызения совести любить его, потому что для нее это смертный грех. Она страдает, как осужденная, корчится в языках адского пламени, а я не настолько самоотвержен, чтобы выдерживать муки любви по другому человеку.
- Ты хочешь сказать: ты признаешь, что Моника тебя чрезвычайно интересует?
- Я ничего не признаю! Оставьте меня в покое! Я предлагаю вам выпить, и не устраивать церемоний, которых мне хватает, и которые я не хочу слушать, - жестко отверг Хуан; но сразу же обуздал себя и тоном мягкой печали, извинился: – Я вам благодарен за вашу добрую волю, Ноэль, но не настаивайте, не поднимайте снова в моей душе эту горечь, не настаивайте на том, чтобы вытащить из меня правду…
- А почему нет, сын мой?
- Вы думаете, что я не хотел приблизиться к душе Моники? Вы думаете, что мне не жаль было ее мучений, я не прекращал мечтать, что наконец смогу разорвать цепи этой проклятой любви, что мои руки, слова, молчаливое восхищение сотворят чудо?
- Ты делал все это?
- Да, Ноэль, я сделал все, и потерпел неудачу. А знаете почему? Потому что Моника де Мольнар не может любить Хуана Дьявола. Она смогла выйти за него замуж в припадке безумия; могла даже умереть из-за него, если бы это было нужно, то погасила бы долг, за который ее гордость заставляет расплачиваться. Но любить его, делить с ним эту жизнь, а это все равно, что чувствовать его рядом… нет, Ноэль…
- Думаю, ты полностью ошибаешься относительно этой девочки. У нее нет предубеждений. А если и есть, то разорви их силой, которая имеется у тебя для этого и для еще большего. Разорви ее невозможную любовь, вытащи ее из этого ада, вынеси ее на руках и спаси ее… спаси ее против себя самой… Ты смог бы это сделать, Хуан, это твоя жена и…
- Нет, Ноэль, она может кричать перед судом, но не чувствует этого внутри. Я не более, чем изгнанник, везде отвергнутый. У меня нет права воспользоваться даже именем моей матери. За кем замужем Моника де Мольнар? Ни за кем, Ноэль, ни за кем…
Неожиданно возбужденный, с искрящимися глазами, Хуан говорил наконец горькую правду… Взгляд нотариуса, глубокий, понятливый, исполненный симпатии и дружелюбия, вызвал в нем мощный поток прорвавшейся плотины:
- Я согласился жениться на Монике, потому что ненавидел ее, потому что ненавидел в ней все, что когда-либо обижало и позорило меня с детства… Вы понимаете? Она была местью… Ненавидя ее, я смог бы держать ее на моей стороне; ненавидя ее, я мог чувствовать удовольствие, необходимость завязать сильнее узел, который бы нас свя… увлечь ее в мою пропасть, унести в мою грязь, породить детей, как я, у которых не было бы законного имени, чтобы зарегистрировать… Но я не возненавидел ее, как я мог ей сделать такое зло? Она родилась для другого мира, для других вещей. Ради нее, и только ради нее я верил, что должен существовать этот мир, который я ненавижу, который я хотел бы разрушить и уничтожить: мир чистых людей, незапятнанных, незатененных…
- В этом ты ошибаешься, Хуан. Есть тени и пятна даже в самом восхитительном сердце. Твоя сумасшедшая любовь слишком возвышает ее. Она тоже сотворена из глины, так как любит того, кого не должна любить…
- И какими только страданиями она не поплатилась за эту любовь, которую ее совесть называла преступной! Разве не ради него она отказалась с детства от радостей жизни? Подойдите, посмотрите. Вы видите эти стены перед собой. Эти стены не менее мрачны, чем стены тюрьмы…
Он потащил нотариуса к дверям таверны, спрятанной между поворотом двух улочек, откуда тот смог увидеть массивное здание: монастырь монахинь Воплощенного Слова. Он был как каменный блок, с окнами, защищенными двойной решеткой, огражденный никогда не открывающимся деревянным забором, со столетними стенами, широкими и глухими, как крепость…
- Это хуже, чем тюрьма; это как могила, Ноэль. И тем не менее, она захотела вернуться туда, захотела замкнуться в этих стенах, после того, как увидела со мной солнце, море, голубое небо и свободу…
- Но ты не говорил ей о солнце и небе. Ты говорил ей о тавернах порта…
- Это мой мир, как тот мир принадлежит ей. Мы родились в разных мирах… Случайность столкнула нас на мгновение…
- А твоя воля может связать навсегда. Почему же ты не хочешь попробовать?
- Что? Тащиться на коленях к ее ногам? Заявить о правах, которые мне предоставили, и которые хуже милостыни? Нет, Ноэль. Я могу быть бандитом, пиратом, изгоем, но не попрошайкой…
- Ты разрешишь мне поговорить с Моникой?
- Нет! Ни вы и никто не будет говорить от моего имени с ней. Ни ей и никому иному вы не скажете того, что я рассказал вам только что, иначе вы предадите доверие, которое я к вам испытываю. Будет очень горько, если это будете вы, единственный человек, которому я доверяю.
- Хуан, дорогой, послушай, пойми меня, - растрогался Ноэль. – я стар и знаю жизнь без романтики, без лести… В мире побеждают сильные, отважные, а ты такой. Разве тебе не доказали уже события? Если бы ты хотел бороться…
- Я победил бы всех, но не ее. Можно побороть штормы, укрощать море, взбираться на горы, сражаться против людей, пока не победишь их, но нельзя завоевать сердце женщины силой…
- Женщина любит мужчину за силу, как мужчина любит женщину за ее нежность и красоту. Ты говоришь, что она очень гордая? Почему бы тогда не подняться до нее? Ты сам много значишь, чтобы стать примером, если пожелаешь этого.
- Ладно… Правитель… Хуан Дьявол… - усмехнулся саркастически Хуан.
- А почему нет? Другие делают это. Деревья вырастают высокими, когда рождаются в глубинах леса. До сих пор ты доказывал свою храбрость, презирая мир. Докажи это, завоюй его и поставь его у своих ног…
- Пока она надевает облачение? Нет, Ноэль, я оставил ее в монастыре. Я заберу завтра корабль и уеду навсегда… Море огромно для моряков без курса!
- Как пожелаешь. Это называется выиграть, чтобы проиграть. Но хочешь я скажу тебе одну вещь? Тогда не стоило сталкиваться с Ренато. В конце концов, ты удовлетворишь его. Знаешь, что хуже приговора, который мог бы тебя запереть за решеткой? Изгнание… Это было бы наихудшим наказанием, которое требовал для тебя Ренато, и меня не удивит, если сейчас донья София Д`Отремон строит козни с губернатором о подписании указа, по которому тебя выдворят с острова, даже после того, как тебя оправдали.
- Вы думаете, они способны?
- Ну… им не будет трудно это сделать… Как только узнают, что ты добровольно покинул жену…
- Я ее не оставлял! Я дал ей свободу делать то, что она хочет. Этого она желает. Из-за благородства, верности, из-за обязательств она была на моей стороне… Вот я и уступил…
