Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL" (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Полюбившийся сердцу дядин рассказ натолкнул меня на идею отказаться от электрички, тем более что расписание нового поезда исключило даже тот двухчасовой промежуток между им и электричкой: «Спите на вокзале». Поэтому (признаться, впервые) выйдя в сам Курск, я направился к ближайшей машине, коими площадь перед зданием вокзала была уставлена. Водитель, как раз подобных мне и дожидающийся, был приветлив, улыбкой шевелил густые усы, но несколько озадачился, когда я назвал пункт назначения, — он-то привык подвозить внутри города, а тут пути на час с лишним. Но щедрая оплата покроет и расходы на бензин, и трату личного времени, так что дружелюбный мужчина, лихо перепрыгнувший пятый десяток, даже насильно помог сунуть мою сумку в багажник — просто вырвал у меня ее из рук, тараторя про погоду. Когда водитель сунулся к Антону, тот молча поднял руки к груди, словно на него наставили пистолет, и чемодан тоже достался инициативному усачу. С рюкзаком на коленях (пришлось вежливо повоевать, чтобы не отдавать его) я разместился на заднем сиденье; Антон сперва хотел сесть рядом с водителем, но вовремя принял во внимание его охоту поговорить — и сел справа от меня. «Вряд ли это, конечно, остановит нашего нового знакомого…» — думал я, однако был даже этому рад! Я соскучился по открытой душе, кою в крупных городах редко встретишь. Мы превратились в англичан, которые на вопрос «How are you?» всегда отвечают: «Fine!», даже если жизнь ведет к петле на люстре, — потому что знают, что спрашивают их только для галочки. Здесь же всегда чувствуется неподдельный интерес! И говори хоть о детях родственников знакомых своих друзей! — твоя личная история захватит здешнего собеседника, как наполненный близкими сердцу печалями рассказ.
Пока машина не сдвинулась с места, я закинул в рот найденные в рюкзаке таблетки, запил их — делать нечего — слюной, так как вода вместе с остатками чая осталась в сумке, запертой в багажнике, будто заложник в криминальном кино. Теперь от часовой тряски в авто меня не укачает; плата за это двоякая: с одной стороны, я просплю всю дорогу, с другой — после будет болезненно мочиться… Умный человек, ощутив все прелести второго побочного эффекта раз, отказался бы от этого препарата и нашел бы другой, но я — заложник привычек: трясусь в собственном душном тесном багажнике, давно мог бы выбраться наружу, на свежий воздух, в большой мир, но привык к темноте и крышке, давящей на плечо…
— Извините, я окно могу приоткрыть?
— Окно? — переспросил водитель так, словно о наличии оного позабыл с десяток лет назад. — Окно — да, можно. Что жарко, душно?
— Да нет, меня укачивает просто в машинах. Немного, — добавил я, чтобы владелец автомобиля не волновался за салон.
— А, понятно-понятно… — закивало его отражение в зеркале заднего вида.
Мотор проснулся, скромная машина протерла заспанную лобовуху и уставилась на дорогу, готовая выехать с привокзальной площади. Я поскорее опустил стекло наполовину, подставил свежему воздушному потоку лицо, привалившись виском к мягкой обшивке. Зевота находила постепенно, как собирающаяся на полу ванной вода, что перелилась через стенки переполненной раковины. Таблетки подействовали так быстро — или я сам себя убедил в сонливости, зная об их побочке?..
— …У дочки моей двоюродной сестры тоже было это — укачивало: в машинах, в автобусах, в троллейбусах — везде. Только двери открывались, ей от самого запаха салона худо становилось! — сердечно рассказывал водитель, выкручивая баранку вправо. — А как забеременела, родила — ни следа не осталось! Машину мужа выучилась водить даже, о как!
— Хороший способ, — сонно пробормотал я, — жаль, мне не подходит… А кого родила?..
— Двойню, представляете! Малехонькие, недоношенные, все до последнего думали, что один ребенок будет, подарки для одного дарили, а вон как полу…
Незаметно машина растворилась, остались только тяжесть рюкзака на бедрах да усилившийся ветер в лицо, с запахами не то весны, не то лета. Без опоры, любых ограничений, я несся вперед лепестком на штормовом ветру — по широкой дороге мимо соседних машин, одетых в шорты и сарафаны прохожих, машущих солнцу листвой высоких деревьев, светлых панельных многоэтажек; под грозовыми тучами, преследующими меня по пятам. Такая скорость пугала, меня качало на неосязаемой воздушной перине, и чтобы не потеряться окончательно, я вслепую выискал пальцы Антона, сжал его левую руку, покоящуюся на сиденье. Он стиснул мою ладонь в ответ, наверняка даже в лице не изменившись, отстраненно глядя в лобовое окно, что было значительно вежливее по отношению к по-прежнему говорящему водителю, чем насупленно уткнуться в пассажирское окошко. Вскоре солнце скрылось, но ночь пока так и не накрыла дорогу, что вывела нас за черту города. Капли зачинающегося дождя орошали плотно стоящие друг к другу деревья, асфальт и поля, все чаще летели мне в лицо, потому Антон поднял стекло с моей стороны, оставил его приоткрытым лишь самую малость, а самого меня перетянул щекой к себе на плечо.
— Долго добирались? — услышал я сквозь липкую паутину дремы понимающий голос водителя. Антон кивнул, задев мою макушку.
Дальше мы ехали в тишине — под барабанное соло дождя по стеклу да шум шин по влажному асфальту, прорывающийся в салон через оставленную для воздуха щелку.
Дождь, даже ливень, долго не продлился. Воздух стал свежее, с типичным послегрозовым ароматом. Его практически полностью перебивал одеколон Антона, но этому я был даже рад. Изредка я открывал глаза: сквозь лобовое стекло, неустанно ободряемое дворниками, я видел все больше вспыхивающее небо, мешанину рыжего и фиолетового, проступающую меж уплывающих вдаль грозных туч. По бокам от дороги чередовались короткие стены деревьев, высокие непроглядные кусты и бескрайние луга, утыканные столбами линии электропередач. Мне уже не было нужды сторониться окна, но куда комфортнее было досыпать у Антона на плече — на это я и променял любование закатным видом. Временно он сменился на простенькие деревянные домики, разноцветные — «как с открытки» сказал бы я, если б на оных было принято изображать доски с облупившейся краской, прохудившиеся крыши, накрытые шифером, покосившиеся заборы, едва держащиеся целыми крылечки.
Когда дорога опустела и мы лишились немногочисленных попутчиков в соседних, не менее скромных легковушках, а справа и слева ввысь вскинули ветви величавые широколиственные деревья, случилось то, чего никто из нас ожидать не мог. Машина громко кашлянула раз. Второй. Третий — и после этого уже не смогла ехать как ни в чем не бывало. Постукивая-покачиваясь и шипя, она остановилась у края дороги. Водитель сидел ровно, по-прежнему обхватывая руль. Шевелил роскошными усами — жевал губы. Судя по его реакции, об имеющейся проблеме с машиной он знал, просто надеялся, что подобная палка воткнется в метафорическое колесо не сегодня и не завтра — все как со здоровьем: пока руки-ноги не отваливаются, можно к врачам не торопиться. Да и денег где взять что на первое, что на второе…
— Приехали… — со вздохом подытожил он.
— Приехали куда? — осторожно осведомился я, в тот же миг скинув сонное покрывало.
— Почти куда надо. Мы во Льгове, но…
«Льгов…» — одними губами повторил Антон, как ребенок, боящийся забыть новое слово. Не найдя формулировку, не способную (по его лишь мнению) уменьшить оговоренную плату, водитель ткнул пальцем вперед:
— Тут идти полчаса, не больше. Скоро будет башня Шамиля, а от нее рукой подать. Все время прямо.
Он обернулся впервые за всю дорогу, в глазах читалась искренняя неловкость за доставленные неудобства.
— Ясно… Жаль, что Ваша машина встала. — Я отсчитал полную сумму, протянул ему. — Сами-то Вы как, что будете делать?
— Позвоню кое-кому, помогут. Но это надолго, вам ждать нет смысла.
— Да это понятно. Спасибо!
— Да это вы извините, что так получилось… — немного невпопад ответил он.
Мы покинули салон втроем. Водитель самолично вытащил из багажника вещи, мы даже и не пытались лишить его шанса подсластить нам горькую пилюлю. Зной, кажущийся нам таковым только из-за теплой одежды, спал, запах дождя наполнял легкие, а прохлада стремилась просочиться в мельчайшие зазоры меж ниток, чтобы добраться до кожи. В теплом авто мы упарились, так что замерзнуть теперь было легко.
