Другая жизнь (СИ) - "Haruka85" (читаем книги .txt) 📗
Погруженный в тяжёлые размышления, Томашевский простоял в темноте вдвое дольше необходимого. Лекарство действовало медленно, почти незаметно. Оттолкнув на пробу своё тело от стены, Сергей почувствовал, что движения не причиняют прежней муки, и ноющая боль в мышцах не мешает необходимым перемещениям по комнате. Он добрался до стола и на ощупь развернул ноутбук. После суток отсутствия в сети и пропущенного дня работы стоило проверить почту и сообщения.
Что-то было не так, Томашевский почувствовал это сразу. Он разобрался, внимательно присматриваясь к мелочам. Ни одного нового сообщения в «Скайпе» — это, определённо, было необычно. Томашевский открыл страницу. Он прекрасно помнил свой последний разговор, собеседником которого был Кирилл. Программа совершенно неожиданно поприветствовала нейтральным: «Добро пожаловать, Serj!» — и никакого Кирилла, контакт вообще исчез из списка, а сообщения других диалогов оказались прочитанными.
«Эрик!» — рука нащупала на столе телефон, ещё вчера, перед свиданием, переведённый в беззвучный режим. Количество пропущенных вызовов впечатляло, но снова та же странность — все звонки за сутки умещались ровно в последние полчаса: «Вадим» и неизвестный абонент «+792…» Судя по состоянию списка вызовов, в телефоне тоже успели изрядно покопаться. Ни единого контакта на букву «К» в телефонной книге.
Стоило включить звук, как аппарат истерично взорвался в руке вступлением R.E.M. — «Losing My Religion».
Томашевский нахмурился: он с трудом представлял, какое срочное дело могло появиться к нему у звонившего человека, а к подобного рода сюрпризам относился с откровенным недоверием.
— Слушаю! — он внутренне подобрался в ожидании ответа.
— Тома, милый, это ведь ты? — несколько жеманно протянул голос в трубке.
— Да, я, — нехорошее предчувствие трусливо уговаривало сказать «нет» и бросить трубку, но Томашевский знал, на это его самоуверенности уже не хватит. — Что-то случилось, Вадим? — слащавые интонации в голосе собеседника свидетельствовали о том, что причиной для звонка послужили отнюдь не его личные проблемы.
— О, как! А где же твоя фирменная вежливость, Серёжа? — Вадим не спешил переходить к делу, и Сергей уже не сомневался в своих подозрениях.
— Здравствуй, — устало вздохнул Томашевский — на встречные шутки настроения не хватало.
— Здравствуй, дорогой… Как жизнь молодая, как самочувствие? — Вадим, казалось, почувствовал нетерпение Сергея и намеренно начал затягивать разговор.
— Пока не сдох, как видишь… — Томашевский, в свою очередь, без труда распознал элемент фальши в интересе звонившего и не намеревался поддерживать игру встречной репликой.
Вадим не спешил делиться информацией. Сергей опасался выдать тревогу. Пауза затянулась. И от того, кто первый её нарушит, казалось, зависел весь исход неясного пока дела.
— Послушай, дружок… — задумчиво протянул голос в трубке. — Некогда мне, по правде, играть в молчанку, и здоровье твоё занимает меня постольку, поскольку. Рабочая смена только началась, а на территории клуба уже непорядки. Не буду вдаваться в излишние подробности. У меня в кабинете сейчас два чудесных юноши, один из которых назвался Кириллом и упорно утверждает, что собирался встретиться у входа в клуб с неким Сергеем, который очень напоминает описанием тебя, дорогой…
— Я не назначал встреч на сегодня, — с ходу отрезал Томашевский.
— Ну тогда извиняй за беспокойство, Серёжа, — подвёл черту Вадим. — Если это не твои поклонники силами меряются, то я церемониться не буду.
— Подожди, Вадь, кто второй?! — на самом деле, он уже знал ответ и просто не мог позволить Вадиму завершить разговор.
— Второй? А кто ж его знает, кто, если молчит и волком смотрит…
— Опиши, — Томашевский беспокойно прикусил верхнюю губу.
— Ага! Ну наконец-то хоть проблеск любопытства! А я уже и не надеялся! — оживился Вадим. — Хочется мне потрепать тебе нервы, паршивцу, как ты мне треплешь, но уж радуйся, мне правда недосуг. Второй — красивый мальчик, натуральный блондин, на вид лет двадцати с небольшим. Дерзкий, наглый сверх всякой меры и настроен крайне агрессивно. Молчит, кстати, довольно красноречиво. По-моему, у ребяток речь всё-таки зашла о тебе…
— Не трогай его. Я приеду.
— Кого из двух не трогать?
— Никого. Скоро буду. Жди.
Если до разговора с Вадимом у Томашевского ещё оставались какие-то сомнения, то теперь простора для воображения не осталось. Эрик вляпался в неприятности, и винить в этом никого, кроме себя, Сергей не мог. Заглотив для верности ещё одну дозу обезболивающего, он кое-как натянул на себя первые подвернувшиеся под руку брюки и закрытую водолазку, впихнул босые ноги в мокасины, и уже через пять минут, едва дыша, устраивался на заднем сиденье такси.
— Улица Чертановская, дом… — конечно же, никому и в голову не пришло бы упоминать в повседневном обиходе полный адрес заведения, в которое Томашевскому оказалось необходимо попасть.
Высадиться пришлось на окраине нужного квартала, а потом скрыться во дворах и прогуляться ещё минут семь пешком.
Встречи с «не-членами» клуба, приглашёнными гостями, из соображений безопасности было принято назначать в непосредственной близости от входа, на небольшом пятачке под фонарём и камерами. Случалось всякое, и служба безопасности клуба работала на совесть.
Впрочем, под непрерывным наблюдением находился весь периметр двухэтажного флигеля с мансардой, внешне напоминавшего скромное, советского образца, но современной отделки здание административного назначения. Аккуратно заасфальтированный дворик, парковка для персонала, свежеокрашенные стены, тщательно отреставрированная лепнина карнизов под черепичной крышей, идеальный газон и пара дежурных вазонов с петуниями у входа — всё это за ажурной металлической решёткой и живой изгородью из плотно разросшихся туй.
Солидно, неброско, даже скучно. В действительности, ещё лет двадцать назад здесь здесь располагался один из обветшалых филиалов вечерней школы; в разнузданные девяностые классы и коридоры захватили мелкие торгаши-челночники, устроили подобие сельского универмага и окончательно уничтожили остатки былой роскоши; в прогрессивные двухтысячные пришедшее в негодность здание несколько раз переходило из рук в руки, пока не осело у нынешнего владельца.
Теперь на строгой, респектабельной, всегда запертой изнутри металлической двери вывеска отсутствовала, а внутри нашёл себе уютное пристанище респектабельный гей-клуб, который среди «своих» носил название «Cherry Pie», один из сети однотипных, «ягодных» заведений. Закрытая тусовка, вход только для друзей и через друзей. И непременно — жесткий фейс-контроль. Только благодаря протекции Томашевского Кирилл смог проникнуть в стены «Вишнёвого пирога».
Сергей стукнул костяшками пальцев в матово-чёрную дверь. В «глазке» мелькнул свет, и на пороге появился секьюрити:
— Вадим Алексеевич ждёт вас, — кивнул мужчина в ответ на короткое приветствие и проводил гостя холодным, немигающим взглядом до выхода на лестницу.
— Спасибо, — Томашевский передёрнул плечами, как если бы было возможно стряхнуть с себя это липкое, с оттенком пренебрежения внимание.
Он знал, что никакие списки не позволили бы ему пройти на вечеринку в нынешнем виде, но он пришёл не веселиться.
— Ох, Тома-Тома! Паршиво выглядишь! Хоть бы побрился что ли ради вечера понедельника, — насмешливо возвестил хозяин клуба, он же хозяин сети, он же…
О связях Вадима слухи ходили самые разные — о его прошлом, карьере, личной жизни и связях, только всегда с оглядкой и вполголоса. Вадим любил сплетни, но не те, что витают вокруг концентрическими окружностями, а те, что стекаются к нему со всех концов паутины в самую её сердцевину. Суть сводилась к тому, что даже если все слухи, взятые вместе, просто отбросить в сторону, оставался один-единственный факт, не внушающий сомнений никому — у Вадима был компромат. Его информации хватало на то, чтобы сеть жила и фунциклировала безбедно, не тревожимая проверяющими инстанциями и правоохранительными структурами, а посетители неукоснительно следовали нехитрым правилам, обеспечивающим конфиденциальность и, как следствие, безопасность в стенах клубов.
