Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL" (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗

…Это вполне могут быть последние деньки, которые мы проводим вместе… Сколько пар перестали встречаться после окончания школы: из-за вечных завалов на первом курсе, увеличивающейся разницы в интересах, иного круга общения, урагана новых знакомств!.. Мне стало до зубного скрежета страшно, а там, где дуреешь от тревоги и приступа брошенности, рано или поздно появляется возбуждение с плохой идеей в кармане…

Переложив ручку в левую руку, правую я медленно опустил под парту — Антону на бедро. Он встрепенулся, в первую очередь посмотрел на учительницу, по-прежнему занятую ведением урока, следом как бы невзначай огляделся по сторонам: одноклассники писали, отрывая глаза от разлинованных листов только для того, чтобы свериться с доской. Левая рука Антона, покоящаяся на парте, дернулась к краю столешница, однако передумала останавливать мои пальцы, вместо этого сжалась в побелевший от натуги кулак. Моя ладонь медленными массирующими движениями от колена двигалась к паху по бедру, собирала тонкую ткань отглаженной униформы в складки — сквозь нее я чувствовал нежную кожу Антона, и от воспоминаний о том, как два дня назад я оцеловывал его ноги на полу кабинки мужского туалета, жар ударил по щекам, и я осознал, что остановиться уже не смогу при всем желании, при всей своей трусости.

Непонятно для чего я сжимал шариковую ручку в пальцах не ведущей руки: левой я писать не умею, в отличие от амбидекстера-соседа, так что поступил хитрее: громко уронил ручку под парту между нашими стульями. Учительница обернулась на секунду, приметила меня, скрывающегося под столом, и продолжила разбирать сложносоставное предложение, занявшее у учеников в тетрадях аж три строчки. Оказавшись у ног Антона, я бесшумно — неторопливо — расстегнул молнию на его брюках, следом справился с ремнем, вытащил из петельки крупную пуговицу. Взяв за верх с двух сторон, я потянул брюки вниз. Длинные полы пиджака не позволили бы одноклассникам с правого ряда заметить; только поэтому Антон мягко приподнялся и позволил мне немного приспустить штаны. Последней преградой стало белье, но и из-под него я с тихим шорохом высвободил стоящий член любовника: да, ласки его бедра были чувственны, но то — ничто по сравнению с возбуждающей запретностью произошедшего после, пусть и без единого прикосновения к телу…

Я подобрал ручку, издевки ради влажно чмокнул нежную розовую головку у самого отверстия уретры, и Антон всхлипнул от нетерпения. Он решил, что я останусь под столом, чтобы сделать уже наконец то, к чему, как он полагал, я вел все это время, но, к его недовольству и удивлению, я вылез из-под стола и занял свое место как ни в чем не бывало. Антон в ужасе побледнел, отложил свою ручку на сгиб тетрадного листа, хотел уже привести себя в порядок, однако я, глядя на иловую доску поверх чужих голов, остановил его прикосновением к рукаву. Скрепя сердце, он доверился мне, но склонился над партой, наплевал на идеальную осанку, лишь бы расстегнутый пиджак лучше скрывал ото всех частичную наготу.

Моя шариковая ручка вновь прикрытия ради оказалась в левой руке. Правую я поднес к лицу почти вплотную, позволил горячей тягучей слюне обильно стечь с языка в центр ладони, собраться там маленькой лужицей. Осторожно, чтоб не растерять смазку по пути, я протянул руку к подрагивающему члену Антона и медленно насадил на него тугой скользкий кулак… Контрастирующая с прохладным воздухом слюна показалась ему почти обжигающей! Разомкнув манящие губы, Антон с закрытыми глазами томно выдохнул, опустил лицо, и челка скрыла это прекрасное выражение ото всех, кроме меня. Я не мог полноценно надрачивать ему: смазка бы точно заклокотала, звук привлек бы к нам внимание, потому я активно гладил его член влажной рукой, блестящей от слюны и роняющей мелкие капли на стул меж разведенных ног Антона; ложбинкой в середине ладони я обрисовывал головку, становящуюся чувствительнее с каждой секундой!.. Антон бесшумно, но все же тяжело дышал, едва сдерживал судорожность глубоких вдохов. Обе его руки сжались в кулаки и бессильно лежали поверх тетради; пальцы, того гляди, сломают шариковую ручку…

Едва заметно Антон подавался бедрами вверх — навстречу моей ладони. Затуманенным взором я смотрел на его шею, выглядывающую из двух воротников — рубашки и пиджака. Хочу приникнуть губами, хочу оставить засос на чувствительной светлой коже, а если не выйдет, то хотя бы зубами сжать его горло, до легкой приятной боли, напоминающей, что я могу делать с ним все, что захочу… Учительница повернулась к классу, продолжила о чем-то вещать, но мне было уже все равно: в мозгу вместо мыслей билось единственное желание — хоть немного ему отсосать… Не останавливая круговых движений ладони, я нагнулся к поясу Антона, отодвинул руку лишь тогда, когда распахнутые губы мои уже были близки к его члену, ошпарил головку дыханием! — как вдруг залп спермы выстрелил мне в лицо! Я подался чуть назад от неожиданности — зря: семя попало и на волосы. Дыхание Антона сбилось в секунды немого оргазма, по телу прошла дрожь, но он героически выстоял, не проронил ни звука, а придя в себя, замер от сильнейшего испуга, в шоке затаил дыхание — как и я. Что-что, а сперму по всему лицу учительница точно заметит…

Комментарий к Сон, навеянный жарой Произведения по другим моим сновидениям вы можете найти здесь: https://ficbook.net/readfic/9229422

====== По ту сторону счастья. Глава 4 ======

Я всегда любил холодильник. Он радовал меня вкусностями, ободрял прохладой в летнюю жару, предлагал, чем бы согреть себя в морозные зимы, — сотрудничая с духовкой, но все же. Потому я никогда не предполагал, что когда-нибудь начну испытывать к нему раздражение, а уж тем более — что дверца его превратится в доску объявлений.

Идеальными кусочками скотча, какие я сам отрезать от рулона бы никогда не сумел, к глянцевой панели, укрывающей дверцу холодильника, был прилеплен листок А4 с жирным, как для идиота, крупно напечатанным перечнем новых правил, введенных, конечно, не мной.

1) ЗДОРОВОЕ ПИТАНИЕ.

2) РЕЖИМ СНА.

3) ОТСУТСТВИЕ СТРЕССА.

4) УМЕРЕННЫЕ ФИЗИЧЕСКИЕ НАГРУЗКИ.

Ниже этого короткого, но емкого списка на бумаге оставалась уйма свободного места, словно Антон в любую минуту готовился взять толстый маркер и добавить еще стен в мой новый лабиринт. Что может быть хуже?..

Я привык к еде вкусной, хоть зачастую это и подразумевает, что она очень сладкая, соленая или острая, жирная — ну а без этого-то как! Взяв на себя заполнение холодильника и кухонных шкафчиков, Антон без спроса превратил мой стол в вечный праздник пресной, максимально свежей пищи.

Вдохновение, благодаря коему я зарабатываю деньги, не пульсирует в венах постоянно: оно похоже на море, что, ориентируясь по далекой, но яркой луне, сильнее вгрызается в песчаный берег весьма непродолжительное время. И если раньше с приходом сумерек я садился работать — и клавиатура бойко щелкала практически всю ночь, теперь, точно маленький мальчик, я вынужден был ложиться в постель во «время детское», недовольной мордой сверлить потолок и страдать от бессонницы, ведь привык проваливаться в сон под утро.

Ничего не имеющий против занятия спортом, я был готов к любым физическим нагрузкам! — но не к повторению действий пожилого тренера из видео, созданного для пенсионеров, которые способны рассыпаться в прах от любого дуновения ветра!.. Я чувствовал себя полнейшим идиотом, медленно шагая на месте перед монитором под бдительным надзором Антона; озлобленно делал вдохи и выдохи, ощущая, как раздражение (а вместе с ним уровень стресса) взлетает до небес. От подобной игры на нервах мне было больше вреда, чем пользы! Однако Антона это мало интересовало, не убеждало совершенно. Наслушавшись врача, а также начитавшись всякого в сети, он замкнулся на идее «спасти» меня от сердечного приступа.

На следующий день после посещения кардиолога мне позвонили из ветклиники и сказали, что у Везунчика, кроме истощения от голодания, иных проблем со здоровьем нет; его подержат на лечебном кормлении и уколах витаминов еще немного — и к концу недели его можно будет забрать. Счастливый донельзя, я рассказал Антону великолепную новость, но почему-то она не отменила мой новый режим… На радостях за пса я попытался выбросить большущий пакет проклятого корма, который настолько Везунчику не понравился, что собака выбрала голодовку, — однако даже это Антон не позволил мне сделать, а вынес из квартиры упаковку сам — перед работой. До этого момента он решил проследить, точно ли я съем «правильный» завтрак…