Танго с Бабочкой - Вуд Барбара (список книг .txt, .fb2) 📗
— У вас есть какое-либо предположение относительно того, кто мог сделать такую фотографию, сэр? — спросил О’Мэлли.
Дэнни пытался сохранить самообладание.
— Ну, лейтенант, — сказал он с несчастной улыбкой мученика, — в это трудно поверить, но я предполагаю, что у меня есть несколько врагов. Враги любого служителя Бога — Сатана и его приспешники. И кто бы ни сфабриковал это грязное дело, что ж, я буду молиться о душе этого человека, поскольку ему угрожает серьезная опасность в виде адского огня.
— Лейтенант, — сказал Дуэйн, — а что насчет этого человека, Боба Маннинга? Почему полиция не нашла его?
— Мы пока не отыскали его, но мы установили наблюдение за его домом, мистер Чедвик, и допрашиваем всех, кто мог бы сообщить нам его местонахождение. Мы допросили служащих магазина мужской одежды, но они все утверждают, что ничего не знали о заведении наверху, и ни один из них не знает о том, кто этот Маннинг. Но, пожалуйста, будьте уверены, мы найдем преступника, скрывающегося за всем этим.
Уходя, О’Мэлли остановился в дверях и проговорил:
— Я только хотел бы, чтобы вы знали, мистер Маккей, что мы с женой голосовали за вас и что вы можете рассчитывать на наши голоса в ноябре.
— Да благословит вас Бог, лейтенант, — сказал Дэнни великодушно. А затем, когда полицейский и его молчаливый помощник ушли, он обернулся и прорычал: — Кто бы за этим ни скрывался, я выпущу ему кишки.
48
Труди боялась. Боялась себя, боялась своих чувств к Биллу.
Сидя за своим столом и просматривая утреннюю почту, она чувствовала, что ее мысли вращались как белки в колесе вокруг ее последней встречи с Биллом. «Стоит ли мне попробовать? — спрашивала она себя снова и снова. — Стоит ли мне добиваться человека, как подсказывают чувства, или я должна вести себя осторожно и позволить ему уйти?» Впервые, насколько Труди себя помнила, она вдруг стала очень беспокоиться по поводу того, что думает о ней мужчина. Знакомые для субботней ночи — кого интересовало, что они думали? Она занималась с ними сексом и оставляла их. И Томас… ему платили за то, чтобы он притворялся, что она ему нравится. А так ли было на самом деле, Труди это не беспокоило. Но Билл… неожиданно оказался мужчиной, чье мнение было очень важно для Труди.
И она понятия не имела, что он чувствовал по отношению к ней.
Она боялась снова обжечься. Ее пугала мысль о том, что можно пойти к нему, рассказать ему, что она чувствовала — она боялась быть отвергнутой, услышать от него, что все, что он хотел, — это быть друзьями.
«Что хуже, — задавалась она вопросом, — выставить себя посмешищем и потом сожалеть о том, что сказала, или промолчать и поэтому так никогда и не узнать, что он чувствует по отношению ко мне?» Но больше всего ее сводило с ума то, что Труди Штэйн, обычно не боящаяся рисков и вызовов, до смерти боялась испытать это.
Кэти, ее помощница, вошла в дверь, неся два бумажных пакета.
— Цыплята с карри у них закончились, — сказала она. — Так что я взяла омлет с копченой колбасой. Нормально?
Труди было все равно; она была не очень голодна.
— Вы читали сегодняшнюю газету? — спросила Кэти, когда открыла пакет молока. — Я просто не могу в это поверить! А я голосовала за Дэнни Маккея во вторник.
Труди подняла глаза и проговорила:
— Что? — А затем вспомнила: вчерашний сенсационный заголовок о том, что Маккея связывают с «Бабочкой»! Увидев его, она позвонила Джессике. «Неужели это может быть правдой? — задавались они вопросом. — Неужели „Пасторства Благой вести“ стояли за секретной организацией над „Фанелли“?» Джессика некоторое время обдумывала мысль о том, чтобы выступить и снабдить информацией сбитую с толку полицию. Но потом здравомыслие возобладало над ее католической совестью.
— Давай держать рот на замке, — сказала она, и Труди согласилась.
Теперь Труди посмотрела на заголовок, и чашка кофе замерла у ее губ. «Маккей владелец порнографического журнала».
— Что же это такое?! — произнесла она, беря газету.
— Это в самом деле удивительно! — сказала Кэти. — Теперь они обнаружили, что Дэнни Маккей владеет порнографическим журналом, рядом незаконных массажных кабинетов и сетью кинотеатров, демонстрирующих порнофильмы, под названием «Хот Пинк». И он заявляет, что ничего не знал об этом!
— Это повредит ему на республиканском съезде, — пробормотала Труди, думая о чем-то другом.
— Он яростно отрицает все это и настаивает, что это дело рук дьявола. Прочитайте, что он говорит: «Нападение на служителя Бога — это нападение на самого Бога». А вы можете поверить, что они нашли бордель в центре Беверли Хиллз? Я, наверное, была в «Фанелли» дюжину раз и ничего не знала о заведении наверху! Могу поспорить, среди их клиентов были довольно известные личности!
Когда вчера сообщили о тайной организации над «Фанелли», Труди решила, что люди, которые управляли «Бабочкой», должно быть, знали, что будет совершен полицейский налет. Они с Джессикой получили уведомления о закрытии клуба несколько дней назад, и им возвратили деньги, уплаченные за членство; все другие члены клуба, должно быть, тоже получили назад деньги и уведомления. «Но что стало с компаньонами? Что стало с моим драгоценным Томасом? Где он теперь? Будет ли он думать обо мне в будущем?»
Труди отложила газету и посмотрела на часы. Было два часа дня. Затем она взяла самый последний контракт, который заключила. Плавательный бассейн и гидромассажная ванна в Брентвуде. Мудреный: на сей раз они хотели, чтобы бассейн был продлен в дом.
— Я, наверное, позвоню Биллу, — пробормотала она, — спрошу, сможет ли он это сделать.
Кэти смотрела на свою начальницу. Труди никогда не звонила субподрядчикам.
Когда Труди набирала номер телефона, серебряные браслеты на ее запястье звенели и переливались в лучах горячего июньского солнца, проникающих сквозь зеркальные стекла окна. Кэти заметила новый среди них. Цепь с крошечным брелоком в виде бабочки из эмали. «Не совсем во вкусе Труди», — подумала она.
— Здравствуйте, это Труди Штэйн, — сказала она в телефонную трубку. — Билл там? А, понятно. На объекте? — Она послушала. — Что? М-м, нет. Не говорите ему, что я звонила. Попробую завтра еще раз.
Труди повесила трубку и потянулась за сигаретой.
— Он на объекте? — спросила Кэти.
— Нет. Бездельничает. На причале для яхт, занимается своей посудиной.
Труди переложила бумаги на своем столе. Она позвонила домой Джессике и оставила сообщение экономке. Она позвонила маникюрше и договорилась с ней о встрече, чтобы привести в порядок свои ногти. Потом еще раз посмотрела на планы нового объекта — бассейн будет наполовину огибать дом с мелководьем в комнате для приема гостей. Подводные барные стулья, яма для барбекю, водопад из вулканической породы…
Труди снова посмотрела на часы, погасила сигарету и прикурила другую.
Они хотели покрытие из тротуарной плитки и маленький арочный мост над самым глубоким местом. Испанский кафель, фонтан в центре…
— Послушай, — вдруг сказала она, закрывая папку и доставая свою сумку. — Я собираюсь уйти на оставшуюся часть дня. Не думаю, что может появиться что-то, с чем ты не справишься.
Кэти уставилась на Труди.
— Нет проблем, — сказала она, пытаясь вспомнить, когда последний раз Труди брала какое-нибудь свободное время. — Где я могу найти вас, если понадобится?
— Ты не сможешь. Я собираюсь пройтись по магазинам. Я зайду к тебе перед закрытием.
То, как она выпорхнула из двери, не позволило Кэти заметить волнения ее начальницы.
«Он на причале для яхт, занимается своей посудиной», — сказали в офисе Билла.
Причал занимал огромную площадь с сотнями яхт. Поэтому Труди методично взялась за поиски, медленно передвигаясь вверх и вниз — сначала бухта А, затем бухта Б, — просматривая ряды припаркованных автомобилей, ища его.
Она продолжала говорить себе, что это смешно. Они едва перемолвились словом за четыре прошедшие недели с тех пор, как встретились на объекте у Грина и поговорили друг с другом. Билл попросил ее отправиться с ним в плавание на яхте, а Труди отказалась. Она невежливо уехала и оставила его стоять там в облаке пыли и гравия. И потом считала для себя обязательным избегать его, общаться с ним через его офис, удостоверяться, что его нет поблизости, когда она осматривает участок. И теперь она двигалась вперед-назад, ища его автомобиль, как будто была подростком, не переставая думать о том, что была несправедлива к нему.
