Я думала, я счастливая... (СИ) - Безрукова Марина (читать книги полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Но она струсила. Уговорила себя не глупить. Осталась на твердой земле, насильно прервав полет своей уставшей от семейной жизни души. Ни разу о своем решении не пожалела. А может быть, просто запретила себе об этом думать. Врет. Один раз всё же пожалела. В то утро, когда не доделала гимнастику, а услышала в трубке ужасное «Сонечка».
На время спрятавшаяся обида, как кобра, чутко приподняла голову, и Тамара поспешила отвлечься на подъехавший автомобиль. Улыбнулась Жене, с любопытством поглядывая на задние стекла — там уже вертелось что-то кремово-белое и неугомонное.
— Привет, — Женя подошел ближе и неожиданно поцеловал ее в щеку.
Тамара удивленно на него посмотрела, но комментировать не стала. Она уже давно для себя решила: если что случится между ними, то так тому и быть. Долгосрочных планов не строила, но и отказываться от приятных моментов ей не хотелось. А может, это вообще только ее фантазии? Задетое женское самолюбие ищет подтверждение, что она еще интересна мужчинам. Женя открыл заднюю дверь, и из салона выкатилось беспокойное палевое облако, которое радостно запрыгало вокруг. Тамара засмеялась — сколько жизни и неприкрытого счастья в этом чудесном создании. Выразив первый восторг, Тимофей уселся рядом с хозяином, беспокойно перебирая лапами и вертя по земле хвостом. Женя церемонно представил их друг другу, и Тимка важно подошел к Тамаре и ткнулся ей влажным холодным носом в ладонь. Глаза его шоколадно поблескивали и щурились на солнце.
— Какой он хороший, — не выдержала Тамара и погладила пса по голове.
— Ага, он уже привык слышать одни комплименты, особенно от женщин, — улыбнулся Женя, потрепав Тимофея.
Тамара с удивлением ощутила ревность: Тимофей повидал уже многих женщин? Она пыталась уговорить себя, что ей нет никакого дела до личной жизни его хозяина, но в душе зашевелился червячок недовольства — она лишь очередная мимолетная его симпатия.
— Ну, что, пошли в дом? — спросил Женя, приобняв Тамару рукой за плечи.
Она чуть раздраженно отстранилась, ей показалось, Женя стал вести себя чересчур развязно, по-хозяйски. А она ведь не давала ему повода. Да, они провели вместе Новый год и два дня после, но никаких намеков на отношения, выходящие за рамки дружеских, не было. Ей стало неприятно — наверное, она поторопилась, когда подумала, что легко может флиртовать с мужчиной, а он это расценил по-своему.
Пока они пили чай, Тимофей лежал у двери, положив голову на лапы, и внимательно следил, как эти двое перекидываются ничего не значащими фразами. Тамара чувствовала себя скованно, как будто и не сидела здесь с красным носом и слезящимися глазами всего несколько дней назад. Ее смущение перекинулось и на Женю. Впервые за эти дни разговор не клеился. Женя не мог угадать, почему погрустнела Тамара, а она злилась на всех, и в первую очередь на себя, что вообще согласилась привечать мужчину. Достаточно было поблагодарить за помощь и внятно дать понять, что больше приезжать сюда не стоит.
— Пойдем, прогуляемся! — неожиданно сказал Женя, отставляя чашку. — Покажешь нам пляж.
Тамара уже недовольно поджала губы, чтобы отказаться, а заодно и объяснить, что их знакомство затянулось, но тут к ней резво подскочил Тимка и, схватив за край кофты, потянул к выходу. Тамара невольно рассмеялась: «Надо же какой миротворец! Как будто что-то чувствует…»
— Он такой, — кивнул с улыбкой Женя.
Тамара вопросительно взглянула ему в лицо, продолжая поглаживать Тимофея. Ей никак было не удержаться, чтобы не коснуться рукой его шелковистой шерсти.
— Умеет читать мысли. Как я. Я же вижу, что ты там что-то себе надумала, — сказал Женя. — А? Или мне показалось? Так что надо прогуляться, проветрить голову…
— Нет, тебе не показалось, — вдруг рассмеялась Тамара. — Я и правда, что-то загрузилась…
И они пошли к морю. Тимофей забегал вперед, потом оборачивался, нетерпеливо их ожидая, и снова бежал по каменным тропинкам с пожухлой травой по краям. Они подошли к краю обрыва, с которого открывался вид на море. Темно-синяя гладь терялась за линией горизонта. Женя молча встал рядом, едва касаясь ее плечом. Прищурившись, он смотрел куда-то вдаль, а налетевший с моря ветер, чуть растрепал его волосы. Тамара взглянула в зимнее светлое небо с перышками воздушных облаков и вдруг задумалась: а не путает ли она свою симпатию к Жене с желанием просто-напросто отомстить Николаю? Ведь она собиралась провести время в одиночестве, но как-то незаметно эта идея перестала быть привлекательной. Неужели ей хочется взять реванш за несостоявшийся много лет тому назад роман, за то, что она не смогла предать семью, а муж смог, за то, чтобы доказать себе, что жизнь не закончилась? Или это больше похоже на отчаяние немолодой женщины, которая понимает, что ее единственный удел теперь — это вот такие краткосрочные знакомства. Ведя этот бессмысленный диалог внутри себя, Тамара машинально покачала головой, как будто у нее закончились аргументы. Женя внимательно посмотрел на нее и, взяв за руку, повел, как ребенка в сторону пустынного пляжа. Тимофей неторопливо побежал рядом.
Беременность Сони проходила тяжело. Николай сбился с ног, разрываясь между работой и домом. Соня нисколько не притворялась, ей действительно, было плохо. Зачастила к ним неотложка, а потом пришлось даже лечь в больницу под капельницы. Соня стала совсем прозрачной и невесомой. На работе свалились неожиданные проверки и многотомные отчеты, до позднего вечера Николаю приходилось разъезжать по отдаленным объектам, выискивая возможность вырваться к любимой, чтобы увидеть ее хотя бы на полчаса. Переживал страшно и за нее, и за ребенка. Однажды даже заговорил о том, что может, и не надо этого ничего, раз его девочке так плохо. Соня только слабо улыбнулась в ответ.
— Дурачок ты, Коленька… Как это не надо? Я выдержу, вот увидишь, и рожу тебе сыночка.
Иногда вырваться с работы не было никакой возможности. Соня не упрекала. Она терпеливо ела больничную холодную кашу, жидкие супы и пила коричневый переслащенный чай. Николай успевал позвонить ей, чтобы узнать о самочувствии, пытался ее подбодрить и успокоить. Не ожидал такой силы в хрупкой невесомой девушке. Ко многому оказался не готов. Двадцать с лишним лет назад он и дороги не знал в больницу, слыхом не слыхивал медицинских терминов и назначений. Ему казалось, что беременность — это что-то естественное и простое. Тамара некоторое время ходила с животом, причем всё время работала, а потом раз! и Николай встретил ее на ступеньках роддома со свертком с пышным розовым бантом. Его особо и не подпускали к дочке. Разве мог бы Николай следовать графику, который соблюдала жена? Только погулять с коляской иногда ему доверяли, а больше и ничего. С тех пор всё так изменилось, и ему было трудно, а порой, и страшно от потока информации о партнерских родах, контрактах, выборе больницы и врача. Он стал плохо спать, а по ночам его преследовали сны, что он не успевает отвезти Сонечку в роддом, и они теряют ребенка.
Измученное переживаниями сердце вечерами прыгало в груди, как мячик. Пришлось достать лекарства. Тамара заваривала ему еще какую-то траву, но названия ее он не помнил, а спрашивать постеснялся.
Однажды совершенно не успевал к Соне, а хотелось ее порадовать апельсинами. Она ждала их уже два дня, но проекты Николая не отпускали. Он нервничал, злился, но не мог даже отпроситься с работы. Что он скажет? Что жена в больнице? Тогда все всполошатся и начнут расспрашивать о Тамаре, а сознаться, что они разошлись, и он теперь беспокоится о девушке — почти ровеснице своей дочери — не мог. Знал, никто не поймет. Трудно противостоять в одиночестве мнению окружающих, которые нацепили плотные шоры и не представляют, что жизнь иногда не спрашивает, хочешь ты любить или нет. Распоряжается тобой, как марионеткой.
Позвонил Лёльке и попросил навестить Соню. Услышав, что Соня находится в роддоме, дочь многозначительно замолчала.
— Пап… а вы…а ты хорошо подумал, зачем тебе это на старости лет? — поинтересовалась она без энтузиазма.
