Я думала, я счастливая... (СИ) - Безрукова Марина (читать книги полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
— Мам, — наконец, жалобно заканючила Лёля, — может, ты вернешься и вы с папой помиритесь, а? Так ведь было всё спокойно и хорошо…
Тамара задохнулась от возмущения. Ее собственная дочь вновь открылась ей с совершенно незнакомой стороны. Лёлька даже не поинтересовалась, как она себя чувствует, не спросила, как вообще ее дела. Сразу начался поток жалоб и капризов: приезжай и всё исправь! Немедленно! Оставалось только топнуть ножкой. «Боже, и это ведь я ее воспитывала. Я вкладывала доброе, светлое. И что получилось? Бездушный эгоистичный монстр. Никого не ценит, кроме себя. Никого не жалеет, думает только о себе», — с горечью размышляла Тамара.
Она еще нашла в себе силы ответить дочери.
— Оля, я думаю, твой отец сам разберется, как ему жить и что ему делать. Я тут занята немного. Извини. Пока.
Долго потом сидела, отрешенно глядя в окно, стараясь унять выскакивающее из груди сердце. Ну, вот и всё. Теперь она окончательно перешла в разряд старых и ненужных вещей. Склад для поношенного секонд-хенда. Утиль. Внутри завибрировала, задребезжала многоголосая тоска. Волшебное чувство пробуждения притупилось. Словно вновь ей указали на ее законное место. Там — восхитительный бурлящий вулкан страстей, молодость, упругая, без единой морщинки кожа и, как апофеоз, плод любви. Здесь — уставшее лицо, безжалостно уничтоженный седой волосок и брошенная, как подачка, ночь без обязательств. Всё, что она заслужила.
Тамара разрыдалась. Некрасиво, с воем и причитаниям, как по покойнику.
Она не заметила, как у дома остановилась машина, и оттуда вышел Женя. С заднего сидения привычно выпрыгнул Тимофей и побежал знакомым путем к калитке. Встав на задние лапы, он начал скрести по металлу, не понимаю, почему его не встречают. Женя стукнул в дверь, Тимка деликатно тявкнул, но Тамара не показалась. Тогда они заглянули внутрь.
Тамара сидела за круглым столом, положив голову на руки и, как отличница, получившая двойку, отчаянно плакала. Рядом лежал телефон, и Женя испугался, что ей сообщили о чем-то ужасном. Он обнял женщину за плечи, а она будто нисколько и не удивилась. Лишь развернулась и уткнулась лбом ему в живот, продолжая всхлипывать.
— Что случилось, Том? — мягко спросил Женя. — Что-то с родными?
Тамара судорожно выдохнула и покачала головой. Женя с облегчением понял — значит, всё поправимо.
— Давай, собирайся! — вдруг решительно сказал он. — Собирайся, поехали.
— Куда? — шмыгнула покрасневшим носом Тамара.
— В город. Прогуляешься по набережной, посидим в приличном кафе. А то ты тут в своей деревне скоро одичаешь. Давай, давай, собирайся.
Он заставил ее встать и подтолкнул в сторону умывальника. Тимка, перебирая лапами, жалостливо смотрел на зареванную женщину и даже тихо поскуливал. Тамара через силу улыбнулась — уж очень обеспокоенные были у собаки глаза. Тимофей подбежал и лизнул ее в руку.
— Мы тебя в машине подождем.
Хлопнула дверь, залаял, заголосил на улице Пушок, почуяв конкурента. Тамара плеснула в лицо горсть холодной воды, посмотрела на себя покрасневшими глазами. Дочь застала ее врасплох, и Тамара оказалась совсем не готова снова погрузиться в реальность. Всё еще больно, словно грубо сорвали корку с подсохшей раны, и она снова сочится сукровицей. Тамара глубоко выдохнула, Женя прав, нужно отвлечься. В конце концов, судьба и так к ней благосклонна — подбросила ей приятное знакомство в качестве обезболивающего. Клин клином, как говорится. Она быстро накрасилась, кинула телефон в сумочку и легко шагнула в непредсказуемое настоящее.
Глава 19
Через месяц Соне стало лучше. У Николая отлегло от сердца, когда он увидел, как она возвращается в свое прежнее состояние. О работе, конечно, не было и речи: какие съемки, если в любой момент может стать дурно. Врачи настаивали на полном покое. Соня и не геройствовала. Ей нужно выносить и родить здорового малыша — остальное неважно.
— Он будет похож на тебя, — шептала она, устраиваясь под боком.
— Может быть, она? — улыбался Николай.
— Нет, я точно знаю, это мальчик. Я чувствую.
Ночью думать ему было некогда, сильно уставал на работе. После сокращения штата, ему приходилось вкалывать за троих. Мысли вероломно нападали, пока ехал по пробкам в офис и потом, в течение дня, когда мотался с объекта на объект. Пугала несвоевременность. Но мириться с тем, что осталось немного, не хотелось. Разочарование в прежней жизни сглаживалось возможностью начать всё сначала. Избежать, не допустить тех ошибок, что уже случились. Он научился ценить. Понял, как это страшно, когда твой любимый человек бледнеет и падает в обморок, а ты мечешься и не знаешь, как ему помочь. Осознал, как это удивительно — зарождение новой жизни. Предвкушал, как много он сумеет дать сыну, а взамен насладится его первым лепетом, шагами, маленькими победами. Во всем поддержит и всегда поможет. Николай ругал себя за то, что в прошлом он уделял так немного времени маленькой дочке. Не настаивал на прогулках и походах в цирк или театр. Ему было проще, когда всем этим занималась Тамара. Теперь жалел. Но судьба милостиво выдала ему еще один шанс. На этот раз — последний. И он это понимал и старался не упустить драгоценную ношу.
Николаю так хотелось хоть с кем-нибудь поделиться своим ощущением восторга, что он горделиво похвастался Генке: мол, так вот, скоро стану молодым отцом. Отцом, а не дедом.
— Нет, если бы мне снова предложили окунуться в пеленки и бессонные ночи, я бы лучше застрелился! — не стесняясь, выдал Генка. — И так от этих спиногрызов одни проблемы. Только успевай уворачиваться. И вечное — дай, дай, дай! Денег, денег, денег…
Не оценил. Дурень. А Николай понимал: ребенку придется давать больше, чем внуку, которого воспитывают, в основном, родители. Да и внуков еще, когда дождешься? Ольга не торопится, да и не то это… А вот сын! На глаза то и дело стали попадаться умильные картинки, где отец подбрасывает сыночка в небо или играет с ним в футбол или учит пользоваться молотком и шуруповертом. Улыбался, как блаженный, уговаривал себя: «А вдруг девочка? Рано радуешься». Но поделать ничего с собой не мог. Придумал имя — Максим. Соня согласилась без споров.
Когда-то он не смог отстоять имя для дочери, Тамара уперлась намертво — Ольга и всё тут. А хотелось, чтобы была Саша, Александра. Но жене это имя казалось мужским. А может, ей просто хотелось угодить свекрови? При мысли о матери хмурился. О ребенке Ольге Ивановне разболтала Лёлька. Николаю пришлось выслушать град упреков и обвинений в том, что он ломает жизни всех вокруг. Но во имя чего, непонятно! Николай отмалчивался. Что он мог сказать? Решил, что когда появится малыш, мать станет сговорчивее и быть может, даже примет и Соню.
Соня, Сонечка… Всё понимает, ни нападок на него, ни обвинений. Как не навязывалась она Лёльке, так и не просила представить ее Ольге Ивановне. Не заставляла делать его мучительный выбор. Не требовала забросить мать и посвятить всё внимание только ей.
Здоровье поправилось, и Соня погрузилась в прекрасную пору ожидания, полностью удалившись в свою личную маленькую Вселенную. Она увлеклась вышивкой лентами. Весь стол теперь был завален катушками с разноцветными атласными полосками. Под тонкими ловкими пальцами возникали сказочные миры — парки с желто-оранжевой листвой, озера с белыми лебедями, усыпанные снегом холмы и домишки. Вечерами, не дыша, Николай наблюдал за ней, проникаясь ее отрешенностью и счастьем.
— Соня, ты может, присмотришь кроватку, коляску? Надо понимать, сколько денег отложить, — говорил Николай.
Соня поднимала на него свои огромные серые глаза и слегка улыбалась.
— Не торопись, Коленька. Успеется. Примета плохая заранее всё покупать.
— Так мы покупать и не будем, — сердился Николай, — прикинем просто…
Сам он, ни в какие приметы не верил, но чтобы не расстраивать Соню, расспросы свои прекращал. Попробовал разобраться самостоятельно, но только еще больше запутался: магазины наперебой предлагали массу всего. Яркое, современное, такое двадцать лет назад и не снилось. Решил, пользуясь интернетом, составить список, в духе Тамары. Но ничего не вышло, выписал только названия моделей, а толку? Придется, скрепя сердце, ждать, когда созреет Соня. По счастью, время до начала осени есть.
