Палм-бич - Бут Пат (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Как уже говорилось, семьи были слишком схожи, чтобы позволить себе враждовать открыто. Палм-Бич – городок маленький, В нем существовали другие враги, которым вендетта между Дьюками и Стэнсфилдами пошла бы только на пользу. Например, Тедди Кеннеди. Когда старый Стэнсфилд умер, его старший сын Бобби унаследовал хорошо смазанную политическую машину, а вскоре после этого – и место в сенате. Феноменально красивый Бобби являлся типичным продолжателем политической династии Стэнсфилдов; некоторые более осведомленные знатоки уже поговаривали насчет его претензий на президентство. Вполне вероятно, что в будущем его оппонентом от демократов мог бы стать сосед по бульвару Норт-Оушн Тедди Кеннеди, – если воспоминание о Чаппаквидике по прошествии времени и благодаря безупречной деятельности в сенате постепенно сотрется.
У любого истинного обитателя Палм-Бич, состоящего в клубе «Эверглейдс», тревожная перспектива появления второго президента Кеннеди не вызывала ничего, кроме неприкрытого ужаса. Кеннеди были членами демократической партии, а демократы – это социалисты, хуже которых, разумеется, только коммунисты. Для борьбы с Кеннеди необходимо было сплотить все силы. В результате, несмотря на то, что Питер Дьюк редко думал благосклонно о Бобби Стэнсфилде, он фактически финансировал кампанию его выборов в сенат. В свою очередь, Бобби не только с благодарностью принял его помощь, он не единожды хлопотал в Вашингтоне в пользу деловых интересов Дьюков, несмотря на свою личную неприязнь к Питеру Дьюку, – неприязнь, которая ни в коем случае не распространялась на его очаровательную жизнерадостную жену.
Бобби направлялся мимо тесно сидящих за столиками людей к танцплощадке. Это было королевское шествие. Все стремились привлечь к себе его внимание – тянулись руки, чтобы ухватить его за рукав безупречно сшитого смокинга, скрежетали в приветствиях скрипучие голоса светских матрон, залихватски шутили полчища друзей детства, языки которых были хорошо смазаны аперитивом. Бобби непринужденно скользил по волнам популярности, а восхищенная Джо Энн следовала в его кильватере. На каждое замечание у него находилась подходящая шутка, точно выверенная для конкретного случая, со строго дозированным содержанием серьезности или фривольности в зависимости от того, кому она предназначалась. За это короткое время, пока Бобби добрался до площадки, он успел наулыбаться и нахмуриться, очаровать и пофлиртовать, пообещать и заручиться обещанием. Не отрывая глаз от крепкой спины и широких плеч сенатора, Джо Энн восхищалась этим спектаклем. Бобби продемонстрировал талант прирожденного политического деятеля. Он никого не обидел, потешил чье-то самолюбие, набрал голоса. На его месте Джо Энн не удержалась бы от соблазна доставить себе удовольствие, сделав больно другим. В этом и заключалась разница между профессионалом и любителем.
Возле танцевальной площадки Бобби повернулся к Джо Энн и взял ее за руки. Он улыбался тепло, но с долей иронии. Улыбка говорила, что Бобби увлечен Джо Энн и что ей скоро придется считаться с этим.
Джо Энн также ответила ему улыбкой. Общаться с мужчинами ей всегда было легко. В данном случае – приятно.
– Вы знаете, мы ведь впервые танцуем с вами, – прикинулся обиженным Бобби.
– Несомненно, не по причине вашей робости. Видит Бог, возможностей у вас было много. Иногда мне кажется, что в этом городе мы только и занимаемся тем, что танцуем.
– Что ж, как говорится – на балы ходят не танцевать. Туда идут подыскать жену, присмотреть за своей женой или приударить за чужой.
Произнося это, Бобби посмотрел прямо в глаза Джо Энн и уверенно закружил ее в общем потоке танцующих. На эстраде Джо Рене со своим оркестром, ветеранами тысяч балов в Палм-Бич, в энный раз сообщал Долли, что вид у нее – отличный.
– А вы как раз сейчас приударяете за чужой, Бобби?
Джо Энн стиснула сильную руку и придвинулась чуточку ближе, ощущая на себе взгляды окружающих. Флирт на танцевальной площадке в Палм-Бич допускался. Это была одна из причин, отчего в городе так много танцевали.
В ответ Бобби наклонился вперед и прошептал ей на ухо:
– Знаете, нам надо завести роман. Это был стиль Стэнсфилдов. В лоб. Не теряя времени. Дать почувствовать уверенность в себе.
– Я не обманываю мужа, – кокетливо рассмеялась Джо Энн, придвигаясь еще ближе.
– Надо же когда-то начинать.
– Только не мне. Нас разлучит только смерть.
– Возможно, мы могли бы это устроить. Они оба рассмеялись, и Бобби воодушевленно закружился по залу. Как Джо Рене, так и нескончаемая «Долли» звучали все громче.
«Видит Бог, ты весьма привлекателен, – думала Джо Энн. – Сказочная внешность. Чертовская известность. Мужчина с будущим, который знает, как заставить настоящее сверкать алмазным блеском. Но – нищий, по сравнению с Питером Дьюком». Обладая состоянием большим, чем то, на которое едва ли могло рассчитывать большинство американцем, Стэнсфилд, по меркам Палм-Бич, был финансовой шестеркой. Как жаль. Господь, в мудрости своей, сдал справедливо, и из-за этого Бобби Стэнсфилд не досчитался той самой главной карты в своей колоде. Вот почему он может рассчитывать лишь на легкий флирт, пока она является женой Питера Дьюка.
– Ладно, Бобби, прекратите растрачивать свое очарование на замужнюю женщину. Пойдемте покатаемся на карусели. Мне никак не удается затащить туда Питера. Его вытошнит, или произойдет что-нибудь еще более занудное.
Снаружи на территории музея Генри Моррисона Флэглера по случаю бала в пользу регулируемого деторождения были сооружены декорации ярмарки. На длинных высоких столах, покрытых белыми скатертями, стояли графины с ледяным мартини, рядом сидели гадалка и хиромант, и под ностальгические звуки старинного ярмарочного органа вздымались и опускались выкрашенные в красные и белые цвета лошадки сверкающей волшебной карусели. Среди пальм мелькали сливки городского общества, многие были одеты в костюмы викторианской эпохи, которой был посвящен пикник; на мужчинах были традиционные соломенные канотье, которые выдавались желающим по прибытии.
Джо Энн отказалась от карнавального платья принципиально, считая, что, в целом, современные женщины интереснее женщин викторианской эпохи. Платье из белоснежного крепового шелка от Энн Клайн, с разрезом с одной стороны от колена до икры, было украшено стеклярусом, который вспыхивал и переливался при каждом ее движении. Время от времени в разрезе интригующе сверкала длинная загорелая нога, а под прозрачным материалом угадывались остальные части тела, волнующие и соблазнительные. Джо Энн не надела драгоценностей, чтобы не потерялась очаровательная сексуальная простота платья. В этом платье она была почти что одинока. Вокруг нее сверкали и переливались столпы плутократии, однако Джо Энн, которая могла позволить себе любую из этих драгоценностей, и все сразу, ограничилась простыми серьгами с бриллиантами в один карат.
Оказавшись на карусели тесно прижатым к Джо Энн в деревянном седле, рассчитанным на одного человека, Бобби Стэнсфилд не сдавался. Стэнсфилды не сдаются никогда.
– Знаете, мы, холостяки, так страдаем от одиночества.
– А я слышала другое. Поговаривают, что на Норт-Энде по выходным бывает больше попок, чем сортов «Хайнца».
Одной из наиболее привлекательных черт Бобби Стэнсфилда был его смех. Он был задорный, раскованный, очаровательный и абсолютно искренний. Джо Энн ощутила, как в нее закрадывается тревога. Этот мужчина чуточку излишне привлекателен, а ставки высоки. Безопасней вернуться к столу.
Когда музыка смолкла, Джо Энн была непреклонна.
– Пойдемте, Бобби. Пора перекусить. Я готова сожрать лошадь. Мне так хочется есть.
Взяв Бобби за руку, Джо Энн повела его назад к шатру.
Среди блюд лошади не значилось, и Джо Энн пришлось помучиться с холодными закусками, включавшими шотландского лосося, приплывшего в тот день от Ди, лангустов из Мэна, креветок из Флоридского залива, разделанных крабов, нарезанного филе миног и поджаристого яблочного пирога. Подавались «Батар Монраше» 1973 года с моллюсками, раками и рыбой, освежающее «Шато Бейшвель» 1966 года с говядиной и «Дом Пераньон» 1971 года с пирогом.
