Горькие травы (СИ) - Козинаки Кира (книги онлайн полные txt) 📗
— Что сказала-то?
— Чего не стоило. Запустила второй раунд игры, кажется. Он точно всё понял.
— Ну, и тебя понять можно. Как там говорят? Юристы же такие сексуальные, они даже дела возбуждают…
— Сонь, блин!
— Ась, рано или поздно вы всё равно бы встретились. Таковы особенности жизни в нашем проклятом посёлке городского типа.
— В нашем проклятом посёлке городского типа, помимо Петра, ещё полмиллиона жителей, и я как-то рассчитывала затеряться в этой толпе. Никиту же я за — сколько? шесть лет? — не встретила.
— Фу, — очень красноречиво кривится Сонька. — Но если этот твой Пётр весь такой сладенький, умеет в оргазм, а у тебя по-прежнему мокнут труселя от одного его вида, может, попробовать ещё разочек?
— Иногда я жалею, что обещала рассказывать тебе все подробности своей личной жизни.
— Это было обещание во благо, — напоминает она.
Вздыхаю, задумываюсь и отпиваю мерзкий кофе, уже даже не морщась.
— Я больше не даю вторых шансов, Сонь.
Сонька, ещё секунду назад потешавшаяся над ситуацией, в которую я себя загнала, крепко сжимает мои пальцы. И совершенно игнорирует факт, что в запертую дверь туалета начинают негромко, но настойчиво ломиться.
— Только как теперь смотреть на него — не представляю, — вздыхаю я. — О, я откажусь от заказа, точно! Не буду доделывать, извинюсь перед Надей, верну предоплату…
— Так, стоп! — Сонька вскидывает руки. — Ты не можешь. Это непрофессионально.
— Но как мне туда ходить?! — возражаю я, потихоньку скатываясь в истерику. — Ещё раза два придётся, а если он будет там, если опять начнёт разбрасываться своими улыбочками, если опять посмотрит на меня так, если…
— Ася! — Сонька кладёт руки мне на плечи и легонько встряхивает. — Успокойся!
— Я спокойна, — цежу сквозь зубы. — Я, блядь, Будда.
— Слушай тогда, Будда. Ты не можешь отказаться от заказа. Это очень хорошие деньги, ты сама говорила, а деньги тебе нужны. Бизнес твой переживает не лучшие времена, тебе зиму продержаться надо, сосать лапу не вариант. А ещё ты на машину откладываешь. Нет, мы с Матвеем, конечно, можем и дальше тебя возить, это вообще не проблема, но ты настаивала, что неудобно, стыдно, бла-бла и хочешь сама. И подумай, как ты подведёшь Надежду. У неё открытие через несколько дней, ты не можешь слиться, не закончив.
— Не могу, — соглашаюсь я, понимая, что других вариантов у меня совершенно нет. — Надя же такая… волшебная. Богиня. Её нельзя подводить.
Чувствуя, что моя истерика закончилась, не успев начаться, Сонька удовлетворённо делает последнюю затяжку и тушит сигарету под струёй воды в раковине.
— Вот и славненько. Правда, меня порой настораживает твоё восхищение другими женщинами.
— Твои сиськи мне по-прежнему нравятся, — улыбаюсь я, и мы синхронно переводим взгляд на Сонькин бюст.
Грудь у Соньки шикарная. Раньше мы ласково называли её четвёрочкой, но когда минувшим летом среди Сонькиных клиентов появился шоу-рум нижнего белья, она опробовала на себе бра-фиттинг и выяснила, что двоечек, троечек и четвёрочек не существует, есть только на первый взгляд загадочный, но очень важный циферно-буквенный код, открывающий дверь в мир идеально сидящих лифчиков. Сонькина четвёрочка оказалось редким в российских магазинах размером 65H: узкая спина, пышная чашка. Но стоило ей надеть тот самый бюстгальтер, как объёмы правильно распределились, встали на место и перестали мешать. Теперь Сонькин бюст радовал её саму, её мужа, её клиентов мужского пола, ну и меня, хотя я как-то и попыталась высказать теорию, что лифчики созданы лишь для придания груди стандартной формы, которая считается мужиками сексуальной, а на самом деле женщины имеют право на грудь всех форм, размеров, объёмов, расположений и направлений сосков. Но Сонька ответила, что я со своими классическими прыщиками и коллекцией хлопковых бюстгальтеров, которые можно, в принципе, и не носить, просто ничего не понимаю в болях в спине и кровавых ранах на плечах от бретелей. Это была единственная часть тела, где Сонька никогда не находила странных болезней от скуки.
За дверью туалета продолжаются активные шуршания, теперь уже дополненные робким «Софья Анатольевна, а вы там?», но Сонька неспешно подходит к зеркалу, поправляет юбку и внимательно осматривает себя со всех сторон.
— А как ты считаешь, — задумчиво спрашивает, — задница не слишком большая? Может, у меня начальная стадия стеатопигии [9]?
Напрасно я полночи волновалась, что встречу Петра в «Пенке» снова. Напрасно придумывала дерзкие ответы, если он вдруг спросит, как я жила без него всё это время. Напрасно с особой придирчивостью подбирала свитер. На следующее утро его в кофейне нет, и пока я слежу за установкой фитоламп на потолке, развешиваю цветы в плетёных кашпо и подбадриваю тонущую в делах Надежду, он так и не появляется.
И через день — тоже. Я вношу последние правки в оформление, расставляю автополив, даю подробнейшие инструкции по уходу за цветами, дважды устно, один раз письменно и контрольным файлом по электронной почте. Забираю акт выполненных работ, спрашиваю у Нади, нужна ли моя помощь на открытии, а она отвечает, что примет исключительно моральную поддержку в качестве гостьи.
Всё утро субботы я очень сильно сомневаюсь, что мне стоит ехать в «Пенку». Интуиция выдаёт такие кульбиты, что хочется зарыться в одеяло с головой и не выходить из дома до весны. Хорошенько поторговавшись с самой собой, я всё-таки решаю, что есть у меня какой-то вымышленный долг перед Надеждой, и зову Соньку и Матвея пить кофе. И даже немножко наряжаюсь: джинсы поуже, блузка в мелкий горошек вместо свитера, коричневый ремень и ботильоны в цвет. И ресницы крашу. Исключительно чтобы соответствовать праздничной атмосфере кофейни, ничего больше, нет.
В «Пенке» творится что-то невообразимое. Перед входом раздают бесплатные кофейные шоты десятка вкусов, под окнами установлена пара столиков с пледами и обогревателями, внутри играет диджей, проходит лотерея, нанятые стюарды носятся по залу, за барной стойкой Ярик и Рита нон-стопом варят кофе и делают смузи. Людей тьма. За те десять минут, что мы стоим в очереди, я успеваю заметить Надежду в красивом платье в нескольких местах: она умудряется отнести кому-то десерты, приветливо поболтать с семейством на диванчике, выскочить на улицу и убедить нерешительных дегустаторов кофейных шотов зайти внутрь погреться и перекусить пончиками; убежать на кухню, вернуться с блюдом маленьких шоколадных пироженок и наказом выдавать их бесплатно всем гостям с детьми, а потом поймать мельтешащую под ногами дочку Наташку, смять в объятиях и с десяток раз поцеловать в макушку.
Мы делаем очень большой заказ, а Сонька даже включает привереду и просит латте на безлактозном молоке. Рита и бровью не ведёт, достаёт из холодильника нужную коробку, со спокойной улыбкой варит кофе, а потом ещё и вырисовывает пенкой котика в Сонькиной чашке. Надежда забегает за стойку, сжимает ладонями мои руки, строит страшные глаза, признаётся, что такой ажиотаж, что даже Мишка, её муж, сейчас моет посуду на кухне, а потом пытается выдать наш заказ за счёт заведения. Но я возражаю, называю это вкладом в развитие и отплачиваю полностью и даже немножко сверху.
Мы чудом находим столик в углу. Матвей сразу же впивается в ролл с фалафелем и блаженно урчит, пока белый соус капает ему на бороду. Сонька вертит головой по сторонам, активно комментируя дизайнерские находки и утверждая, что стоящие на столах стеклянные банки с побегами монстеры — это вообще очень круто и по-домашнему. Я обращаю её внимание на стопку книг и керосинку на полке, поясняю, что это буккроссинг, и предлагаю ей разгрести наконец свои книжные завалы. Сонька возражает, что цундоку — это искусство, ещё наступит тот день, когда в мире не останется печатных книг, а она раз — и откроет тайную библиотеку для избранных. И разбогатеет.
Смеюсь, но в лучших традициях трудоголика-перфекциониста замечаю, что цветам вон на той полке не хватает пестроты или, может, глубины оттенков, сюда стоило бы добавить растение с тёмными листьями. И вон туда тоже. А, кстати, надо похвастаться перед Сонькой кофейными деревьями, она же не верила, что я смогу вырастить их в нашей унылой средней полосе. Вскидываю палец, разворачиваюсь на стуле и замираю.
