Методика обольщения - Габбер Холли (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— О королеве Изабелле — той самой, которая стала официальным спонсором Колумба — того самого, который открыл Америку.
— Ну да, Америку… А при чем тут горячий душ? Извини, Дорис, я отвлекся. Я вижу твоих валетов, дорогая, но просто вынужден добавить в мост еще одного. У меня нет выбора.
— А я его возьму. Ты взял и подарил мне десять очков. И напрасно. Душ при том, папа, что эта королева никогда не мылась. Мы только что прослушали микролекцию на историко-гигиеническую тему.
— Можете себе представить, как она выглядела? — поинтересовалась Дорис. Она выудила из кармана флакон с бесцветным лаком для ногтей и принялась с силой его трясти. — А в исторических фильмах короли и королевы всегда такие чистенькие, стерильные, волосы отмыты дорогим шампунем… Зубы все на месте. Это неправдоподобно. Я видела только один фильм, где герой — его играл Дэниел Дэй-Льюис — был с грязными волосами…
— Да, он назывался «Салемские ведьмы». — Джессика смешала карты. — Ну, папа, считай свои убытки и радуйся, что мы играем не на деньги. За пару дней я бы выиграла у тебя дом. А ты хочешь, Дорис, чтобы по королеве ползали вши? Чтобы мы во имя исторической истины рисовали актерам гнойные язвы, гнилые зубы и заталкивали им грязь под ногти? Иногда так и поступают, но проблема в том, что находится очень мало правдолюбцев, которые мечтают видеть все эти прелести на большом экране крупным планом.
— Девочки, — взмолился Сид, — ради бога! Меня сейчас стошнит от ваших разговоров! Смените тему. У меня штраф сто пятьдесят восемь очков, Джесси. Ты опять достала сигареты? Сколько можно себя травить, дорогая? Если ты будешь здесь дымить, то я тоже пойду смотреть хоккей. А дом тебе и так достанется рано или поздно. Надеюсь, что поздно.
Грузно ступая, Сид вышел из комнаты. Дорис улыбнулась, пожала плечами и приступила к маникюру. Пару минут обе сидели молча. Джессика курила и внимательно следила, как Дорис методично орудует кисточкой. Потом машинально взглянула на свои коротко постриженные ногти и вздохнула.
— А я вот не могу отрастить такие, как у тебя.
— Из-за работы?
— Да. Некоторые гримеры работают в перчатках, но я должна чувствовать фактуру поверхности, поэтому просто окунаю пальцы в крахмальную пудру. А если нечаянно оцарапаю щеку какой-нибудь старлетки, мнящей о себе невесть что, меня могут и вышвырнуть.
— Неужели? Вы что, находитесь на положении совсем уж бесправных рабов?
Джессика хмыкнула и затянулась поглубже.
— Все зависит от проекта. На съемках сериала, где работают актеры, имена которых никому ничего не говорят, допустимы некоторые вольности. Можно даже почувствовать себя мэтром с определенным влиянием. Но если попадаешь на настоящий фильм с мало-мальски известными личностями, сразу становишься, как ты сказала, бесправным рабом. Там лучше всего помалкивать и улыбаться. А уж если открывать рот, то только для комплиментов. Женщинам нужно говорить, что они и без косметики выглядят бесподобно, а мужчинам… Да, то же самое. Они все страдают нарциссизмом в последней стадии.
Дорис оторвалась от созерцания собственных пальцев и с интересом посмотрела на Джессику:
— Тебе нравится твоя работа?
— Представь себе. В конце концов, их физиономии для меня — просто холст, на котором я рисую. Мы ведь тоже своего рода художники. Мне нравится играть с красками, с формой, создавать те или иные маски, превращать уродов в красавцев и наоборот. Наверное, звучит пафосно? Но это так, иначе черта с два я бы корпела на студии. А тебе твоя работа по душе?
— Очень.
— По душе объяснять изо дня в день одни и те же прописные истины кучке юнцов, которые, слушая тебя, все равно думают только о сексе?
Дорис расхохоталась и откинулась в кресле.
— Джесси, у тебя своеобразные понятия о преподавании. Я все-таки не учитель химии в старших классах средней муниципальной школы. Кажется, мои ногти уже высохли… Покрыть их еще одним слоем? Тебе не противен запах лака? Ну и отлично… Я же дышу твоим сигаретным дымом. Не знаю уж, о чем думают мои студенты в свободное время, но на занятиях они меня слушают и очень даже понимают. Видела бы ты их замечательные умные лица, слышала бы, как некоторые из них бойко рассуждают!
— Ну да, а потом эти умники защитят диссертации, наймутся в секретные правительственные лаборатории и будут разрабатывать биохимическое оружие массового поражения.
Дорис выдержала многозначительную паузу.
— Ох, боевики класса «Б» нас погубят. Восемь из десяти биохимиков не разрушают, а созидают. Все новейшие лекарства создаем мы. И с гормональными нарушениями, приводящими к патологии внутриутробного развития плода, боремся тоже мы. А еще мы уничтожаем противных насекомых. И уменьшаем поголовье ворон в больших городах путем медикаментозного выхолащивания самцов.
— Фу, какой ужас. Какое уж тут созидание. Вам не жалко бедных ворон?
— Мы их не отстреливаем из ружья, а создаем таблетки, которые они с аппетитом жрут, а потом не могут завести потомство. Но вообще, вороны не по моей части. Кстати, мы с Аланом не имеем отношения к пузырящемуся изумрудно-зеленому ядовитому вареву, в котором гибнут все кинозлодеи из секретных лабораторий. Кстати, Джесси, почему химическая отрава в кино всегда зеленого цвета?
«Твоя снисходительная ирония, дорогая, действует мне на нервы», — мысленно заметила Джессика и невозмутимо ответила:
— Зеленый и фиолетовый — это так называемые «плохие» цвета, выигрышно работающие на черном фоне. А «хорошие» цвета — например, цвета искр, вылетающих из волшебной палочки доброй феи, — розовый и голубой. Они мило смотрятся на серебристом фоне… Кстати, я тоже не имею отношения к созданию тех восхитительных булькающих смесей, которыми наполнены ведьмины котлы. Зато я своими руками создаю таких ведьм, вампиров и прочую нечисть, что порой самой страшно становится…
Однако вскоре выяснилось, что Дорис присуще еще одно качество — феноменальная откровенность. Похоже, в силу своего легкого характера она просто не могла долго пикироваться с кем-либо: вечером того же дня Дорис, явно испытывавшая дефицит общения со сверстницами, принялась сыпать всевозможными подробностями из своей жизни, а взамен потребовала откровений от Джессики. Вначале та слегка ошалела от вороха полученной интимной информации, затем потихоньку втянулась в игру, а в конце концов (хотя категорически не собиралась этого делать) рассказала и про Тома. Дальнейший разговор доставлял обеим куда больше удовольствия, ибо касался исключительно мужчин, и, когда Джессика поинтересовалась, легко ли Дорис работать с собственным мужем, та мгновенно ответила:
— Очень. Я мечтала об этом еще десять лет назад когда была его студенткой. У Алана аналитический ум: он любую данность может расчленить по пунктам, выявить причинно-следственную связь и сделать ряд выводов. Поэтому он и лекции так здорово читает: все ясно и понятно.
Джессика опять полезла за сигаретой. Почему-то она вдруг не сумела справиться с тем глубинным чувством страха, который постоянно пыталась заглушить.
— Как это замечательно, когда все ясно и понятно… Я тебе завидую. А я живу словно на вулкане. И тому столько причин — не перечислить. Ты сама, наверное, понимаешь. Том хорошенький, он младше меня на восемь лет. И он очень талантлив, Дорис. Рано или поздно он переберется в Голливуд. Собственно, так и должно быть. Я слишком привязалась к этому мальчику, я им живу, им дышу. А зря. Любой психоаналитик в два счета объяснит, что коль скоро он вырос без матери, то инстинктивно тянется к зрелой женщине, ждет заботы и любви. Но это возрастное. Пройдет еще какое-то время, и он бросит меня — в тот самый момент, когда я уже не смогу, вообще не смогу обходиться без него! Не может это тянуться вечно. Его пригласят в какой-нибудь крупнобюджетный проект, окружат красотки… Том захочет вкусить всех прелестей, он не откажется ни от одного соблазна, он ведь еще мальчишка. И он карьерист. Он не будет долго держаться за юбку безымянной гримерши! — Джессика несколько раз с силой щелкнула зажигалкой, регулируя высоту язычка пламени и градус собственных эмоций. — Не всем удается встретить почтенных ученых, Дорис, и безмятежно прожить с ними остаток лет… Ладно, не буду навлекать неприятности. Кликнешь черта, и он уже за дверью.
