Голубка - Знаменская Алина (версия книг .txt) 📗
Иринка покраснела до корней волос, слезы едва не брызнули из глаз.
– Что вы говорите такое, Зинаида Ивановна! Герка не такой, он… я…
– Такой, не такой, – проворчала комендантша и с грохотом поставила тяжеленный утюг на гладильную доску. – Все они сначала не такие. А потом как попрет буром – не остановишь. А ты-то пигалица совсем. Шестнадцать лет. Родишь – куда девать будешь? Как тебя самую – государству в подарок?
– Зинаида Ивановна, – проговорила Иринка, чувствуя, как пылают щеки, – как вам не стыдно!
– А чего мне стыдиться? Я жизнь прожила. И всякого тута, в общаге этой, повидала, девонька. И любовей ваших, и слез, и деток незаконнорожденных. А вот ты-то как дитя малое. Ничегошеньки не знашь и не понимашь! Потому и говорю тебе! Зинаида Ивановна плохого не скажет, а станешь меня слушать, будет из тебя толк! Не будешь – твоя беда.
Иринка, кипя от возмущения, покинула берлогу комендантши и весь день ходила сама не своя. Самое обидное заключалось в том, что комендантша намекнула, что «яблочко от яблоньки»… Тебя, мол, государству подкинули, и ты такая же! Детдомовская – значит, второй сорт.
Кипела Иринка, но подругам о разговоре с комендантшей не проговорилась. Стыдно.
Тем более что уже пригласила Германа к себе в гости. Девочки все вместе уборку делали, чистоту наводили. Должен же он наконец увидеть, как она живет!
Девушки к приходу Иринкиного кавалера приготовили ужин. Старались как могли, благо в тетрадях у них имелось полно рецептов. Будущие повара как-никак!
Герка явился с вином и конфетами. Конфеты царским жестом высыпал из кулька на стол. Девушки взвизгнули – всеми любимые «Мишки»!
Вина Иринка никогда прежде не пробовала, но Люба с Надей не отказались, и она тоже выпила немного. Вино оказалось вкусным, особенно если его закусывать конфетами.
Было очень весело. Девушки общались с Германом, словно знали его сто лет. Он травил байки из жизни моряков, обещал познакомить с друзьями, подливал девушкам вино. А когда они, раскрасневшиеся, затянули «Зацвела под окошком…», даже подпел им, задорно встряхивая чубом.
Впрочем, вскоре Надя стала подталкивать распевшуюся Любу в бок.
– Нам пора, – сказала она подруге.
– Куда же вы? – не поняла Иринка.
Герман промолчал.
– Мы пойдем погуляем, – сообщила Люба.
И девушки, подмигивая Иринке, ушли.
– Может быть, мы сходим куда-нибудь? – предложила Иринка.
Герка смотрел на нее через стол. Глаза его блестели.
– Я теперь тебя так долго не увижу, – задумчиво сказал он. На лбу его, под чубом, прорисовалась складка.
– Долго, – эхом повторила Иринка.
Он сел с ней рядом и взял за руку.
– Меня в армию призывают. Я, конечно, пойду в морфлот. Еще не знаю, куда именно попаду.
– Мы будем переписываться…
– Да само собой… Но… ты понимаешь, что мы с тобой теперь не просто друзья, мы…
– Да, я понимаю…
Он прижал ее к себе, не дав договорить. Его губы торопливо скользнули по ее губам, перешли на шею, потом еще ниже, в разрез платья. Руки, его сильные горячие руки, были сразу везде. Они вдруг стали делать то, чего раньше никогда прежде не делали, – гладили ее ноги, задрав подол платья, дотрагивались до ягодиц и больно сжимали их. Хотя она тесно сдвинула коленки, его руки настойчиво пытались раздвинуть их. Герка тяжело дышал и молча двигал ее в угол кровати, к подушке. Она чувствовала, как мышцы его стали напряженными и буквально звенели под ее руками.
– Гера, давай лучше пойдем куда-нибудь… – попыталась она остановить его. Но он, казалось, совсем не слышал ее слов.
Он только бормотал, что уезжает и хочет, чтобы она стала ближе ему…
– Я буду тебя ждать, – сказала она, пытаясь заглянуть в лицо. Но он словно ослеп и оглох. И Иринка поняла его мысль – поскольку он уезжает, они должны как бы скрепить свое расставание близостью.
«Наверное, так и должно быть», – подумала она.
Его настойчивые прикосновения волновали ее, грудь под его руками горела. А в животе стучало что-то готовое взорваться. Она дышала тяжело, почти так же, как он. Она уже лежала на кровати, а он пытался снять с нее платье, когда по коридору, громыхая ведрами, протопала Зинаида Ивановна.
И тут Иринка очнулась! Четко увидела хмурое лицо комендантши. И ее слова вспомнила, и свое чувство. И свою обиду и возмущение на эти слова. Она откуда-то нашла силы и вынырнула из-под разгоряченного, возбужденного Герки. Она вскочила на кровати, держа обеими руками расстегнутое платье, и прижалась спиной к стене.
– Значит, я – детдомовская, со мной можно и так? – тяжело дыша, проговорила она.
Герка посмотрел на нее снизу вверх, оценил ее испуганный, настороженный взгляд, отвернулся.
– Я тоже детдомовский, – напомнил он, не уловив, какие здесь связи.
Потом одернул на себе одежду, отдышался, достал сигареты.
– Ты не думай, что я так с тобой, погулять. Ты мне нравишься очень. Даже, наверное, я люблю тебя.
Герка отошел к окну и открыл форточку. Он снова вел себя как хозяин. А Иринка мечтала провалиться сквозь пол.
– Ты правда будешь меня ждать? – спросил он.
Она уже застегнула платье, поправила покрывало на кровати.
– Конечно, – кивнула она.
– Мне служить три года, – напомнил он. – Ты уже учиться закончишь, работать станешь. Женихов полно будет крутиться.
Он стоял у окна такой нахохленный, раздосадованный. Иринке стало жаль его, тем более что она чувствовала себя в чем-то виноватой.
– А я, когда техникум окончу, к тебе приеду! – пообещала она. Подошла и прислонилась лбом к его спине.
Он выпустил дым в форточку.
– Не врешь?
Она покачала головой.
– Ну, тогда уговор, – сурово сказал Герка, не поворачиваясь к ней. – Без меня тут – ни с кем! Чтобы верно ждала. Поняла? А приедешь – поженимся. Заметано?
– Заметано, – улыбнулась Иринка в синий его воротник.
Часть 3. Калерия Петровна. Ирина
Калерия закончила ночную смену в госпитале, но никак не могла уйти. Сначала медсестра пришла и нажаловалась на нянечку, которая размазала грязь по коридору – на высохших полах видны разводы, а через час явится начальник госпиталя, и тогда… Пришлось беседовать с нянечками. Потом одна из сотрудниц попросила посмотреть своего десятилетнего сына.
– Ничем насморк не вылечу, – жаловалась та. – Прямо беда.
Калерия осмотрела ребенка и выписала рецепт. Как она устала сегодня! Лечь и уснуть! И спать три… нет, пять часов!
– Калерия Петровна, вы домой? – В кабинет заглянул снабженец Саханцев. – Я на машине.
– Да, да, я с вами, – обрадовалась Калерия. До поселка три километра, автобус ждать долго, да и он вечно битком.
Забралась в старый «газик», крытый брезентом. Поехали. Дорога шла через базу, потом петляла сквозь сопки. Приходилось порядком потрястись по проселочной дороге, прежде чем «газик» свернет на асфальтовую, ведущую в поселок.
Уже через пять минут Калерия пожалела, что согласилась на предложение Саханцева. Проехать в «газике» тот путь, который предстояло, не такое уж большое удобство. Иногда лучше и пешочком прогуляться.
Когда показались строения поселка, она попросила остановить.
– В магазин зайду, – соврала она Саханцеву и выбралась из машины. Калерия несколько минут постояла, приходя в себя, а потом не спеша двинулась в сторону домов.
Все встречные здоровались с ней. И она едва успевала отвечать на приветствия.
– Калерия Петровна, хор сегодня в восемнадцать, без изменений?
– Да, да. – кивала она. – Партии учите.
– А я нашла ноты новой песни Эдуарда Хиля.
– Вот и хорошо. Посмотрим.
Раз десять по дороге ей пришлось остановиться, чтобы обсудить насущные вопросы. Дело обычное. Как правило, такая жизнь ничуть не напрягала ее, но сегодня после ночной смены она устала как никогда. Хотелось лечь и отключиться.
– Калерия Петровна, заседание женсовета сегодня проведете без меня? Мне в город нужно съездить по поводу путевок.
