Время ландшафтных дизайнов - Щербакова Галина Николаевна (первая книга .txt) 📗
Как смеюсь я? Себя не слышишь. Но мне хочется, чтобы втроем у нас получалось. И кто-то, услышав нас, не то что обрел, а хотя бы не утратил последнюю надежду. Человеки смеются, значит, будет завтрашний день.
Я абсолютно разочаровала маму своим старым новым мужем – у меня, оказывается, не оказалось гордого достоинства. А главное, я пренебрегла зарубежными красотами, которые мне были щедро предложены. Идеи партии всесильны, но не вечны, они труха. Когда мама очень заводилась на тему отсутствия у меня гордости, на кончике языка сидели пара-тройка слов, и так их хотелось выпулить! Но какая бы я ни была неудачная дочь, я ведь ее люблю, свою маму. Люблю за все сразу. За ее психбольницу, за то, что выбрала папу, за ее прожитую от и до идейность и за ее сверкающие глаза, которые мне довелось увидеть. Поэтому смолчу правду про ее заморского гостя.
Я разочаровала и его, варяжского гостя: предпочла не очень успешного менеджера с весьма непрезентабельной внешностью ему с такими мощными ушами и мясистыми мочками, что их одних хватило бы на хороший холодец. Я понимаю, в чем его ошибка. Ему хорошо вдолдонили про русских барышень, которые согласны на все и сразу. Ну, простите, синьор, я не такая. Хотя вы этого не знаете, но в какой-то момент я уже вполне была готова и ехать за вами. Меня достала жизнь времени ландшафтов. И не будь Мишки… Ну что тут сказать? Он – отнюдь (привет, Гайдар!) не любовь, которая валит с ног. Но в ситуации свой-чужой он – свой. Он понятен, он открыт, он способен съесть мою еду. И мы оба прошли каждый свой круг ада – не малый, скажем, круг, чтоб что-то понять. А что касается фригидности, так забудем о ней. Ее не было, нет и не будет. Была Мишкина вахлатость, и он в ней раскаивается. Но главное – не только чреслами творится счастье. Я не утешаю себя, я знаю это точно.
Вы очень сильно давили на меня своим членом, синьор. Помните, меня даже стошнило. У нас разные вибрации. А с Мишкой-дурошлепом одни и те же. Храни его Бог!
Я разочаровала своих подруг Сашу и Машу – взяла лежалый, пользованный товар. С моими-то – как бы! – возможностями.
А вот кузина Кузина меня всячески похвалила. Она навезла нам даров земли и сказала: «И правильно. И ладно. То, что близко, то и мило. И девочке хорошо. И тебе покойно. Чего нам делать в Африке?»
Последнее я не поняла: то ли мама ей что-то говорила о варяжском госте, а кузине Кузиной что Бразилия, что Африка – одно. То ли ей хотелось сказать, что, мол, если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко. Но подозреваю, что она не знает этой цитаты. Зачем ей?
И все-таки, все-таки… В себе я до конца не разобралась. Какая я и кто. Могу ли я вырастить дочь, чтоб она не стала бедой и несчастьем для другого человека? Ведь это, в сущности, главное. Значит, Алиска должна быть добра, умна, самодостаточна, без тараканов в голове, с прививкой против всеобщей дури, которая растет вокруг пышным цветом. Фу! Ну что за манера выражать все словами, если есть взгляд, вздох, ласка, просто касание. Еще хорошо, что я рисую, а то лопнула бы от слов.
На самом же деле живу я спокойно.
С некоторых пор.
Дело в том, что я купила себе малиновый берет. Бархатный, мягкий. Сдвинутый на левое ухо, он придает мне кураж, а приспущенный на лоб к бровям, он делает из меня ту, что «в малиновом берете с послом испанским говорит». Когда я встречу Игоря, я успею как специалист ландшафтного дизайна развернуть берет правильно.
Ведь счастье вообще со-частье. Только часть целого, поделенного с кем хочешь. Я делю его с Мишкой и Алисой, и еще с мамой.
Значит, нечего Бога гневить. Часть целого у меня есть точно. И я делюсь… И точка. Точка! Запятая, минус, рожица кривая, палка, палка и нулек, ручки, ножки и пупок. Так говорит Алиса, чтоб закончить разговор, если ей надоело.
