По усмотрению директора (ЛП) - "Desert_Sea" (серия книг TXT, FB2) 📗
Шагнув к нему навстречу, Гермиона решила спросить прямо в лоб:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Все, что нужно.
Черт побери эти загадочные намеки.
— Хорошо, каким образом? — еще более напряженно процедила она.
— Властной рукой… по откликающемуся телу… палач… жертва… поставщик… получатель. В конце концов, плеть — это всего лишь средство… их соприкосновения.
Глаза Снейпа неотрывно следили за ней, препарируя её душу. Гермиона чувствовала, как ее засасывает в их бездну. С трудом оторвавшись от его взгляда, она направилась в сторону, стремительно огибая его фигуру сбоку так, чтобы как можно скорее оказаться позади. В безопасности.
Но сзади он выглядел столь же эффектно — невероятно рельефный, сухощавый и мускулистый, но… обезображенный шрамами. Ему был нанесен непоправимый ущерб — ей нужно было помнить об этом. Но манера его речи, власть, которую он имел над ней, естественным образом сводили на нет такие чувства, как понимание и сострадание.
Он провоцировал. Это было ясно как божий день. Но Гермиона предпочла бы, чтобы он говорил начистоту. Или, по крайней мере, приносил больше пользы, чем вреда. Ей хотелось показать, что она помогает ему. А не наносит еще больший ущерб. И, конечно, ей совершенно не хотелось наказывать его.
— С чего мне следует начать?
— С чего хочешь.
— Просто, блядь, скажи, — пробормотала она себе под нос, чувствуя тремор собственных пальцев, сжимающих гладкую рукоятку.
— Тебе страшно, — он слегка повернул голову, направив звук голоса через обнаженное плечо. — Ты боишься себя… боишься раскрыть свои истинные мотивы. Боишься вреда, который можешь нанести — увидеть, как твои действия проявляются на плоти другого.
Гермиона отрицательно замотала головой. Она прекрасно понимала, какой вред может нанести. Она уже сделала это. Со многими. С теми, кого так любила.
— Все получают по заслугам… в конце концов. Разве не на это ты намекала? — продолжил он. — И если это так… если жизнь справедлива, то и пытки, и шрамы — всему этому просто суждено… быть.
Гермиона прерывисто задышала, еще сильнее сжав рукоять.
— Я не предполагала, что жизнь справедлива, — ответила она, пытаясь сохранить спокойствие. — Это не так. То, что случилось с тобой… что случилось с нами, было несправедливо. Я не считаю, что люди получают по заслугам. И я не верю, что ты в своей жизни заслужил лишь это. Но я выполню твою просьбу, потому что согласилась помочь. И поскольку ты отказываешься давать мне ориентиры, я заранее прошу прощения.
Шагнув чуть в сторону, она приняла более устойчивую позу, пока разглядывала очертания его спины. Это была наиболее крупная цель — по ней было легче всего попасть. Кто знал, может, он хотел именно этого.
Стиснув зубы до боли, она отвела руку назад, прежде чем метнуть ее вперед, с звучным шлепком хлестнув заклепанными ремешками по его коже.
Он зашипел, мышцы на спине напряглись отчетливыми, рельефными, словно выгравированными буграми. Гермиона не заставила его ждать, основательно замахнувшись и ударив еще раз, а затем еще — прямо меж лопаток, тем самым вынудив Снейпа дернуться и закряхтеть. Затем она опустилась чуть ниже, хлестая по бедрам и их тыльной стороне так, что ремни щедро оборачивались вокруг его ног. От каждого удара его мышцы дергались и набухали, бицепсы сокращались от напряжения, но он не произносил ни слова. Поэтому Гермиона обрушила очередной шквал жалящих ударов на жемчужный блеск его ягодиц, на поверхности которых медленно стали проявляться алые полосы.
Теперь она тяжело дышала — из-за сочетания напряжения и внезапного всплеска адреналина. Подперев флоггер к бедру, она чуть отступила, подводя итоги. И только сейчас заметила, как он, а точнее, как его эрекция сильно выдавалась вперед, слегка покачиваясь. Он явно получал от этого удовольствие.
Пристально наблюдая за Снейпом, Гермиона направилась в сторону, огибая его фигуру сбоку, пока не встала прямо напротив. Несмотря на то, что его тело выглядело заметно напряженным, выражение лица было на удивление спокойным.
Вот как он на нее реагировал? Или она сама не играла большой роли? Снейп просто отзывался на боль — не важно от кого?
— Скажи мне, — решила уточнить она, глядя ему в глаза и чувствуя, как покрывается тонким слоем пота. — Чего ты хочешь? Боли? Или меня?
Он пристально посмотрел на нее, не отводя своего взгляда в течение долгого времени — достаточно долго, чтобы она пожалела, что спросила… и что оказалась настолько глупа, что рискнула вернуться в поле его зрения.
— И то, и другое, — сформулировал он наконец. — Ты — боль… боль — это ты.
Она слегка прикрыла веки, услышав еще одно неясное высказывание. Такое заявление можно было интерпретировать разными способами. Конечно, он ясно дал понять, что с самого начала считал ее совершенно невыносимой. Она постоянно огорчала его. Как оказалось, она все еще продолжала огорчать его — причинять ему боль.
Но она не хотела этого делать. Не хотела такой ответственности. Его боль не была ее собственной… в конце концов, он сам напросился. И вообще, у нее своих проблем хватало, чтобы решать еще и чужие.
— А что, если мне не очень комфортно выполнять эту просьбу?
— Может, возбуждение важнее, чем комфорт?
Возбуждение? Он пытался выставить ее добровольным участником… опять?
Она вдруг поняла, что ее щеки пылают, во рту пересохло, а пульсация между ног усилилась.
Но чего он ожидал?
Причиной было не то, что она причинила ему боль, а то, что он возвышался над ней обнаженный, мускулистый, блестящий от пота и со значительной эрекцией. Конечно, она была возбуждена. Но было крайне несправедливо подменять эти понятия, смешивая все в одну кучу.
— Именно ты захотел этого.
— И я все еще хочу этого, — ответил он мрачно, прослеживая своим испепеляющим взглядом путь прямо до ее промежности, пресекая тем самым любую попытку отрицать ее возбуждение.
— Давай обсудим удовольствие, — продолжил он. — Опиши его… скажи мне, каково это, когда я… делал с тобой разные вещи.
Голос Снейпа растекался по комнате, обволакивал, заползая под кожу, въедаясь в разум и заполняя собой ее щели, подобно сладкой патоке. Она не могла отрицать его влияние. Даже когда Гермионе не нравилось то, что он говорил, она была очарована манерой произношения, просто сладкозвучными слогами, слетающими с его губ.
— Ты приносил мне… облегчение.
— Когда мои пальцы были внутри тебя, мой язык, мой… член… когда влага обильно стекала по твоей коже, пока ты извивалась, покачивая бедрами и наполняя атмосферу невнятными, всхлипывающими мольбами о большем… все это приносило облегчение?
Она легонько стукнула рукояткой по своей ладони. Конечно, он удовлетворял ее самыми немыслимыми способами. Но это не ощущалось спокойно и комфортно, как она представляла себе саму суть удовольствия. Это было интенсивно, настойчиво, жестко, а иногда и жестоко. Ощущение, подобное сжатой пружине — на грани взрыва. «Удовольствие» не совсем подходило под это описание.
— Что ты пытаешься сказать?
— Удовольствие… даже возбуждение не всегда приходит оттуда, откуда мы ожидаем. Действительно, казалось бы противоположность ему — боль, но она может способствовать его возникновению, ведомая им… словно тень.
Она пристально посмотрела на него, пытаясь понять.
Он раздраженно вздохнул.
— Мне нужно произносить это по буквам? Ты не в том положении, чтобы определять природу удовольствия для другого.
— И все же ты решил определить это для меня.
— Я знаю, что тебе нужно. Сама ты этого не знаешь, — отмахнулся он. — А также я знаю, что нужно мне.
Она более внимательно всмотрелась в него. Всего его — целиком. Окидывая взглядом тело, задерживаясь на выступающем члене, прежде чем вновь вернуться к лицу.
— Что именно вам нужно, директор? — она шагнула ближе, слегка коснувшись плетью бледного живота.
Мышцы на лице Снейпа слегка дернулись в ответ на ее прикосновение.
