Смерти нет - Купцова Елена (полные книги .TXT) 📗
— Есть одно препятствие, — вздохнул Басаргин.
— Любое препятствие можно преодолеть.
Жена. Подумаешь, препятствие. На любой брак есть развод.
— Дело в том, что я не могу любить женщин как положено. Старая фронтовая рана, знаете ли. Прямое попадание немецкой гранаты.
Ксения, как ужаленная, вскочила с кресла и плюхнулась на диван. Прижатый ее весом Маркиз пискнул, кое-как выполз на ковер и скрылся, помятый, в соседней комнате.
— Зачем же весь этот спектакль?
— Никакого спектакля. Я действительно увлекся вами и совершенно забыл о своем… гхм… недостатке.
— Но вы вели себя как нормальный человек.
— А я и есть нормальный человек. За исключением…
— Избавьте меня от подробностей! — взвизгнула она. — Не хочу ничего больше слышать. Оставьте меня, немедленно!
Басаргин сокрушенно вздохнул и, втянув голову в плечи, побрел к выходу. Трагическая спина, твердил он себе, чтобы, не дай Бог, не выйти из роли. Сокрушенная, трагическая спина.
— Простите меня, — пробормотал он от двери. Ксения только рукой махнула.
Первым делом он зажег свечи, много-много свечей в старинных канделябрах. Они озарили комнату волшебным золотистым светом, который отразился в зеркалах и сделал комнату еще больше. Четвертое, пятое измерение. Запредельный мир. Он вообще был волшебником, этот удивительный человек, с которым ее столкнула судьба. Умел творить чудеса из вполне реальных, земных вещей.
Марго с наслаждением вытянулась на узкой оттоманке. Только в машине она поняла, как на самом деле устала. Напряжение последних дней вдруг лавиной обрушилось на нее. Она даже не смогла ничего возразить, когда Осман-бей велел шоферу везти их к нему.
Усталые глаза резал свет фар идущей сзади машины. Отражаясь в зеркальце заднего вида, он слепил, мучил ее. Три часа ночи. Улицы совсем пусты. «Кто еще может ездить здесь, кроме нас», — подумала она, придвигаясь к Осман-бею, чтобы скрыться от надоедливого луча. Он понял ее движение по-своему, обнял за плечи и положил ее голову себе на плечо.
— Отдохните, Маргарет. Вы совсем измучены. Измучена. Не то слово, не то. Опустошена, раздавлена, уничтожена. Весь вечер она была весела, расточала улыбки, занимала гостей. Это была работа. А внутри все рушилось в черную гудящую бездну. Смотреть на Володю и эту женщину было выше ее сил, но не смотреть она не могла. Они притягивали ее, как магнит. Он ни разу не подошел к ней, не попытался заговорить. Даже ушел, не попрощавшись. А тот любящий теплый взгляд, наверное, ей просто померещился. Он сейчас в постели этой женщины, занимается с ней любовью и ни о чем больше не способен думать.
— Я сварю кофе. Настоящий, турецкий, — услышала она голос Осман-бея, но лишь устало покачала головой.
Не надо кофе. Ничего не надо. Он подошел и встал сзади. Марго почувствовала его пальцы в своих волосах. Осторожно вынул шпильки, распустил длинные шелковистые пряди. Его сильные пальцы гладили ее голову. От них шло расслабляющее тепло. Напряжение отступило, словно из виска вынули занозу. Марго замурлыкала, как кошка, и закрыла глаза.
— У вас чудные волосы, Маргарет. Мечта любого мужчины. Обмотать их вокруг своей шеи и забыть обо всем на свете. Забыть, забыть.
Его приглушенный голос обволакивал ее, окончательно лишая воли. Даже захоти она, и то не смогла шевельнуть и пальцем. Тревожный звоночек тренькнул в виске и замолк. «Я сейчас легкая добыча, — подумала Марго. — Ну и пусть». Ей все равно некуда больше спешить.
— Не открывайте глаз, — приказал он.
Она почувствовала его руки на своей шее. Щелкнул невидимый замочек.
— Можете смотреть.
Марго открыла глаза. В мерцающей глуби зеркала она увидела свое лицо, бледное, отрешенное, как лицо сомнамбулы. Шею обвивала двойная нитка огромных розовых жемчужин. Они переливались ровным матовым светом, словно живые. У Марго перехватило дыхание.
— Царский дар любви. Когда-то Александр Второй подарил его единственной женщине его жизни, Екатерине Долгорукой. Теперь я дарю его вам.
Марго пробежала пальцами по гладким сияющим каплям. Словно застывшие слезы.
— Я не могу принять его.
— Вы должны. Ни одна женщина, кроме вас, не достойна носить его.
Он вынул из стоящей рядом вазы павлинье перо и провел им по ее шее, вокруг уха, скользнул вверх и вниз по обнаженной спине. Сладостная дрожь пробежала по ее телу. Губы приоткрылись, голова откинулась назад. Глупо сопротивляться наслаждению. Этот мужчина давно уже поработил ее, подчинил себе, так тонко и изысканно, что она только сейчас это поняла. Она его трофей, птичка, добровольно попавшая в силок.
— Я так долго ждал вас. Так долго ждал.
Марго ощутила его дыхание, смесь табака и мяты. Он целовал ее шею, грудь сквозь платье, губы. Его язык, нежный и властный, проник к ней в рот. Марго застонала. Ни один мужчина, кроме мужа, давно уже не прикасался к ней. Чужие губы на ее губах, чужие руки на ее коже. Свинская морда Игнатьева мелькнула перед глазами. Марго напряглась и захлопнулась, как устрица.
Осман-бей моментально почувствовал перемену в ее настроении и отстранился. Совсем чуть-чуть, но они сразу стали далеки, словно между ними легла пропасть.
— Что-то случилось?
— Я люблю своего мужа, — проговорила Марго, стуча зубами.
Ей вдруг стало холодно. Она подтянула колени к груди и плотно обхватила их руками, силясь унять дрожь. Осман-бей встал и, вставив в мундштук папиросу, закурил.
— Я все время боялся этого, — сказал он, выпуская колечками дым. — Вы уверены?
— Д-да.
— Не дрожите так. Здесь вам ничто не угрожает. Овладеть вами я мог бы уже давно. Никакие ваши протесты не остановили бы меня. Но мне мало вашего тела. Мне нужна ваша любовь. Я делал все, чтобы завоевать ее. И проиграл?
Марго только кивнула. Голос изменил ей.
— Ну что ж. Поражение — это тоже победа. Над собой. Я и так здесь задержался. Из-за вас, между прочим. Но теперь в этом нет необходимости, и я уезжаю.
Марго изумленно посмотрела на него. Неужели она не ослышалась?
— А фирма?
— Фирма ликвидируется.
— Но почему?
— С некоторых пор я неуютно чувствую себя здесь. Чутье старого волка. Помните, я говорил вам, что Россия еще покажет миру, как проливать невинную кровь. Скоро здесь все переменится, но я не хотел бы быть этому свидетелем. Я надеялся, что вы уедете со мной, но это невозможно. Видно, у вас совсем другая судьба.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Ведь дела идут так хорошо.
— Слишком хорошо. Мои прибыли кому-то не дают покоя. Поэтому мной заинтересовались. Вы не замечали, что за мной все время следят?
Марго вспомнила свет фар, слепящий глаза, и похолодела. Неужели это правда? Однако не случайно же Игнатьев появился в «Руссотюрке».
— А как же Чаруйский? Он был так радушен.
— Чаруйский просто напыщенный осел. От него ничего не зависит. Здесь заправляют совсем другие силы.
— Зачем же вам нужен был этот бал, если вы все равно решили уезжать? Столько денег, времени, сил. Не понимаю.
Осман-бей бросил мундштук, подошел к оттоманке и резко рванул Марго к себе. Обнял так, что затрещали косточки. Губы впились в ее губы, жарко, страшно. •
Он отпустил ее так же резко, как и схватил. Марго чуть не упала. Он стоял перед ней, шатаясь. Желваки гуляли на щеках.
— Вы не понимаете? Безмозглая девчонка, я же люблю вас. В последний раз в жизни люблю. За что Аллах послал мне такое счастье и такую муку? Не знаю. Значит, надо было. Я до конца не знал, согласитесь ли вы уехать со мной. Этот бал — ваша страховка. Теперь вас все знают. Вы не какая-нибудь капиталистическая подстилка, а сознательная советская гражданка. Сколько денег выкачали из толстосумов для несчастных бездомных детей! Преданный исполнитель курса партии на борьбу с беспризорностью. Что вам еще?
Марго стояла неподвижно, прижав руки к губам, еще горевшим от его поцелуев. Значит, он все рассчитал. Партия, курс, гражданка…
