Белоснежный роман - Алюшина Татьяна (книги полностью бесплатно TXT) 📗
– Нет, не хватит, – не согласился с ним Викторов, довольно улыбаясь. – Надо же девушке растолковать про твою героическую личность.
– Я сам растолкую, – ворчал Максим Романович. – И про героическую, и про романтическую. Пойдем мы, – по-командирски ухватив Настю за локоть, потащил он ее к выходу.
– У него, между прочим, и правительственные награды имеются! – веселился все больше Михаил Петрович.
– Идем, идем, – недовольно ворчал господин по фамилии Вольский, подвинув Настю вперед себя и теперь тихонько подталкивая ее в спину в направлении распахнутой двери.
– Много? – сменив тон, весело поинтересовалась она, подхватив настрой начальника аэропорта и сопротивляясь нажиму ручищи Вольского.
– Прилично, – протянул Викторов и начал похохатывать, глядя на их возню в дверном проеме. – Он же у нас герой известный, настоящий. Вы бы с ним поаккуратней, – повысив голос, покрикивал он, уже окончательно развеселившись, – а то умыкнет!
– А что, может? – выясняла Настя, посмеиваясь, но ее уже выталкивала из кабинета осторожно-нежно, но настойчиво сильная рука героического, как выяснилось, вертолетчика.
– Вольский-то? – переспросил Михаил Петрович, продолжая смеяться, и заверил: – Вольский все может!
И расхохотался так, что даже за дверью, которую в раздражении захлопнул Максим Романович, слышались громкие раскаты его смеха.
В полном сосредоточенном молчании они прошагали через все коридоры, повороты и лестницы. Настя испытывала какое-то душевное неудобство после своей выходки с выяснением личности мужика, оказавшегося на поверку каким-то чудо-вертолетчиком, веселым и бесшабашным, и было непонятно, почему молчал сам герой, а оттого ей становилось еще более неуютно.
Но когда дверь с надписью «Служебный вход», пропищав электронным замком, закрылась за ними, выпустив их в общий зал ожидания, Настена не выдержала и, развернувшись к спутнику, прямо-таки потребовала объяснений:
– А вот скажите, Максим Романович, что вы там несли несусветное про простонародный выхлоп? Изображали из себя пролетариат, измученный запоем, а сам весь из себя героический красный командир, оказывается.
– Да ладно, – примирительным тоном сказал он и даже лапищей эдак махнул пренебрежительно. – Не такой уж и красный, и не такой уж и командир.
– Кстати, – вспомнила вдруг Настя, – как же вы, летчик-герой и начальник к тому же, собирались садиться пьяным в самолет?
– Не преувеличивайте, – остудил ее воинственный пыл мужчина, и на лице его выразилось недовольство. – Уверяю вас, когда я пьян, это бросается в глаза, сейчас же я чуть выпивший. И то по необходимости.
– Понятно, – театрально вздохнула Настасья и задорно рассмеялась, не выдержав своего защитного нарочито-воинственного тона. – «Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше достанется хулигану».
А он посмотрел на нее с большим удивлением и вниманием, вот так вот непонятно посмотрел и неожиданно откинулся назад и расхохотался. Настена же, понаблюдав за этим его искренним весельем, спросила просто так, из легкой вредности и оттого, что, оказалось, ей нравилось его подковыривать, задираться и смеяться вместе с ним:
– Максим Романович.
Обратилась она к нему нежным тоном, исполненным жалости, испортив, однако, всю игру задорной улыбкой, которую ну никак не смогла удержать. – Вы извините, конечно, но… вам говорили, что у вас весьма специфическая внешность. Такая своеобразная, я бы сказала. Ни разу не героическая, а как бы даже наоборот.
– В смысле бандитская рожа? – уточнил тот, похохатывая.
– Ну-у-у, – протянула Настена. – Не так прямолинейно, но близко к тому, что я имела в виду.
– Да не, – махнул он рукой, продолжая веселиться, – на самом деле я мужчина вполне приятной наружности, женщинам очень даже нравлюсь, – уверил он ее и пояснил: – Просто не спал почти двое суток, устал да зарос. – Он потер щетину своей большой ладонью.
Она бы, наверное, еще попререкалась с ним с удовольствием, но тут пиликнула предупредительным сигналом система громкого оповещения, и милый девичий голосок принялся перечислять номера и направления рейсов и объявил о задержке ориентировочно на сутки, пообещав дополнительно сообщить о возможно более длительных задержках.
– А вот теперь бегом, – распорядился летчик-герой вертокрылых машин Вольский.
Он ухватил в очередной раз Настю за руку и, рассекая забурлившую толпу, поспешил к стойке регистрации, где оставил их вещи на попечении двух девушек.
– А то такси все разберут, – на ходу умудрился объяснить он, – и придется нам ждать общественный транспорт. Оно, конечно, тоже ничего, терпимо, но лучше все-таки такси.
Настя же разумно решила помолчать и послушать мужчину, рассудив про себя, что, наверное, ему видней, как действительно лучше поступать, он же местный и все тут знает, да еще и знаменитость, как выяснилось.
А вот к добру ли или худу, поди знай.
В такси они благополучно сели. Кстати, таксист весьма почтительно поздоровался с Вольским, расплывшись в радостной улыбке, что отметила про себя Настасья.
Гостиниц в этом милом простом городке имелось две.
Первая под интригующим названием «Паломник», собственно, была вовсе и не гостиница, как таковая, поскольку ей можно было бы смело присвоить минус три звезды. Скорее это было что-то вроде «Дома колхозника» или хостела лагерного типа, рассчитанного на группы туристов, активно кочующих в летний и зимний периоды по достопримечательностям края, а также оленеводов, приезжающих по каким-то своим делам. Оттого и были там номера на десять – двенадцать человек и большая комната для общего сбора, с длинными рядами столов, служивших как для приема пищи, так и для проведения собраний, мероприятий или индивидуального досуга.
Вторая же гостиница, можно сказать, основная, носящая простое и емкое название без выкрутасов – «Саха», с иронией именовалась местными жителями «Националь», с намеком, с одной стороны, на национальный состав республики, с другой же – на известную московскую гостиницу с ее звездностью и пафосом.
Ироническое название прижилось намертво, и иначе чем «Националью» (именно так: со склонениями по падежам, усиливая иронию) теперь эту гостиницу никто и не именовал – как местные, так и приезжие, с их легкой подачи.
А вот эта, пусть и не пять звезд, как ее московская старшая сестрица, но очень даже высокого уровня – добротная, с большими и уютными номерами, с достойным уровнем обслуживания, с приличным рестораном и замечательным персоналом.
Для туристов и приезжих имелась в городе и сеть частных апартаментов типа пансионов, так что, как говорится, жилье на любой вкус, только заселяйтесь, гости дорогие.
Анастасия останавливалась именно в «Национале», насилу отговорившись от радушного и щедрого гостеприимства Валерии Яковлевны, которая искренне расстроилась ее отказом пожить у нее. Но Настя, предпочитая независимость, во-первых, и, во-вторых, не желая никого обременять, все же настояла на своем.
Пока они ехали в такси, метель усиливалась с каждой минутой. Тяжелая туча, закрыв своим черным, надутым брюхом теперь уж все небо от горизонта до горизонта, сыпала снегом. Настя окончательно расстроилась такому безобразию и принялась названивать Валерии Яковлевне, которая поспешила ее успокоить, решительно пообещав, что все сделает как должно и обо всем позаботится, и нечего ей так беспокоиться и переживать.
Максим Романович приватности ее разговора не нарушал, к словам ее откровенно не прислушивался, о чем-то сам негромко беседуя с таксистом.
Доехали они быстро, Настя только и успела, что коротко поговорить и скомканно попрощаться, когда они уже останавливались у гостиницы, да и правду сказать, тут все было близко, в этом небольшом городке.
Войдя в гостиничный холл, Настасья подумала с грустной иронией, что впечатление такое, будто она и не уезжала вовсе и не выселялась отсюда всего два часа назад, а ее короткая командировка, как в дурном кино, все затягивается и затягивается непредвиденными обстоятельствами.
