Фиктивный брак - Стюарт Алекс (список книг txt) 📗

Это скалистый мыс над Средиземным морем, увенчанный высоким белым зданием Музея океанологии, который поднимается прямо из голубеющих вод.

Оставляя сушу, вы входите по ступенькам через стеклянные двери в это мерцающее здание. В холле молоденькие француженки продают разноцветные радужные раковины, морских коньков и нитки кораллов с любого заморского берега.

Направо — огромный зал, ничем не отличающийся от нашего Музея естественной истории в Южном Кенсингтоне: шкафы с чучелами полярных медведей, тюленей, морских львов; огромные скелеты китов над ними похожи на строящиеся корабли на стапелях.

Налево — спуск в тускло освещенные глубины, в помещения, опоясанные полупрозрачными, излучающими зеленое свечение панелями, которые представляют собою длинный замкнутый резервуар с морской водой. Ее накачивают прямо из залива и запускают всевозможных обитателей моря. Тут и массивные по-стариковски черепахи с маленькими лысыми головками, которые высовываются из маленьких круглых панцирей, наводя на мысль о жилетах и золотых цепочках для карманных часов. Они медленно поднимались вверх, раздвигая воду своими великолепными плавниками, и, казалось, выговаривали: «Фу… чепуха… эй, мелочь, прочь с дороги», — мелким рыбешкам с огромными сияющими плавниками, которые то складывались, то раскрывались в кристально чистой зеленоватой воде — подобно шифоновой юбке зазевавшейся кокетки. Как вспышки молнии, мелькали у самой поверхности маленькие, красивой формы рыбки, зато мягко-бесформенные вяло пульсировали на дне резервуара. Таинственно мерцавшая, словно пригоршня тонких серебряных монет, рыба кругами уходила в холодную темень, а рядом плыла красная с золотым отблеском. Рыба шла косяком и в одиночку, украшенная узором, подобно диковинным змеям, и состоящая из одних лишь огромных глаз и широко раскрытой пасти, рыбы из Индийского океана, рыбы из Тихого океана. Ах, этот подводный мир, своеобразный, безмолвный, отгороженный от нас стеклянными стенами, сквозь которые праздно глазеют существа нашего мира. Кучка посетителей тянулась вдоль полупрозрачной границы этого темного склепа, тянулась, останавливалась, снова продвигалась вперед. Среди них — высокий худой английский школьник и хорошенькая девушка в кремовом, которая вполне могла быть его сестрой.

— Джой, как ты думаешь, рыбы, наверное, терпеть не могут, когда на них глазеют? Если бы какие-нибудь необыкновенные великаны посадили нас под стекло и приходили бы посмотреть, мы бы тоже чувствовали себя отвратительно! — задумчиво произнес Персиваль Артур. — А может быть, все так и есть…

Потом, схватив ее за руку, он ринулся назад, чтобы еще раз взглянуть на каких-то очаровательных экзотических крабов, которые бочком продвигались по камням на дне резервуара.

И тогда произошла эта встреча.

А было так. Они внезапно увидели, как сверху в воду погрузилась рука человека (сам он оставался невидимым). Рука мертвенно мерцала и в зеленой воде походила на конечность мертвеца. Она на ощупь продвигалась вниз…

— Как потрясающе страшно это выглядит! — раздался позади Джой голос. — Разумеется, это всего лишь один из тех людей, что меняют камушки и прочее, но невольно думаешь о руке тонущего матроса, увлекаемого сиреной…

Голос говорил по-английски, медлительный, ленивый оксфордский голос, голос, звучавший когда-то в каждом сновидении Джой…

Она стремительно повернулась, оторвавшись от созерцания воды, и лицом к лицу столкнулась со своей единственной любовью, Джеффри Фордом.

Джеффри привез свою мать из Монте-Карло сюда, в музей, ибо он более всего соответствовал представлениям о «прохладной пещере», которой она жаждала. «В этих залах, — говорил он, — попадаешь как будто в глыбу желто-зеленого льда». И едва они вошли в эту пещеру, затененную и мерцающую, как он, не веря своим ушам, уловил удивленное: «О! Неужели — Джеффри?» — исходившее от девичьей фигурки возле аквариума с крабами.

Дрожащий зеленый свет растекался по ее лицу, напоминая зыбкие отражения в заводях Темзы.

— Что?..

И тотчас же понял. Весело снял шляпу и воскликнул:

— При-вет! Какое счастье — встретить тебя!

Эта встреча должна была произойти. Джеффри ожидал ее, надеялся, желал, даже подстраивал. Но теперь, когда она состоялась, он стоял как громом пораженный. Лишь необходимость поддерживать светскую беседу заставила его прийти в себя.

— Мамочка, дорогая моя! Узнаешь, кто это? Восклицания и воркотня маленькой женщины в девичьем, не по возрасту, платье, обилие ее духов, смешавшихся с запахами темного аквариума, ее оживленность и звенящий смех, — все, что когда-то пугало, настораживало.

— Ну, конечно, Джой! Узнаю! Да, да. Как поживаете?.. Боюсь, я забыла вашу новую фамилию!

— Траверс.

— Траверс, да. Доктор. Друзья сообщили нам… поздновато для того, чтобы послать поздравление. Это знаменательное событие было таким внезапным, не правда ли?

— Довольно внезапным, — согласилась Джой.

— И вы живете здесь? Как восхитительно, что мы встретились, — лепетала мать Джеффри, с любопытством глядя из-под изящной шляпки. — Ваш муж с вами?

— Нет. Сегодня он занят, — Джой во время этой суеты не чувствовала ничего, кроме удивления. — Э… это — его племянник.

И тут вдруг почувствовала смятение.

Она почувствовала внезапный прилив раздражения, поняв, что Персиваль Артур, игриво ринувшийся пожимать руки, выглядит не лучшим образом.

В юности есть пора, когда молодого человека бросает из одной крайности в другую. Порой под влиянием знакомого итальянца Персиваль Артур выглядел как совершенный маленький жиголо — гладкозачесанный, с осиной талией, в белоснежном костюме. Сегодня же второпях он сменил пляжный костюм на первую же попавшуюся рубашку, вытащив ее из груды бывших в употреблении вместо стопки чистых. Воротник расстегнут, рукава закатаны выше локтей. В волосах песок. Галстук он потерял, от подтяжек отказался. Не найдя ремня, стянул брюки на талии старым черным галстуком Рекса. Трудно вообразить большего оборванца, чем тот, что предстал перед Фордом. На мгновение Джой почувствовала себя готовой защитить его, словно это пугало действительно было родным ее человеком. Ах, мальчишество! До чего ужасно, что он появился перед матерью Форда таким, хотя мог одеться вполне прилично! Досадно попасться на такой мелочи в столь ответственный момент!