Сердце мое - Лоуэлл Элизабет (книга жизни .txt) 📗
— А вообще хорошо бы здесь устроить как-нибудь большие гонки на мотоциклах, — пробормотал Кейн себе под нос.
— Устраивай, пока можешь, — отозвалась Шелли. — Жаркая и сухая погода стоит уже довольно долго, и в любое время пожарные могут запретить здесь ездить. И закроются эти холмы для мотоциклистов — любителей гонок…
— Но, как я понимаю, не для тебя, — отозвался Кейн.
— Для меня? Конечно, нет. Я ведь не курю и не развожу костров. Никто даже и не знает, что я вообще сюда хожу.
Узенькая дорожка, по которой они шли, привела их, к огромному разлившемуся по земле и играющему всеми цветами радуги нефтяному пятну. Теперь надо было внимательно идти по крохотной, едва различимой тропинке. Шелли легко прошла по ней, как показалось Кейну, даже не глядя под ноги. Видимо, она, привыкшая уходить из дома, чтобы побродить по гористым склонам, знала здесь каждый дюйм.
— Ну и что же, часто здесь случаются пожары? — спросил он ее.
— В смысле из-за пятен нефти?
— Именно.
— Ну, это как сказать. Правда, пока Бог милует. Некоторые дома стоят здесь уже больше десяти лет.
Кейн отвел глаза от густых зарослей, покрывавших гористые склоны, и посмотрел прямо на ряды богатых, роскошно отделанных домов, которыми были усеяны вершины холмов.
— Вообще-то огонь всегда поднимается кверху, — задумчиво произнес он.
— Ну, может, это и так, но только эти заросли, по-моему, не горели уже около ста лет.
Кейн не ответил ей. Нахмурившись, он посмотрел на дом Шелли. Дом, окруженный густыми зарослями, больше напоминавшими непроходимые леса, чем низкорослый кустарник. Густые, около двадцати футов в высоту, совершенно высушенные солнцем, в жаркое время года эти рыже-коричневые заросли несли в себе прямую угрозу дому Шелли — как и самой ее жизни!
— Странно, что ты не выбрала для своего дома уютную зеленую равнину, — задумчиво произнес он. — В любом случае это было бы куда как безопаснее.
— Но зато не так красиво, — возразила ему Шелли. — Там, внизу, виды почти такие же отврати тельные, как и воздух. А здесь, наверху, хотя бы мож дышать… По крайней мере большую часть времени.
— Любишь просторы, как я погляжу? И терпеть можешь замкнутых пространств…
Шелли промолчала.
Из зарослей рядом с нефтяным пятном взлетела, громко хлопая крыльями, стая диких голубей. Быстрые, стремительные, изящные, эти серо-розовые птицы негромко кричали, покидая темный овраг, склоны которого были слишком крутыми, чтобы туда осмелился сойти человек. Еле заметная тропа, по которой он шли, привела их к стене чапарали высотой с двухэтажный дом. Шелли как ни в чем не бывало соскользнула куда-то вбок — прямо в густые, а местами и довольно колючие заросли.
— Смотри осторожнее, не выколи себе глаз, — предупредила она Кейна. — Здесь ведь на самом деле нет никакой тропы, так, крохотная лазейка в зарослях, через которую я и пробираюсь вниз и вылезаю обратно.
Кейн подождал, пока она не уйдет вперед достаточно далеко, чтобы задетые ею ветки чапарали не били его по лицу, когда он пойдет следом. И только тогда пошел за ней, стараясь идти так, чтобы задеваемые ветки не били со всего размаху по рюкзаку за спиной.
Несмотря на то что заросли кустарника и впрямь были почти совершенно непроходимыми и ни о какой тропинке не было и речи — Шелли шла на удивление тихо, почти неслышно. Глядя на нее, Кейн подумал, что она, пожалуй, чувствует себя в горах совершенно в своей тарелке — уютно и спокойно. Она шла, экономя силы, каждое ее движение было рассчитано абсолютно точно — как у человека, давно привыкшего бродить по диким местам.
Наблюдая за ней с улыбкой, Кейн от души наслаждался этим вечером, который ему подарила Шелли, — вечером полного единения с дикой, не покоренной человеком землей. Шелли шла почти бесшумно, не оставляя за собой почти никаких следов. «Легкая птица не могла бы потревожить покой холмов меньше, чем эта удивительная женщина», — подумал Кейн.
«Заядлая домоседка? — спросил он сам себя и с каким-то спокойным удовольствием ответил: — Как же, черта с два! Вот она спускается в овраг по крутому, заросшему, почти непроходимому склону — грациозно и легко, словно изящный дикий зверек. Сомневаюсь, что нога человека ступала здесь хоть раз с того времени, как люди поселились в этих краях… И она, сама того не замечая, наслаждается каждым шагом, каждым движением, и все потому, что земля ата, по которой она идет, такая же дикая. Никем не прирученная…»
Однако, разумеется, Кейн не стал высказывать все эти мысли вслух. Он не хотел больше спорить с Шелли — по крайней мере не сейчас.
«Надо только дать ей время, — подумал он. — Она ведь умная, Шелли. Постепенно она и сама все поймет».
Гладкие камни на дне оврага были обточены водой. Увидев их, Кейн понял, что, несмотря на засушливую погоду, на самом дне оврага обычно все же бывает вода — иначе поверхность камней не была бы такой гладкой.
Однако сейчас воды там не было. Правда, на дне оврага оказалось значительно более прохладно, чем на холмистых склонах, обожженных солнцем. Сюда сквозь густые заросли почти не проникал солнечный свет. Эти огромные кусты, гораздо больше похожие на деревья, чуть ли не втрое превышали рост Кейна. Поэтому на дно оврага, в это прохладное царство теней, едва пробивались солнечные лучи. Воздух же и здесь был напоен ароматами смолы и диких трав.
Шелли негромко заговорила. Ее нежный голос теперь почти смешивался, сливался с опускающимися на землю сумерками.
— Когда я прихожу сюда зимой, то, если сижу тихо, часто вижу, как приходят на водопой звери. — И она вытянула вперед руку.
Проследив глазами за ее ладошкой, Кейн увидел лишь небольшой, величиной с походный рюкзак, участок земли, покрытый влажным мхом. Может, зимой эта крохотная ямка и наполнялась водой, однако сейчас она была гораздо больше похожа на сырой ванный коврик.
— И так не только зимой, но и весь круглый год, — продолжала Шелли. — Хотя в прошлом году засуха была ужасная. Но этот год бьет все рекорды. Я не помню, чтобы когда-нибудь здесь было так сухо. Этот источник больше не бьет.
— И как же звери?
— А они приходят ко мне в сад, чтобы напиться прямо из бассейна. Даже гремучие змеи иногда приползают…
— И ты это им позволяешь?
— Конечно. Они ведь живут здесь значительно дольше, чем я. Это, по сути, их земля.
И Шелли быстрыми шагами пересекла овраг и начала подниматься по его противоположному склону. Кейн последовал за ней. Уже поднявшись приблизительно на несколько сотен футов, туда, где сквозь густые заросли виднелся небольшой просвет, они вышли на поляну; Шелли остановилась и, обернувшись, выжидающе посмотрела на Кейна.
Тот молча снял рюкзак и, достав оттуда походное одеяло, расстелил его на земле. Шелли наблюдала за ним, успокаивая дыхание, чуть учащенное из-за этого последнего подъема. И тут она поняла, что Кейн совсем не запыхался — он дышал все так же ровно и глубоко.
— Ты, вижу я, довольно часто и много ходишь по горам, да? — обратилась она к нему.
Кейн услышал какую-то грусть, задумчивость в ее голосе и чуть было не спросил Шелли о причине этого. Однако вовремя остановился.
— Да, приходится, — ответил он. — Фотографии со спутников, данные аэрокосмической фотосъемки, — все это, конечно, замечательно, но геологических походов все же не заменит ничто.
— В особенности походов по горам? — уточнила Шелли.
— Вот именно. Матушка-природа прячет свои богатства только в крайне труднодоступных местах.
— Но ты не очень-то и жалуешься… Ты их, наверное любишь, эти самые труднодоступные и дикие места?
Кейн поднял голову. Он ожидал увидеть неодобрение в глазах Шелли, хотя и не услышал недовольных ноток в ее вопросе. Но, к своему удивлению, глаза ее светились добротой и пониманием — она принимала его таким, какой он есть.
Бродяга, путешественник…
«Мы не можем изменить самих себя. Но ведь мы можем проводить друг с другом хоть какое-то время? До тех пор, пока это нам не надоест…»
