Инструкция на конец света (ЛП) - Каейн Джейми (е книги .txt) 📗
сложности ситуации».
Тогда мне было лишь восемь, и, если честно, я не поняла смысла его
слов, хоть он и пытался объяснить. У меня были идеи, как например,
если бы я заблудилась в лесу и смогла сама достать пищу и кров, или как
если бы с моими родителями случилось несчастье, а я была бы в
состоянии позаботиться о себе сама. В общем, я вроде поняла. А вроде и
нет.
Есть кое-что, в чём я совсем не могу разобраться: неужели на Земле
нет никого, кто хотел бы что-либо изменить и как-то спасти ситуацию? И
совсем никого, кто мог бы обнять тебя и сказать, что всё будет хорошо?
Изабель
Сегодня моя жизнь перестала быть моей. Этот день войдёт в историю
как день, когда все разом обломались. Не, ну может это я громко заявила,
но мой чудесный мир определённо был разнесён на кусочки.
Правительство должно запретить таким людям как мой отец иметь
детей.
Ещё этот дурацкий дом. С каждым днем, что мы поводим в нём, он
становится только хуже.
Знаете, ощущение такое, будто вы смотрите ужастик, где семья
только заселилась в новый дом, но он так ужасен, что вам хочется во
весь голос крикнуть что-то типа: «Берите свои шмотки и убегайте вместе
с ними оттуда нахер, пока на вас не начали охотиться привидения, видно
же, что в этом доме не произойдёт ничего хорошего!».
Сейчас четырнадцать минут второго ночи, а я до сих пор тупо лежу
на кровати. Телефон здесь не ловит сеть. Я даже не разбирала вещи, те,
которые привезла из моей старой комнаты, – не хочу всё это
раскладывать здесь.
Я лежу и смотрю в потолок, он весь в каких-то пятнах, они похожи на
очертания континентов.
Спать мне неохота, и я даже не представляю, чем можно здесь
заняться.
Не могу заснуть. Может сбежать отсюда? Но куда… Здесь у меня нет
ни друзей, ни знакомых, никого на тысячи миль вокруг, а желания стать
бездомной у меня нет. Хотя мы и так отчасти как бездомные, и меня
бесит такой образ жизни, ладно, хотя бы есть вода и еда.
А ещё тут когда-то умерла моя прапрабабушка, и в доме наверняка
есть привидения, хотя пока ни одного не видела.
Пока.
Я слышу голос мамы снизу, кажется, она плачет. Она снова накричала
на отца, а он снова промолчал. Иногда, когда она не кричит, слышен
низкий гул голоса отца.
Мама уже начинала психовать, когда мы только подъехали к дому
после обеда. Вернее, началось это задолго до того. Она начала злиться
ровно с того момента как мы стали удаляться от города. И чем дальше
мы уезжали от центра и магазинов, тем злее она становилась.
Мама любит магазины (впрочем, как и я).
Потом она начала бормотать на кхмерском, а это всегда плохой знак.
Мои родители стоят в комнате прямо подо мной, поэтому я могу
слышать обрывки их фраз. В основном ничего нового, заезженная
пластинка, ещё, видимо, мама ходила из комнаты в комнату, потому что
её голос то приближался, то отдалялся.
«Противный старый дом... ты никогда не слушаешь... не
заботишься о нас... невозможно жить в середине леса...».
Я услышала достаточно, чтобы понять, что мама «сделала» его. Отец
всё-таки довёл её до края, и я снова начинаю надеяться, что она
переубедит его и он поймёт, что здесь невозможно жить, и прямо с утра
мы соберём вещи и свалим отсюда в «Мариотт-Отель», пока не найдём
нормальный дом.
Вот что должно произойти, если во Вселенной есть хоть сколько-
нибудь справедливости, если существует Бог, в которого все верят? Я не
молюсь, но я закрыла глаза и, лёжа в этом пыльном спальном мешке,
повторяю слова: «Боже, позволь нам убраться отсюда, пожалуйста. Если
Вы слышите, помогите нам уехать прямо завтра. Или сейчас, как Вам
удобно. Аминь».
Оказывается, я произнесла это вслух.
Вдруг хлопнула дверь.
А затем дверь машины.
Завёлся двигатель, водитель газанул и машина уехала. Всё это
произошло так быстро, что я даже не успела подбежать к окну и
посмотреть, кто сел в машину, которая уже удалялась в лес по гравию.
Но, вроде, это была мама.
Я смотрела в окно, пока машина не исчезла из виду, а затем вернулась
в спальник, вытерев ноги полотенцем перед этим. Не хочу, чтобы грязь
из этого дома попала в спальный мешок. Дом погрузился в тишину.
Обычно, если мама злится, она ходит и вопит, собеседник ей в тот
момент не нужен. Она может хоть целый час распинаться перед стеной,
так что, судя по воцарившемуся молчанию, уехала именно мама.
Куда она могла поехать в час ночи во вторник? Магазины, рестораны
и всё подобное закрыты. Может, она просто решила проехаться, чтобы
остыть? Или ее уход означает нечто большее?
Я представила, как она едет по дороге, останавливается у мотеля и
берёт там комнату. Но... Что дальше? Она вообще вернётся к нам? По
крайней мере, ко мне? Как она могла меня оставить одну? Понятно,
конечно, что она была зла и думала, что я сплю, поэтому и не пришла
меня будить, чтобы забрать с собой.
Походу она просто решила сбежать из этого дебильного дома, от отца
и отдохнуть где-нибудь в уютной комнатке мотеля. Эта мысль немного
успокоила меня, но заснуть по-прежнему не удавалось. Я посмотрела на
свой телефон, с его экрана постоянно маячила идиотская надпись «Связи
нет», и мне захотелось бросить эту железку об стену, чтобы она
разлетелась на сотни кусочков. Но вместо этого, я решила заглянуть в
сообщения. Я пересматривала переписки с моими друзьями, с которыми
мне уже не удастся встретиться снова.
Ненавижу всю свою жизнь! Всю!
Может, спуститься на первый этаж к отцу и высказать ему всё?
Рассказать, что я чувствую. Но, разумеется, я этого не сделаю. Вместо
этого, я тупо лежу и залипаю в потолок, на эти чёртовы пятна, ожидая
рассвета.
Глава 3
Лоурель
Не могу даже сказать, насколько я счастлива из-за того, что Анника
пришла домой.
Кто вот это может понять?
Точно не Вольф, для которого присутствие матери рядом, как петля
на шее.
И точно не сама Анника. Она не знает, что для меня значит.
И явно не мои родители, которые ушли четырнадцать лет назад в
туман (с наркотиками) и даже не удосужились послать хотя бы открытку.
Каждый раз как я вижу Анни после возвращения, я испытываю
противоречивые чувства. С одной стороны, радость. А с другой...
Разочарование и что-то ещё, непонятное мне самой.
Я застыла у двери в ее комнату. Моя рука парит в воздухе, готовая
постучать, но пока я слушаю ее голос с мягким немецким акцентом – она
разговаривает с кем-то.
Она смеется, и моё сердце готово выскочить из груди. Она вернулась
уже как две недели, но пока у нас не было возможности остаться с ней
наедине. Тут раздаётся низкий мужской голос, и моя рука опускается.
Неужели она за две недели умудрилась найти парня? Может, это друг.
Хотя эта догадка даже звучит глупо. Нет, Анника не из тех женщин, кто
может дружить с мужчинами. Она слишком прекрасна.
На самом деле, мать Вольфа – самая красивая женщина из всех, что я
видела. Она необычна, нереальна как богиня из греческих мифов. Когда
я была меньше, в моих мыслях Анника была моей матерью. Вольф был
мне как брат, но иногда я жалела, что он рядом. Потому что он хотел
всецело быть во внимании Анни.
А я и сейчас хочу.
У нее есть домик в северной части деревни, в котором никто не жил с
того момента, как она уехала.
Она является одним из первых членов Садханы, и с таким долгим
членством ей полагаются привилегии. Кроме того, мне кажется, что у
Махеша кое-что для нее есть. Он даст ей то, что она захочет, в том числе
