Работа над ошибками (СИ) - Клюшина Инесса (книги txt) 📗
Пятиклашки говорят, что я очень красивая. Я не знаю, какими глазам они смотрят на меня, потому что я великой красоты за собой не вижу. Грустные голубые глаза, мышиные волосы, обычные черты лица. Да, я, может быть, симпатичная, если накрашусь, вот как сейчас, но — не больше.
И с Алисой тебе никогда не потягаться, Вероника. Так что оставь свои переживания о чулках и смело иди поздравлять Стаса. А когда часы пробьют девять, ты из Золушки превратишься в прекрасную принцессу… и покинешь своего принца.
Отче, это ты такие сказки веселые пишешь?
— Тепло ли тебе, девица? — Стас издевательски оглядывает мою длинную куртку.
«Знал бы ты, дружок, что у нас там под ней. Тогда бы злых шуточек у тебя быстренько поубавилось», — злорадствую про себя. Немножко позлорадствовать — почти единственное, что могу позволить в отношении Стаса.
— Нормально, — отвечаю я. Осторожно снимая куртку, кошусь на подол платья — оно чуть не доходит до коленок. Нет, ничего не видно, банты надежно скрыты, но расслабляться не стоит.
— Блин, какой-то подвох готовишь. Не понял еще, какой, но если бабы так загадочно улыбаются, то все, туши свет, бросай гранату.
— А я разве улыбаюсь? — ой-ой. Поаккуратнее с лицом надо, что ли. И не глядеть так открыто на подол платья.
— Улыбаешься. В чем дело?
— Рада, что у тебя День рождения. Если будешь хорошо себя вести, даже подарок вручу.
— Какой еще подарок? — недоумевает Стас, даже глаза широко распахнул.
Он выглядит сегодня…ну, как всегда. Исключая то, что Стас подстригся и надел новенькую черную майку в обтяжку. Мужчины особо не заморачиваются, чтобы шикарно выглядеть в свой праздник. Но Стасу повезло: он сам по себе здорово смотрится, и ему никакие уловки не нужны, чтобы, поглядев на него разок, женщины еще не раз бы обернулись. Настоящий герой.
— У тебя же праздник? Не хотела сразу, с порога вручать, но если…
— Не ждал вообще. Да ладно, чего заморачивалась? — рука Стаса проходится по короткому ежику волос, — Пойдем на кухню, что ли? Или, может, в гостиную?
— На кухню, конечно, — говорю сразу же.
Опасаюсь я ходить в разные гостиные. За собой не уследишь там, куда уж за Стасом. А кухня — это кухня. Родная, привычная. На ней как-то не думается о постороннем, в том числе — о сексе. Или думается меньше, чем в гостиной с диваном, или в той светлой комнате с большой кроватью. Все-таки на кухне мало мебели. э-э… горизонтального положения, а столы всегда чем-то заняты.
Стас хочет, по привычке, меня пропустить вперед, но я специально мешкаю около полки с обувью.
— Я подойду, — говорю небрежно, и Стас один уходит на кухню. Натягиваю, как могу, платье на коленки, и скорой трусцой пробегаю весь длинный коридор. На кухне Стас как раз отвернулся к барной стойке, и я ныряю за спасительную поверхность стола, присаживаясь на стул.
Подарок кладу на стол, рядышком с шахматной доской. Амбициозный Стас недавно поменял и доску, и шахматы: по искусной работы деревянной доске теперь вышагивают фигурки из камня. Я долго смеялась над такой рокировкой и позорила Стаса за пижонство. По мне, так нет особой разницы в доске и фигурках, а за последние — эксклюзивные — я даже теперь побаиваюсь (вдруг уроню нечаянно), но Стас старую доску и шахматы так и не вернул, а на насмешки отвечал такими же насмешками.
— Вероничка, поможешь поставить на стол еду? Шахматную доску убери пока, — предлагает Стас, но вставать из-за стола мне смерти подобно.
— Стас, а… можно, я посижу? Устала, набегалась за день. Пожалуйста! — мой голос звучит настолько жалобно, что Стас даже покачивает головой:
— Сиди, конечно. Я поставлю все. Тогда просто отложи доску в сторонку.
— Сейчас, — это мы можем. Убираю доску и оглядываю бутылки и блюда, которые Стас ставит на стол.
Его домработница очень постаралась, чего здесь только нет! Хочу спросить, почему он не пригласил еще людей — еды здесь хватит на целую компанию — но вовремя понимаю, что, скорее всего, Стас не хочет знакомить меня ни с кем из своих друзей и родственников. Это совершенно естественно, так как я ему никем не являюсь, но все равно становится очень грустно.
— Как насчет коньяка в мой День рождения? Нарушим сухой закон, а, дорогая?
— Немножко выпью ради такого случая, — Вероника, совсем немного! Как ты будешь дышать перегаром на Роберта и Марка? Вот дела: уже второй раз повторяется то, что Стас меня спаивает перед встречей с мормоном. Значит, с Робертом мы встретимся, и все будет замечательно, раз это стало традицией.
Ничего страшного: за два часа весь коньяк выветрится. Пару глотков, максимум — еще столько же.
— Стас, садись уже. Давай хоть речь скажу и подарок вручу.
— Речь говорят вообще-то стоя.
— Я посижу.
— Сиди, — Стас не понимает моих маневров, но не спорит.
— Стас…с праздником, — официально произношу я. Готовила речь, но все благополучно забылось, как оказалась на его кухне. А если бы и не забылось, то оказалось не к месту: высокопарные слова как-то не вяжутся со Стасом. Что же, обойдемся простым поздравлением, — счастья тебе, здоровья… денег побольше. Но это даже не главное…большой красивой любви…
— Ты меня прямо как девушку молоденькую поздравляешь, — хмыкает Стас, садясь напротив меня. — Большой красивой любви…слова-то какие! Вероникины, сто процентов. Я тебя обожаю, дорогая. Со всей большой красивой любовью.
— Любовь должна присутствовать у каждого человека. Тем более, у тебя остальное, кажется, уже есть.
— А че, любви нет?
— Не знаю. Ты мне не докладываешь. Подозреваю, что есть, но… Короче, Стас, держи, — протягиваю органайзер Стасу, — как очень деловому человеку — деловой подарок.
— Ну, спасибо…дай, что ли, тебя поцелую, — Стас даже расчувствовался, кажется.
— Позже как-нибудь. Наливай, надо же выпить, — я не алкоголик, вы же знаете. Просто бантики на чулках не дают мне покоя. Одно неверное движение — и неприятная ситуация мне обеспечена. Чертовы чулки, весь вечер портят. Думаю только о них и о будущем конфузе, если Стас их увидит. Блин, Катя, а обычные нельзя было привезти из Амстердама?
— Ты сегодня очень странная, Вероничка. У тебя опять проблемы? — Стас внимательно глядит на меня. Я давно уже не видела в этих серых, как осеннее небо или — еще лучше сравнение! — как холодная сталь ножа — глазах презрения. Стас стал меньше выпендриваться, да и высокомерия у него поубавилось.
Перестань, Вероника. Все ищешь в поведении Стаса какие-то доказательства тщательно скрываемой любви к тебе? В детство не впадай. Такое поведение характерно для пятнадцатилетней девочки. Да и то — не для всякой.
— Нет. Только о тех, в пежо, думаю и волнуюсь.
— Не думай о них. Они к тебе не подойдут.
— В смысле?
— В прямом. Поговорил с кем надо о чем надо. Не имей сто рублей, как говорится. Вопрос закрыли, — Стас подвигает мне салат и наливает в рюмку коньяк, — за праздник, что ли?
— Стас, я…
— Все, я сказал, — жесткая интонация Стаса. Он один умеет так, — Вопрос закрыли не открывая. У меня День рождения. Говорим только об этом. Ну, или о тебе, если хочешь.
Сижу в совершеннейшей прострации. Стас в который раз помогает мне. Значит, не так уж я ему безразлична.
А вредный внутренний голос, прожженный потерями и обиженный на всех на свете, твердит, что я ошибаюсь.
— Ты настоящий друг. Спасибо за такую помощь.
— Ага, дружбан я у тебя что надо. А благодарить не хочешь. Нехорошая, — посмотрите на него! Опять дурацкие приколы. Как обычно, испортил всю романтическую дымку.
— Я тебе безмерно благодарна.
— Тю! Толку мне от вашей благодарности. Ой, бери уже рюмку. За здоровье, счастье… — звон наших со Стасом рюмок. Я осторожно пригубливаю коньяк, но Стас зорко смотрит за мной:
— Первую — до дна. Ничего не знаю, пей!
Приходится выпить. Я бы сказала Стасу пару ласковых и отказалась от коньяка, но новость о том, что Стас за меня кого-то просил, повергает в двусмысленное положение. Неудобно сейчас ему отказать в такой маленькой просьбе.
