Работа над ошибками (СИ) - Клюшина Инесса (книги txt) 📗
Сегодня Стасу слова поперек не скажу.
Но вторую рюмку пить не буду.
— Какой классный у тебя коньяк, — говорю я, закусывая лимоном.
— Кушай побольше, а то пьяной станешь, — советует Стас, — коньяк привезли мне то ли из Франции, то ли еще откуда.
— Да-а, — ковыряюсь в салате. Моему бывшему мужу тоже много чего привозили. Друзья, знакомые, да и просто те, кто хотел «подлизаться». «Боже, как давно это было, помнит только мутной реки вода — время, когда радость меня любила, больше не вернуть ни за что никогда». Вспомнилась сейчас строчка из песни, такой любимой когда-то.
Мы столько пели ее студентами у золотых всполохов костра под гитару. Молодые и счастливые, не вдумывающиеся в смысл песни, захваченные ее щемящей тоской и надеждой. Моя подружка, красотка Аня, всегда сидела рядом с Лешкой, который бренчал на гитаре, и у нас впереди была целая жизнь. И никто не предупредил нас тогда, как хрупок юный мирок, как легко разрушится после того, как мы закончим университет. Нет, он начал разрушаться даже раньше, где-то на курсе четвертом, когда все мы поняли, что хотим зарабатывать деньги, и многие начали прогуливать пары, устраиваясь на подработки. Появлялись новые знакомства, книги, которые анализировали, перестали быть самыми важными на свете, друзья-сокурсники уходили на второй план, заслоняемые открывающимися горизонтами взрослой жизни. Я начала встречаться с будущим мужем, и количество походов резко сократилось, потом одно, второе, третье…
— Вероника, очнись! Я тут весь изнервничался. Опять задумалась. Говори уже, — Стас начинает злиться.
— Это…личное, — я что, рассказывать ему буду, как увидела дорогой коньяк, и меня пробрала ностальгия и озарило понимание того, что и за подобную выпивку, в том числе, я отдала что-то такое необходимое и утерянное без возврата?
Самое время оправдать свою задумчивость и намекнуть, что к девяти я уйду.
— Очень люблю личные вещи, — Стас — весь внимание.
— Мне надо где-то в девять уйти, Стасик. Дело появилось сегодня днем.
— Какие еще дела у Веронички в субботу, в девять вечера?
— Нужно помочь одному человеку, — про Роберта — молчок, иначе меня ждут два часа промывания мозгов. А может, того хуже. — Ничего криминального. Стас. Посижу с ребенком моей подружки, пока они сходят в кино на вечерний сеанс, — ложь льется ручейком. Когда надо, я очень умело могу приврать. Даже Нина Петровна оценила бы такую находчивость.
— Меня попросили об этом только днем, и то я перенесла время и согласилась понянчить попозже, чтобы к тебе успеть, — а здесь — ни слова обмана.
— Польщен, — Стас, кажется, мне поверил, — я провожу или довезу, куда скажешь.
Согласимся — зачем лишние споры? Может, через полчаса Стас умчится по звонку Алисы — красавица не захочет долго ждать ресторан и обещанные развлечения. Незаметно кошусь на сильные руки Стаса. Не плачь, Вероник! Пусть Роберт не такой уж мужественный, зато — утонченный и интеллигентный. И человек хороший, и ты ему нравишься.
— А есть, что ли, не хочешь? — Стас в который раз демонстрирует свою идеальную наблюдательность. Мне действительно кусок не лезет в горло.
Не умею я так — притворяться, обманывать. Не мое.
Но нужно же думать о будущем. Это советовало непутевой Веронике огромное количество людей! Вот и думаю.
— Может, торт? Очень вкусный, и красивый такой, — рекламирует Стас, — возьми еще ребенку, к которому пойдешь. Я его один не съем.
А Алиса не ест сладкое? Этот вопрос уже готов сорваться с языка, но я отвечаю на него самостоятельно — нет. Она на диете.
— Да, беру! — угощу по дороге Марка. Этот пухленький сладкоежка очень обрадуется!
— Тогда принесу его и чай поставлю, — Стас встает из-за стала, и с громким звоном на пол падают несколько ложек. Они лежали на полотенце на самом краешке стола, и Стас их задел случайно. Он не останавливается, идет к барной стойке заваривать чай, а я вскакиваю с намерением эти ложки поднять. Пока Стас с чайником будет возиться, пока торт распакует, успею очень быстро все сделать. Иначе Стас подумает, что я совсем заболела, раз из-за стола не двигаюсь. Подобная лень мне несвойственна, и чем дольше веду себя подозрительно, тем сильнее уверенность Стаса, что что-то не так. А если есть уверенность, будут и гестаповские пытки в неподражаемом Стасовском стиле. Портить себе настроение перед многообещающей поездкой с Робертом и Марком я не хочу.
Присаживаюсь и собираю ложки с пола. Юбка немного задирается, несколько бантиков появляются из-под подола во всей красе, но оправлять его некогда. Очень быстро хватаю все рассыпанные ложки, поднимаюсь и возвращаю подол моего обтягивающего шерстяного платья на место. А потом замечаю внезапно, что Стас стоит, прислонившись к барной стойке, и наблюдает за мной, а вовсе не занимается завариванием чая.
Руки скрещены на груди, глаза прищурены, и выражение его лица…ну, все. Попала я.
— Это какого ребенка ты нянчить собралась в таких чулках? — мягко и вкрадчиво спрашивает Стас.
Сжимаюсь, как нашкодивший котенок. Поймали-таки меня на вранье. Я этого боялась, и это случилось. Все как обычно происходит у тебя, Вероника.
Подождите-ка. А чего я краснею? Если я никто Стасу, так и Стас мне никто! Не брат, не сват. Еще оправдывайся перед ним! Нет уж.
Возвращаюсь обратно на стульчик. Чем дальше от Стаса, тем лучше. Помним-помним про замечательные захваты. Спасибо, обойдемся.
— Нормальные чулки, Стас. Почему тебе не нравятся? — буду молчать до последнего о Роберте.
— Мне очень понравятся, если их покажешь. Клянусь.
— А если не покажу? Не обязана, извини.
— Тогда скажи, кому показывать собралась.
— Никому. Просто так надела.
— Ненавижу женщин, которые лгут. А ты еще этого делать не умеешь — вдвойне противно. К мормону собралась? С ним еще не завязала?
— Нет, — раз он все понял, зачем отнекиваться?
— Та-ак, — тянет Стас и поводит мощными плечами, а мне становится не по себе.
— Почему ты злишься, Стас? Порадовался бы, что у меня все начинает получаться, — говорю нерешительно, — вот, на свидание собралась…Тебя поздравлю — и пойду.
Стас прикрывает глаза.
— Слышала бы ты себя со стороны.
— А что здесь такого? — зря я это сказала. Всего одна секунда, и меня поднимают сильные руки Стаса. Стас хватает своими лапищами мои плечи и легонько встряхивает. Смотрит в глаза и говорит тихо и отчетливо, но глаза у него бешеные:
— Бл. дь, я вообще уже ничего не понимаю. Что такого сделал мормон тебе, чего не делал я? Это он решал твои проблемы? Это он выслушивал всю твою лабуду о школе? Просто скажи мне, что?
Мурашки бегут по телу, и в то же время я чувствую, как оно начинает гореть. В голове туман от выпитого коньяка и желания. Боже, как же это трудно — удерживать себя снова и снова. Когда-нибудь я не выдержу…
— Только мне ты всегда отказываешь. Всегда. А к нему идешь на свидание и надеваешь это, — Стас без зазрения совести задирает мое платье чуть ли не до талии. Я ахаю от неожиданности и пытаюсь его опустить, но руки почему-то не слушаются. А Стас даже присвистывает:
— Ну да. Я так и думал, чулки. Клевые, мне нравятся.
— Стас…
— Нет уж, дорогая, дай мне сказать. Ты все время отталкиваешь меня, хотя знаешь лучше своего мормона. Дольше — это уж точно. И меня хочешь, как и я тебя, Вероника, не отрицай. Я тебе уже давно предлагаю секс. Ты постоянно смотришь на меня, смотришь… а потом идешь к мормону. Чего ты боишься?
— Стас… Пусти меня, пожалуйста, я не могу так… — пытаюсь вырваться из цепких рук Стаса, пока то притяжение, которое я чувствую к Стасу постоянно, не сделалось неконтролируемым.
— Тогда я ничего не понимаю. Просто. Он лучше тр. хается? Так ты со мной не пробовала…
— Я и с ним не пробовала, и ни с кем не собираюсь пока, Стас, пусти!
— Класс. Значит, не все потеряно. У нас с тобой.
— Ста-ас, — глубоко вздыхаю я, собирая остатки благоразумия, здравомыслия, осторожности…чего там еще… Нужно объяснить ему, как вижу нормальные отношения. Это почти невозможно сейчас, но я постараюсь, хотя ощущаю, как мелкая дрожь пробегает по телу и становится трудно дышать. И еще — наверно, от реальной возможности секса со Стасом — я наконец почувствовала этих пресловутых бабочек в животе, о которых столько сказано в современной мировой литературе. Мда… уже не верю, что смогу сказать «нет».
