Ядовитые цветы - Берсенева Анна (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Тем временем Фридерика рассказывала ей о том, какой проблемой для Германии являются горы мусора, которые невозможно уничтожить, даже приводила какие-то цифры.
– Вам надо к нам его перевозить, – улыбнулась Лиза. – Там его живо растащат по домам.
Конечно, Фридерика была права: мусор надо уничтожать, и очень хорошо, что люди помнят об этом постоянно. Но что-то во всем этом казалось Лизе странным… Однако она сама не понимала, что именно, и поэтому ничего не сказала Фридерике.
Только в Германии Лиза поняла, что имела в виду Наташа, говоря, что все здесь приспособлено для человека. Именно в этом была другая жизнь, а не в хороших машинах и даже не в чистых улицах. Лиза видела, как уважает себя каждый человек, незаметным образом перенося уважение к себе на других. Ей нравилось, как относятся Нойберги к уборщице и как относятся к покупателям продавцы в магазинах. Она чувствовала, что между этими явлениями есть прямая связь.
И даже вечно орущие, бегущие и толкающиеся подростки, ровесники Александра, ее не раздражали. Лиза с удивлением заметила, что при всей их крикливой невоспитанности они никого не задевают и толкают только друг друга.
Вскоре после приезда она привыкла переходить улицу на перекрестках, не глядя, есть ли машины: знала, что они обязательно остановятся и пропустят ее, даже если на перекрестке нет светофора. Их много было, таких мелочей, к которым она привыкла мгновенно, точно жила среди них всегда.
Глава 4
Все это был быт – приятный, необременительный, отлично устроенный, как посудомоечная машина или сушилка с таймером. Но, кроме налаженного быта, в Кельне был Собор. Увидев его впервые, Лиза думала о нем как о живом существе.
Он вырастал перед нею постепенно, пока она поднималась по эскалатору на улицу. У Лизы перехватило дыхание, когда она увидела эти уходящие в пасмурное небо стены – действительно казавшиеся дымными, как написал о них Блок. Она стояла на площади перед Собором, задрав голову, и ей казалось, что там, среди бесчисленных башенок и фигур, идет своя, таинственная, жизнь, которой никому не дано постичь. Она удивлялась даже не тому, как можно было построить такую громаду. Какое чувство вкладывал в нее создатель, вот что занимало Лизу. Ей казалось, что Собор говорит ей что-то ясное и отчетливое, а она не может расслышать.
Возвратившись домой, Лиза обнаружила, что из сумочки у нее вытащили кошелек.
– Конечно, Лиза, разве можно быть такой беспечной! – воскликнула Фридерика. – Возле Собора множество цыган, это надо учитывать. И, к сожалению, многие из них воруют.
Иногда Лиза ходила вместе с Нойбергами в их любимое кафе. Они пили вино, которое Фридерика и Гюнтер долго выбирали по обширной карте, грызли крошечные печенья и болтали о том, как различается течение времени в Москве и в Кельне. Лизе казалось уже, что она находится на другой планете, и она самой себе не могла объяснить, откуда появляется это чувство.
И все-таки ей было здесь одиноко. Фридерика и Гюнтер были хорошими людьми, но они годились Лизе в родители. Она быстро подружилась с Александром, которого называла Сашкой, – но интересы у него, конечно, были как раз такие, какие и должны быть у мальчишки его возраста.
Наверное, поэтому Лизу не покидало ощущение временности всего, что с ней происходит. Иногда она ловила себя на том, что эти недели и месяцы, которые наверняка никогда не повторятся в ее жизни, она проводит так, словно ждет еще каких-то событий, которые наступят после того, как она отсюда уедет.
«Может быть, это и есть ностальгия?» – думала она.
Оксана звонила ей часто.
– Ксеня, ты зачем деньги тратишь? – возмущалась Лиза.
– Да брось ты! Думаешь, у Игоря денег не хватит? – слышала она в ответ. – Ну как, не вышла еще замуж?
Лиза только улыбалась, слыша этот вопрос. Чем больше времени она здесь проводила, тем менее реальным представлялось ей замужество. И не только потому, что она ни с кем не была знакома. Просто – что она будет здесь делать? Собирать фольгу в коробочки? Наверное, это хорошо и правильно, но при чем здесь она, Лиза?
– Нам очень жаль, Лиза, что ты здесь проводишь время в одиночестве, – сказала как-то Фридерика. – Ты не хочешь сходить куда-нибудь на дискотеку?
– Но ей, наверное, не хочется идти одной, – предположил Гюнтер. – Правда, Лиза?
Лиза согласилась – не обижать же этих милых людей, заботящихся о том, чтобы ей не было скучно. На самом деле она вовсе не была уверена в том, что ей так уж хочется на дискотеку. Она даже в Новополоцке ходила туда не слишком часто.
– Я думаю, ты можешь пойти вместе с нашей Утой, – предложила Фридерика.
Лиза снова кивнула. Она уже познакомилась к тому времени с Утой, старшей дочерью Нойбергов.
Ута пришла через неделю после того как приехала Лиза. Просто забежала как-то днем, после университета.
– Привет! – сказала она, входя. – Как я понимаю, ты Лиза? А я Ута Нойберг.
Лиза обрадовалась, засуетилась, предлагая Уте поесть.
– Нет-нет, – остановила ее Ута. – Спасибо, Лиза, я не могу поесть здесь.
– Почему? – удивилась Лиза.
– Потому что я вегетарианка, – сказала Ута.
Лиза немного растерялась, а Ута тут же объяснила:
– Я принципиально не ем мяса – в нем заключена энергия смерти. Ты видела когда-нибудь, как убивают животных?
Лиза видела, как режут курицу. Это зрелище не показалось ей приятным, но и не заставило отказаться от бульона.
«Но не все ведь должны вести себя одинаково?» – подумала она.
Но, как она быстро убедилась, Ута как раз-таки считала, что все должны вести себя одинаково.
– Нельзя пользоваться энергией смерти для того, чтобы поддерживать жизнь, – наставительно сказала она, и Лизе показалось, что в ее голосе промелькнули интонации Гюнтера.
Она и внешне была на него похожа – высокая, в больших очках, со светлыми, чуть вьющимися волосами, подстриженными под мальчика.
Наверное, Уте показалось, что разговор о вегетарианстве вызвал у Лизы интерес, потому что она тут же принялась подробно рассказывать ей об этом движении в Германии. Упомянула заодно и движение против натурального меха, и Лиза невольно покраснела, вспомнив свою мерлушковую шапку, которая осталась в Москве. Послушав Уту, она поняла, что вегетарианство напрямую связано с охраной окружающей среды, о которой она и так слышала ежедневно.
– Кроме того, я принципиально не пользуюсь машиной, – сказала Ута. – Только велосипед или общественный транспорт.
– Но почему? – удивилась Лиза.
Она-то думала, что машинами здесь пользуются все: уметь водить их было так же естественно, как уметь ходить.
– Потому что это загрязняет атмосферу. Вообще, – воодушевилась Ута, – очень многое в нашей повседневной жизни должно быть изменено. Например, эти лампочки.
– Какие лампочки? – не поняла Лиза.
– Лампочки, которыми пользуются все, требуют слишком большого расхода энергии. А это значит, что активнее работают электростанции, загрязняя природу. Между тем есть другие лампочки, которые потребляют меньше энергии.
«Господи, – подумала Лиза, – все это так, но как же можно об этом думать, если ты не конструктор лампочек?»
Впрочем, она тут же устыдилась. Просто Ута чувствует ответственность за все, что происходит в стране. Что же тут плохого?
И вот теперь Лиза понимала, что ей совсем не хочется пойти на дискотеку вместе с Утой, хотя Фридерика сказала, что та охотно танцует и веселится.
«Да что же я за человек такой? – в отчаянии подумала Лиза. – Какой жизни мне хотелось бы?»
Вскоре Лизе стало казаться, что она никогда не привыкнет к Германии – не к мелочам ее быта, а к тому, как здесь относятся к жизни.
«Может быть, лучше вообще уехать? – думала она иногда. – Ведь мне скучно, мне просто безнадежно скучно, и я не могу внятно объяснить, почему. Потому, что люди заботятся о природе?»
Единственное, что доставляло ей удовольствие, были беседы с Гюнтером. Они разговорились почти случайно: Гюнтер перечитывал «Евгения Онегина» и спросил у Лизы, как она оценивает поведение Татьяны Лариной. Лиза так оживилась, точно ее спросили о соседке или близкой подруге. Она тут же начала рассказывать Гюнтеру все, что сама чувствовала в душе Татьяны, – и увидела, как меняется его лицо. Оно просто расцветало на глазах, куда девалась его обычная суховатость! Гюнтер внимательно слушал Лизу и даже записывал что-то на разноцветных карточках. Увидев, что он записывает, Лиза смутилась и замолчала.
