Амазонка бросает вызов (СИ) - "AlmaZa" (книги хорошего качества TXT) 📗
- Я всего лишь хотела распустить волосы…
- Да кто ж тебя знает, - сам выдернул шпильку из её причёски Чонгук и вернулся к прерванному. Но в мысли зачем-то полезли шаньсийские амазонки, которые вот так же соблазняют, но всегда наготове, способны убить, прикончить хоть во время секса. Коварные и бездушные амазонки, к которым относилась его родная мать, которым принадлежали его сёстры. Вымуштрованные убийцы-потаскухи, неужели мать добровольно позволяет им заниматься подобным? Чонгук плохо, но помнил своих маленьких сестричек, розовощёких, круглолицых, пухленьких и невинных. Какие они теперь? Как выглядят? И снова те глаза, и то лицо, что осветилось фонарём на крыше дома Черити Лавишес***. Ему захотелось укрыть всех девчонок мира непроницаемым для разврата и жизненной грязи плащом, но подобного никто не изобрёл.
Рука Саны была уже в кожаных штанах Чонгука, когда он вновь остановился и, вытащив её кисть, слез с неё в сторону. Гейша непонимающе поднялась, запахивая кимоно.
- У тебя… всё работает, - сказала она, видя странную неловкость на лице Чонгука, напряженное разочарование.
- Я знаю, что работает, - хохотнул он, посмотрев вниз, на взбугрившиеся штаны.
- Тогда в чём дело?
- Вера не позволяет, - отшутился он, поднимаясь и одёргивая футболку.
- Что именно? Ведь сексом ты занимаешься.
- Да чёрт его знает, Сана, что она мне не позволяет… Ты прости, не обижайся. Хотя вполне пойму, если теперь ты справедливо возжелаешь моей смерти.
- Я не так сильно возбуждена, чтобы впасть в отчаяние от прерванности, - тонкой, смутной и необъяснимой улыбкой вновь зацвела она и тоже встала. – Возможно, я холодна для того, чтобы расстраиваться от такого. Возможно, это тебя и отталкивает?
- Нет, вряд ли. Скорее я и сам горяч не слишком. – Сана положила ладонь ему на плечо.
- Ты даже не представляешь себе, насколько ты горяч, благородный воин, и, поверь, тебя-то рано или поздно будет сжигать дотла безответное желание.
- Пророчишь из вредности?
- Ничуть. Мне так кажется. Ты сдерживаешь себя, постоянно сдерживаешь себя во всём. Вечно копить нельзя. Будет день, когда накопленное выплеснется.
- Что ж, я буду надеяться, что в тот далёкий день твоё слово всё ещё будет в силе, - подмигнул ей Чонгук, и вышел.
***
Лето, на которое возлагалось столько надежд и строилось множество планов, стало разом бессмысленным и дремотно-серым. За окном светило солнце, но Чжинёну казалось, что уже который день льёт дождь. Вторые сутки он не выходил на улицу, лежал, глядя в потолок, ел ставшую безвкусной пищу, смотрел фильмы, не понимая, что в них происходит. Поверх всего, чем он пытался заняться, стояла Чонён.
Мама быстро заметила, что с сыном неладное, пыталась поговорить с ним, выяснить, расшевелить его, но Чжинён только отмахивался и принимался выполнять любые просьбы родителей, старательно изображая, что всё в порядке. Сходил в магазин, съездил в ремонт обуви забрать ботинки отца, отнёс родителям Югёма домашнее печенье. Его передали для Чонён, но он отнёс другу и его семье. Разве требуется девушке миллионера какое-то там печенье?
Когда задания кончились, Чжинён плюхнулся в спальне и превратился в осеннюю муху, которая впадает в спячку, но почему-то злая и хочет кусаться. Заходил Ильхун и звал пройтись, звонил Югём и звал пройтись – для всех нашлись отговорки, чтобы продолжать смотреть в потолок, исполняющий обязанности фона, на котором рисовалось личико Чонён. Его теперь целуют эти похотливые и гадкие губы Ку Чжунэ! Джуниор утыкался лицом в подушку, загибал её вокруг головы, бился с нею вместе о кровать, отбрасывал её, вставал, мерил шагами комнату. Он ждал звонка Чонён, что она объяснит всё это как-то, признает ошибку, заблуждение, одумается. Но она не звонила.
К окну страшно было подходить. Из него виднелся подъезд Чонён. А если он высунется, а там как раз стоит порш? Чжинёну хотелось разбить этот дрянной автомобиль. Никогда ещё в нём не было столько злобы, бессильной ненависти. Он зашторил окно и не пускал свет, потому и выдумал, что на улице дождь. Как мужчина он не мог себе позволить плакать, но мираж невыплаканных слёз превращался в капель дождя по стеклу.
На очередной трезвон мобильного Джуниор уже не бросился. Он понял, что Чонён не позвонит, поэтому сначала даже не думал интересоваться тем, от кого звонок. Мелодия перестала играть, и парень ещё долго лежал, не шевелясь. Потом, когда пошёл в туалет, на обратном пути вспомнил о непринятом вызове и заглянул в телефон. Ему звонила Еджин, сестра Чжунэ. Горько усмехнувшись, он отложил трубку и упал на кровать снова. Какая ирония! Он нравится сестре того, кто увёл у него любовь. «Будь я хоть на сотую процента такой же сволочью, как Чжунэ, я бы воспользовался случаем, переспал бы с его сестрой и бросил её, и месть была бы сладка, но я никогда так не сделаю, потому что Еджин ни при чём. Она не виновата в том, что брат её влез туда, куда не просили… Что брат её оказался богатым красавцем, по сравнению с которым ребята вроде меня – абсолютные, никому не нужные неудачники». Джуниор размышлял о жизни и о том, как она складывается. Вспомнил о ситуации Югёма, и стал его хорошо понимать. Действительно, если хочешь чего-то добиться, даже любимой девушки, нужно иметь деньги. Чжинён всё ещё хотел верить, что Чонён не такая, что ей плевать на состояние Чжунэ, он искал в нём достоинства, за которые могла бы полюбить девушка мажора Ку Чжунэ, но не находил, зная, какая он моральная падаль. И только ради того, чтобы не очернить образ Чонён корыстностью и меркантильностью, Чжинён признавал некие положительные качества Чжунэ, о которых, видимо, пока что мало кому известно. И всё-таки, как же быть ему самому? Как вернуть возможность своего счастья? Столько лет он любил Чонён! Ждал, что скоро она выпустится, поступит в его университет, и они будут ходить за ручку на лекции и обратно, будут гулять, просиживать вечерами в кафе, встречаться с друзьями, поженятся. Джуниор представлял, и не раз, скромную студенческую свадьбу, потому что знал, что Чонён не захочет, как все, пышное платье, скучные традиционные посиделки. Он бы не сказал и слова против, если бы она надумала выходить замуж в джинсах. Они бы отметили бракосочетание каким-нибудь пейнтболом, и рванули в горы, лазить по отвесным скалам. Чжинён знал, что Чонён бы всё это понравилось, а, значит, понравилось бы и ему, потому что он тогда увидел бы её счастливую улыбку, услышал её смех. Сделает ли её счастливой Чжунэ? Что он о ней знает, мерзавец этот?
Злобы Джуниор не испытывал, но ему захотелось добиться чего-то, стать каким-то более весомым, чтобы Чонён пожалела и раскаялась, узнав однажды о его достижениях. Пойти в тхэквондо, которым она так восхищается? Но Чжунэ не умеет драться, и всё-таки она выбрала его. Телефон зазвонил снова. Чжинён посмотрел на экран. Опять Еджин! Разговаривать не хотелось, но парень был слишком ответственным, чтобы не поднять тому, кто пытается упорно дозвониться. А если что-то случилось?
- Привет, Чжинён, не занят?
- Нет, а что? – честно ответил он, задним числом подумав, что надо было сказать «занят» и побыстрее прекратить беседу. Но уже не выйдет, не нарушая законов вежливости.
- Я купила два билета в кино, с подругой хотели идти, а она не смогла, вот буквально в последний момент… не составишь компанию? А то билет пропадёт. – «Велика ли потеря для дочери чеболей?» - рассудил так, как прежде не рассуждал Джуниор.
- Если в последний момент, то я уже не успею к началу сеанса, - придумал первую отговорку Чжинён.
- Я поменяю билеты на следующий сеанс! – быстро пролепетала Еджин. – Приедешь?
Вторую отговорку молодой человек придумать не смог, даже затянув до неприличия с ответом.
- Ладно. В каком ты кинотеатре?
Когда он собранный вышел из спальни и направился к двери, мать побоялась издать хотя бы звук, обрадованная тем, что непонятная депрессия сына, выразившаяся в затворничестве, отступила. Они с отцом выдохнули одновременно с дверным хлопком.
