Биологическая систематика: Эволюция идей - Павлинов Игорь (читать книги онлайн полностью txt) 📗
На протяжении XX столетия на обсуждение выносились и более значимые предложения по существенной модификации номенклатурных норм. Они фактически стали реализацией общей идеи возможности пересмотра линнеевских канонов, которая высказывалась на протяжении XIX столетия сторонниками эмпирической систематики (Микулинский и др., 1973; Stevens, 2002; см. 4.1.2). В рассматриваемый период в рамках эмпирической традиции, усиленной позитивистским номинализмом, критике была подвергнута осмысленность присвоения собственных имён таксонам, коль скоро они не имеют фактического биологического содержания (Cain, 1959а; Michener, 1962, 1964; Sneath, Sokal, 1973; см. 5.2.2.1). Р. Сокэл (1968) писал: «возможно, что развитие автоматической обработки данных быстро вытеснит проблему номенклатуры на то относительно неважное место, которого она и заслуживает» (с. 313). Р. Эрлих в своей вышеупомянутой «профетической» статье возвещал, что «грядут довольно существенные изменения в нашей системе номенклатуры… Будет всеобще признана неадекватность любой номенклатурной системы задачам описания органического разнообразия» (Ehrlich, 1961, р. 157–158, курс. ориг.). В био систематике не только предсказывалось, что «возникнет нечто существенно отличное от линнеевской номенклатуры» (Camp, 1951, р. 126), но и действительно разрабатывались новые понятия (см. 5.7.2.2). Одним из вариантов «нелиннеевской» номенклатуры стала общая концепция перехода от вербального обозначения таксонов названиями к нумериклатуре – их обозначению цифровыми кодами. Она возникла как способ унификации и стабилизации таксономических обозначений (Rabel, 1940; Little, 1964; Hull, 1966), была частично использована кладистикой (Hennig, 1969; Christoffersen, 1995; Ereshefsky, 2001b,с; см. 5.7.4.5).
Предложенное современной филогенетикой понимание таксона как квазииндивидного образования (см. 5.7.4.4, 6.3.1) также вызвало оживлённую дискуссию по таксономической номенклатуре. Как подчёркивают авторы, названия классов – это родовые понятия, которые могут быть определены («золото – это…»), тогда как названия индивидов – это имена собственные, которые не могут быть определены (Queiroz, 1992, 2007а; Sundberg, Pleijel, 1994; Harlin, Sundberg, 1998; Moore, 2003; Ereshefsky, 2007a). Такая трактовка таксонов, влекущая за собой отказ от логически (экстенсионально) трактуемой родовидовой схемы, означает отказ и от сопутствующей ей бинарной номенклатуры, согласно которой вид обозначается так же, как и определяется, – через ближайший род и видовые отличия (см. 3.2). Номенклатурный раздел кладистической систематики предложено называть кладономией, в противовес «таксономии» как традиционной системы номенклатуры (Queiroz, Gauthier, 1992; Brummitt, 1997). Эти предложения в настоящее время активнейшим образом разрабатываются и доводятся до стадии реализации в форме «Филокодекса» (Queiroz, Gauthier, 1990, 1992, 1994; Queiroz, 1992, 2007а; Christoffersen, 1995; Minelli, 1995; Ereshefsky, 2001 a,b, 2007a; Mishler, 2009). Его основополагающей идеей является утверждение, что таксономические названия должны применяться только к голофилетическим группам (Queiroz, Cantino, 2001; Phylocode…, 2009; см. 5.7.4.5). Из этого видно, что «Филокодекс» очевидным образом стремится привязать номенклатурные принципы к базовым допущениям отдельной таксономической школы (Knapp et al., 2004), т. е. превратить всю таксономическую номенклатуру в частную теоретико-зависимую в понимании А. Расницына (2002).
Несмотря на существенные различия в содержании между «Фило-» и «Биокодексом», оба они схожи в том, что фактически подразумевают развитие таксономической номенклатуры в сторону разработки унифицированных для всей систематики правил вместо сложившихся в XIX – начале XX столетий отдельных «предметных» кодексов. Но пока эти идеи не получили поддержки, так что для основных групп организмов по-прежнему действительны свои вполне традиционные кодексы: в зоологии – 4-е издание «Международного кодекса…» (Международный…, 2004), в ботанике – «Венский кодекс» (Международный…, 2009), в бактериологии – «Бактериологический кодекс» (Sneath, 1992), в вирусологии – соответственно свой кодекс (The international…, 2002).
Представляется вполне очевидным, что системы номенклатуры, с помощью которых описывается разнообразие организмов, не могут не меняться вслед за изменением представлений о природе и структуре этого разнообразия. Очевидно и то, что современные представления такого рода существенно отличны от линнеевских – они сложнее. Поэтому отстаивать неизменность традиционных кодексов и норм (Чайковский, 2007) – едва ли лучший ответ на «вызов современности». С другой стороны, заменять одни жёсткие правила (линнеевские) другими (филогенетическими) – также не самое хорошее решение. Вероятно, речь должна идти о том, что сами эти правила и фиксируемые ими категории должны быть более гибкими и позволять более адекватно описывать единицы разнообразия и соотношения между ними (Мина, 2007). Возможно, будет небесполезным обратиться к опыту популяционной систематики (см. 5.7.2.2) и рассмотреть возможность разработки ещё одной «параноменклатуры» – для внутривидовых форм разного ранга и биологического статуса. Иными словами, в случае названий таксонов возможен тот же плюрализм, который утверждается в трактовках самих таксонов (см. 6.1.1)
5.2. Аспекты эмпиризма
Систематика есть изучение фактов.
Наличие твёрдого эмпирического базиса – один из фундаментальных критериев научности дисциплин, исследующих объективную реальность, и результатов этих исследований. С его утверждения началась европейская наука Нового времени как опытная (эмпирическая, индуктивная), в которой научное знание есть продукт наблюдений и экспериментов, воспроизводимых в стандартных условиях и потому делающих знание проверяемым (Гайденко, Смирнов, 1989; см. 4.1). Эмпиризм как эпистемологическая доктрина стал доминировать в так называемых «точных» естественных науках (физика, химия) в XVIII–XIX столетиях; в систематике он в это время только начал формироваться, да и то со значительной примесью рациональности (см. 4.1), активно стал влиять на её судьбы в начале-середине XX столетия.
Ключевой идеей эмпиризма является утверждаемое позитивистской философией представление о том, что только независящие от теории (theory-neutral) суждения составляют содержание объективного научного знания. Это значит, что из познавательной ситуации по возможности исключается «метафизическая», а в пределе – любая теоретическая компонента, предшествующая эмпирическому знанию. В противоположность онтологически нагруженным разделам систематики (типологическая, рациональная, филогенетическая и т. п.), эмпирическая в идеале является атеоретической. В систематике XX столетия это в первую очередь относится к утверждению её независимости от эволюционной теории, в чём эмпирики согласны с типологами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
