О проблемах языка и мышления - Ленин Владимир Ильич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗

Аграрный вопрос представляет мало интереса для заводского рабочего. Самый способ аргументации и изложения наших народных изданий не соответствует степени его умственного развития.

Их надо не устрашать, а просвещать (употребляю это слово в политическом смысле). И просветить их теперь уже не так трудно. Это показывает опыт крестьянского союза. И это же подтверждает автор письма. «Для того, чтобы работать среди крестьян, – говорит он, – вовсе не требуется подчинения их предрассудкам… Надо только самому-то хорошо понимать, что говоришь… И надо все объяснять, а не фразерствовать». А мы, к сожалению, не всегда сильны насчет понимания, не всегда безгрешны по части фразерства и почти всегда очень неловки по части объяснения. Возьмите хоть наши воззвания. Большинство из них написано языком тяжеловесным, понятным только «профессиональным революционерам», изобилующим бесконечными придаточными предложениями, которые редко употребляются в народной речи. Хуже этого языка и придумать ничего невозможно. Пушкин говорил когда-то, что нашим писателям надо учиться русскому языку у московских просвирен. Как хорошо было бы, если бы московские просвирни согласились дать несколько уроков русского языка людям, пишущим наши воззвания.

И заметьте, что невозможный слог не единственный недостаток этих воззваний. Ход мыслей в них так же неуклюж, как и язык; они производят такое впечатление, что их авторы пишут и пугливо оглядываются на самих себя: как бы не написать чего еретического, не вполне ортодоксального. И потому эти воззвания переполнены всякими совершенно лишними в воззваниях «соображениями». Каждое подобное воззвание представляет собой что-то вроде схемы русского общественного развития, набросанной для того, чтобы оправдать в глазах автора тот шаг, сделать который он приглашает своих читателей. При этом «принимается в соображение» все, кроме психологии «массового» читателя, которому все эти неуклюжие, часто неудачные и педантические схемы, разумеется, решительно ни на что не нужны, которого они отпугивают, как нечто ему совершенно чуждое. А между тем в массовом читателе все дело. Судьба России решится движением масс.

Статьи г. Рубакина интересны в особенности тем, что в них приводится множество отзывов самих «читателей из народа» относительно того, что собственно хотелось бы им знать и чего требуют они от народной книжки. И как многочисленны, как разнообразны те отрасли знания, которые стремится обнять пробудившаяся мысль современного русского рабочего. «Я желал бы знать, – пишет один рабочий, – как образовалась земля и появился человек? И какую жизнь вел? Затем жизнь историческую и развитие, как умственное, так и нравственное, и появление литературы и поэзии главных народов, – мне желательно знать хорошо и понятно». Словом, целая энциклопедия. Но ему и этого кажется мало: «Кроме того, – прибавляет он, – мне желательно знать многое другое…» Другой добродушно сообщает: «Я не знаю, что для меня полезно знать: одно хорошо, а другое лучше». Существующая популярная литература не удовлетворяет читателей из народа. Рабочие очень не любят поучительных книг. «Все нашего брата учат» – насмешливо говорит рабочий, возвращая учительнице поучительную книгу. «Ужо вот мы их в посту почитаем, а то больно уж поучительны», – говорят фабричные, отказываясь от предложенных им поучительных книг. «Глубоко ошибаются, – пишет г. Рубакину мещанин Херсонской губернии Г.З., – что народу особые книжки нужны. Что преследуют эти господа? Цель образования народа? Так вот что: с ихними взглядами они много не сделают, ибо они говорят, что народу только и нужно писать особым языком. Как же он будет образовываться, если он будет читать только особый язык?» Еще один читатель из народа пишет: «В литературе для общества попадаются часто скучные и даже глупые, ей Богу, глупые книги (их я могу назвать). Вот такую скучную книгу и дадут читать крестьянину или мещанину. Ну, что ж? Книга ужасно скучная. Даже попадись вам скучная книга, неужели вы прочтете ее без всякой мины до конца? Так и нам: – прочтешь четверть книги и бросишь, а между тем лица трубят: им непонятны фразы, они не могут читать книг, предназначенных для общества. Нет, народу нужны не народные книги, а дешевые, потому что он бедняк, а не дурак».

Противники жирондистов были людьми дела, а не людьми слова, что не мешало, впрочем, некоторым из них обладать замечательным красноречием, и не трудно представить себе, с каким презрением посмотрели бы эти могучие люди великого дела на наших «большевиков», воображающих, что радикализм состоит в беспрерывном повторении известного катехизиса от начала до конца и от конца до начала. Они приняли бы их за воскресших brissotins, а вернее, просто за попугаев. Только люди, отличающиеся наивностью этих несчастных «большевиков» или – что в этом случае все равно – г. Solus’a, могут думать, что при распространении политических идей не следует прибегать к употреблению «алгебраических знаков». На самом деле, иногда бывает в высшей степени полезно выдвинуть перед массой известный алгебраический знак, предоставляя ей самой, на основании собственного опыта, заменить алгебраические буквы определенными арифметическими величинами. Кто отрицает это, тот не понимает психологии массы. Эта психология есть психология людей, которые еще только совершают свое воспитание, которые еще только зреют для усвоения известных идей. Таким людям сплошь да рядом кажется неясным то, что представляется вполне определенным зрелому человеку. И наоборот: то, что зрелому человеку представляется неудовлетворительным по своей неопределенности, является более удовлетворительным для умов, еще нуждающихся в воспитании. Поэтому в деле пропаганды и агитации вопрос о том, что лучше, алгебра или арифметика, решается далеко не так просто, как это думает г. Solus. Иногда «алгебраический знак» дает «серому» слушателю несравненно больше, нежели определенная арифметическая величина. И это неудивительно: ведь в политике наши «арифметические величины» часто гораздо более отвлеченны, нежели «алгебраические знаки».

Я утверждаю, что наша народная масса далеко еще не достигла той степени политического развития, на которой уже нет нужды в «алгебре», поэтому я и не боюсь алгебры. Надо пользоваться ее знаками, не опасаясь того, что скажет по этому поводу тот или другой сторонник «большевистской» – если можно так выразиться, – тактики…

Такою же ересью считает ее, по-видимому, и Ф.И. Дан. Он хорошо определил задачи второй Думы. Одно плохо: он, как видно, не считает нужным употребление «алгебраических знаков». Это заблуждение. Без «алгебры» пока еще обойтись нельзя. Обратно тому, что происходит в школах, народная мысль начинает именно с алгебры, так что в течение некоторого времени арифметика остается достоянием кружков или, – и это, конечно, лучший случай, – известных, наиболее передовых слоев населения. Наша народная масса, – рассматриваемая в том ее целом, от которого и зависит в последнем счете решение великих исторических вопросов, – еще не перешла из алгебраического класса в арифметический.

Какова могла бы быть, по-моему, общая избирательная платформа левых и крайних левых партий? …

На второй вопрос нет и не может быть другого ответа, кроме этих двух слов:

Полновластная Дума.