Пруссачество и социализм - Шпенглер Освальд (бесплатные версии книг TXT) 📗

Это была французско-анархическая мысль в ан-

глийской оправе. Известно, как этим словом ма-

скировал свою ненависть к требованиям поряд-

ка Руссо, и как Маркс, с его столь же англий-

ской ориентацией мышления, подражал ему.

Немецкое просвещение употребляло слово <об-

щество> в смысле human society***, чего не бы-

ло до Гете, Шиллера и Гердера. Лессинг говорил

еще о человеческом роде! <Общество> сделалось

*Общество (англ.).

**Общества (фр.).

***Человеческого общества (англ.).

54

любимым словом немецкого либерализма, кото-

рым можно было вычеркнуть из его мыслей <го-

сударство>, требующее подвига.

Но Англия на место государства поставила по-

нятие свободного частного лица, которое в своей

отчужденности от государства и враждебном от-

ношении к порядку стремится к беспощадной

борьбе за существование, ибо оно только в ней

может проявлять свои лучшие инстинкты - ста-

рые инстинкты викинга. Когда Бокль^, Маль-

тус^, Дарвин^ впоследствии видели в борьбе за

существование основу society, они были совер-

шенно правы применительно к их стране и наро-

ду. Однако Англия не нашла готовой, а создала

в ее полной законченности эту форму существо-

вания, зачаток которой можно найти в исланд-

ских сагах. Уже отряд Вильгельма Завоевате-

ля^, который в 1066 году занял Англию, был

society рыцарей-искателей приключений, так-

же как и английские торговые компании, завое-

вавшие целые страны и в последний раз еще

в 90-ых годах XIX века распространявшие свои

завоевания в глубине Южной Африки; наконец,

в society превратилась вся нация в целом, прояв-

лявшая по отношению ко всякой реальной силе,

к собственности, к труду, к чужим народам,

к более слабым представителям и классам собст-

венного народа, свой старинно-северный раз-

бойничий или торговый инстинкт. Инстинкт

этот превратил наконец и английскую политику

в искусное, в высшей степени действенное ору-

жие борьбы за обладание планетой. Частное ли-

цо - это понятие, служащее дополнением

к society, оно обозначает сумму этических,

55

вполне положительных свойств, которым, как

всему ценному в этическом отношении, нельзя

научиться; они в крови, и в целом ряде поколе-

ний они медленно совершенствуются. В конеч-

ном счете, английская политика - это полити-

ка частных лиц и групповых объединений та-

ких лиц. Именно это, и ничто другое обознача-

ет термин <парламентское правительство>.

Сесиль Родс^ был частным лицом, завоевав-

шим целые страны, американские миллиарде-

ры - частные лица, которые властвуют над

странами при помощи класса профессиональ-

ных политиков. Немецкий же либерализм

в своем нравственном ничтожестве только отри-

цает государство, не имея способности оправ-

дать свое отрицание столь же энергичным ут-

верждением противного.

Глубокое значение может иметь в Германии

только социализм в том или ином понимании.

Либерализм - удел простаков. Он болтает

о том, чего не может дать. Мы так созданы, мы

не можем быть англичанами, а лишь карикату-

рами на англичан, и мы достаточно часто были

ими. Каждый за себя - это по-английски; все

за всех - это по-прусски. Либерализм же озна-

чает: государство само по себе и каждый сам по

себе. Это формула, по которой жить невозмож-

но. Разве только, отступая от нее, одно гово-

рить, а другое, хотя не желать и не делать,

но допускать.

В Германии есть ненавистные и обесславлен-

ные принципы, но презрение в Германии вызы-

вает только либерализм. На немецкой почве он

всегда представлял собой бесплодие, непонима-

56

ние того, что было своевременно и необходимо

и что через двадцать лет он превозносил до не-

бес, если не успевал уничтожить, неспособность

принимать участие в работе или отказаться от

нее, огульная и исключительно отрицательная

критика, не как выражение личной воли к ино-

му - как это было у социалистов времен Бебе-

ля - а просто как следствие немощи. Нежизне-

деятельный, деятельный лишь в области мыш-

ления, без внутреннего воспитания, без глубины

живого бытия, без малейшего понятия о напря-

женной активности и уверенности в своих целях

английского либерализма - этот либерализм

всегда лежал лишь камнем на нашем пути.

Со времени Наполеона он завоевал умы обра-

зованных людей Германии. Образованный ме-

щанин, филистер образования, непрактичный

ученый, абстрактное знание которого заслонило

собой для него мир, были всегда его самыми бла-

годарными защитниками. Моммзен^, который

в своей необъятной области проявлял чисто

прусскую энергию, который видел прусские

черты в Риме и восхищался ими, в парламенте

не пошел дальше бессмысленной оппозиции Би-

смарку. Пусть сравнят с ним английского иссле-

дователя истории Греции Грота, купца и либе-

рала. Наши писатели и профессора с плодовито-

стью полевых мышей наводнили Германию кни-

гами и системами, в которых английские ходя-

чие лозунги свободного государства, свободного

гражданина, свободной личности, суверенного

народа, всеобщей, свободной и постоянно про-

грессирующей человечности из английских

контор поднялись на немецкие высоты. Нужно

57

послушать, что говорил Бисмарк, которого Бру-

но Бауэр^ уже в 1880 году назвал социалистиче-

ским империалистом, об этих высоко развитых

людях, которые смешивают мир с прочитанны-

ми ими книгами. Бебель проявил свой неизмен-

но верный инстинкт, когда он однажды обру-

шился против <академиков> в своей партии. Он

чувствовал враждебный Пруссии инстинкт не-

мецких интеллигентов, который исподтишка

подрывал дисциплину в его государстве, и он

был прав: после его смерти <образованный> со-

циалист надломил силу партии, вступил в союз

с образованной либеральной буржуазией и вмес-

те с ней в придворном театре Веймара, где ве-

лись в профессорском духе ученые разговоры

о проблеме конституции, воспроизвел еще раз

идеологическую сцену, происшедшую в церкви

св. Павла. Англичанин же сумел бы действовать

с клочком исписанной бумаги в руках или без

него, безразлично.

XIII

В результате такой морали англичане, изолиро-

ванные на своем острове, достигли такой спло-

ченности во внутренних и внешних делах, как

ни один современный народ Западной Европы:

создалось влиятельное общество - ladies and

gentlemens* - связанное сильным чувством

общности, совершенно одинаковым образом

мыслей, чувствованиями и поведением. С 1750

* Дамы и господа (англ.).

58

года эта великолепная общественная выправка

стала образцом для современной цивилизации,

особенно во Франции. Возьмем хотя бы стиль

ампир, послуживший фоном этому жизненному

укладу, который подчинил в Лондоне своему хо-