Мораль XXI века - Соммэр Дарио Салам (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

Без комментариев.

Никто уже не сомневается, что ребенок станет существом, которое не принадлежит себе. Именно такую жизнь предлагают ему родители, которые также себе не принадлежат. По указанным причинам все, кто пока не хочет иметь детей, должны избегать зачатия, контролируя рождаемость наиболее удобным для себя способом, и принимать решение о рождении ребенка лишь после глубокого анализа собственного сознания и понимания большой ответственности за такое решение.

Мы должны быть не марионетками своей страсти, а сознательными архитекторами собственной судьбы. Если мы примем решение привести в этот мир ребенка, то должны полностью принять на себя ответственность, понимая, к чему приведет наш поступок. А это требует такой самодисциплины, какой обладают очень немногие.

Пятый вид агрессии заключается в лишении человека права распоряжаться своим телом. Оно становится собственностью государства, когда нам отказывают в эвтаназии при смертельных болезнях. В некоторых странах женщина не является хозяйкой своего тела, поскольку не имеет возможности прервать беременность, если зачатие произошло без ее желания в состоянии эротического безумия, причем такое безумие не считается смягчающим фактором, даже если произошло против ее воли, например в случае изнасилования.

Действительно плохо и непозволительно то, что женщины часто беременеют из-за неосторожности или безответственности.

Возвращаясь к вопросу об ограничении свободы человека, хочу заметить, что люди не распоряжаются своим телом. Примером может служить неизлечимо больной человек, не желающий больше жить. Каким бы жалким ни было его существование, он не может умереть, когда захочет.

Что же это за свобода, когда государство распоряжается телами своих граждан? Человек, имеющий веские основания для окончания жизни из-за состояния здоровья, должен располагать возможностью выбрать время и способ достойной смерти. Для этого необходимо, чтобы законодательством ему были предоставлены соответствующие условия.

Когда бюрократы отказывают в смерти неизлечимому больному, испытывающему нестерпимую боль и унижение, это можно назвать ужасной формой дискриминации. И делается это не из сострадания, а из-за бесчувственности, поскольку сами они не испытывают невыносимой боли и им легко провозглашать добровольную смерть нелегальной.

В наше время медицинская наука не может гарантировать достойную смерть. Общество не должно так жестоко наказывать тех, чья жизнь стала невыносимой. Противники эвтаназии не испытывали сильнейших болей при определенных болезнях и поэтому не способны оценить необходимость добровольного окончания подобных страданий.

Здесь мы встречаемся с тем же аргументом, который используют выступающие против абортов, а именно с правом на жизнь. Утверждается, что все люди должны иметь право на жизнь (но где истинная жизнь, здесь или там?), то есть государство принуждает жить и становится мучителем тех, кто страдает от неизлечимых болезней или является жертвой катастрофы, – государство обрекает их на жалкое, недостойное и приносящее невыносимую боль существование. Даже инквизиторы Средневековья, если бы испытали подобное страдание, несомненно, утвердили бы закон, позволяющий человеку самому решать, хочет ли он достойно умереть в определенное им самим время.

Если признается право на жизнь, то почему не признается право на смерть?

Обрекать других на боль – это зверство, а не цивилизованный акт. Это можно объяснить лишь тем, что люди не испытали такую боль на себе. Они не позволяют больному умереть. Так же, как ребенка не спрашивают, хочет ли он прийти в эту жизнь, неизлечимых больных обрекают на телесные страдания, словно это даст им больше заслуг перед Богом.

Считается, что плод необходимо заставить жить независимо от того, хочет он этого или нет. Неважно, что родители больные, извращенные, плохие или незавершенные, дети должны их терпеть. Ребенка принуждают жить, даже если он рождается во время войны или катастрофы, если у него есть наследственные болезни, он слабоумен, с синдромом Дауна, нездоров или увечен. Пусть он выносит пытку собственного убожества или умрет с голода, пусть его убьют после рождения, но ни в коем случае не во время аборта. Его заставляют жить в отчужденном и больном мире, принуждая принимать нормы, которые в действительности являются патологией. Его психологически порабощают средства массовой информации, контролирующие его разум, его включают в мировую толпу послушных потребителей, извращают, ослепляют и оглушают, загрязняют и делают все необходимое для того, чтобы он добровольно или вынужденно принял нормы, которые больное общество считает правильными.

Сколько людей сожалеют, что живут, и мечтают вернуться обратно к моменту зачатия и не рождаться для этой земной жизни. Несомненно, многие были бы благодарны своим родителям, если бы те их вообще не родили. Я уверен, что для умственно отсталого ребенка, с синдромом Дауна, калеки или паралитика жизнь является большой пыткой.

Наиболее вероятно, что большинство из сорока миллионов гражданских и военных, погибших во Второй мировой войне, предпочли бы не родиться и не подвергаться ужасным страданиям, выпавшим на их долю.

Парадокс в том, что «разрешается» смерть на войне, от голода, от отравления загрязненной окружающей средой, от стресса или токсинов в некоторых продуктах питания. Человеческий закон также допускает разрушение разума и души посредством агрессивной рекламы, средств массовой информации и системы образования.

Так, люди физически и психологически умирают из-за передозировки наркотиков, из-за опасных компонентов в продуктах, продаваемых в супермаркетах, из-за мусора политических демагогий и информационного перенасыщения. Каждый день убивают надежды и ожидания бесчисленного количества людей, рождаются тысячи детей, которые потом погибнут от голода, старики умирают в одиночестве.

Из-за этической подоплеки тема аборта производит сильное впечатление, а некоторые лицемерно используют её как дымовую завесу, чтобы утаить другие косвенные формы лишения людей жизни, более скрытые, медленные и хитроумные, направленные на детей, взрослых и целые страны.

Почему с тем же рвением не защищают семьи, которые медленно умирают из-за нехватки продуктов питания, недостатка квалифицированной медицинской помощи и скрытого порабощения путем определенных налогов и финансовых долгов? Почему никто не осуждает, когда стариков бросают на произвол судьбы, загрязняют продукты питания и воздух, наносят непоправимый ущерб приемом наркотиков?

Почему не пытаются уменьшить бюрократический аппарат и за счет этого улучшить систему образования для самых бедных, направить силы на предотвращение абортов, снижение преступности и наркозависимости?

Невозможно описать все изощренные способы, посредством которых в рамках закона покушаются на человеческую жизнь. Каждый сам может это увидеть. Незаметно для себя человек стал обожествлять плод и пренебрегать взрослыми людьми. Считается, что плод имеет больше прав, чем мать, которая должна всем жертвовать ради него, и не принимается во внимание, что мать одна, а детей много.

Люди уверены, что защита детей объясняется естественной материнской любовью, но в действительности это продиктовано «моральным воспитанием», которое длилось сотни лет и было выгодно государству.

До 1760 года к детям относились совсем иначе, чем сейчас. Их считали скорее помехой. А для Блаженного Августина новорожденный ребенок – символ зла, несовершенное существо, носитель первородного греха, чья природа настолько извращена, что работа по его исправлению очень тяжела. В педагогике такой образ мышления преобладал до конца XVII века.

Элизабет Бадинтер [22] в книге «Существует ли материнская любовь?» утверждает: