Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне - Уткин Анатолий Иванович (книги онлайн TXT) 📗
Соперники в интервенции
Вашингтон довольно быстро заполнил свою дальневосточную квоту — 7,5 тысяч солдат. Англичане, французы и итальянцы выставили меньше позволенного, но японцы в сравнительно короткое время в десять раз превзошли свою квоту: они явно вознамерились укрепиться в Сибири. Каждый город и более или менее приметный поселок к востоку от Байкала оказался под контролем японских войск. В.гавани Владивостока стоял японский флот. Военные корабли японцев двинулись по рекам Дальнего Востока и Сибири.
В Вашингтоне стали задумываться над будущим сибирской части Евразии. 2 ноября 1918 г. государственный секретарь Лансинг заявил виконту Исии, что Япония зашла слишком далеко и что американское правительство желает соблюдения соглашения о квотах. 15 сентября 1919 г. военный министр Бейкер сообщил военному комитету палаты представителей, что в Сибири находится 8477 американцев, 1429 англичан, 1400 итальянцев, 1076 французов и 60 тысяч японцев {740}.
Со своей стороны, англичане не желали быть под крылом у американского орла. В начале августа 1918 г. британские агенты начали осуществлять материальную помощь прозападным социалистам, захватившим власть в Архангельске. Английский экспедиционный корпус генерала Ф. Пула начал свои действия на русской земле с приказа снять все красные флаги. Британский генерал грубо начал восстанавливать «ансьен режим». Пул начал движение на Вологду, но ощутил русские масштабы — 600 километров до ближайшего с Архангельском (по размерам) города. Стратегически англичане руководствовались грандиозной идеей — сомкнуться в районе Северного Урала с чехословаками и обеспечить контроль над двумя единственными незамерзающими портами России, расположенными на разных краях Земли — Мурманском и Владивостоком. В качестве ближайшей цели Пул наметил овладение железнодорожной линией Архангельск-Вятка, в конце которой он надеялся увидеть долгожданных чехов.
Посол Френсис сразу же отметил слабые стороны подготовки британских солдат и дефекты стратегии их командиров. «Британские солдаты долгое время были колонизаторами, и они не знают, как относиться с уважением „к чувствам социалистов“ {741} . У Френсиса не было сомнений, что на данном этапе следует поддерживать весь спектр противостоящих Ленину сил. Не следовало терять чувства перспективы. Россия слаба, но, объединившись под лозунгом социальной революции, она может быстро умножить свои силы и при определенном повороте событий стать главной угрозой Западу. „Руководящим импульсом большевиков является классовая ненависть, и они с презрением смотрят на святость семьи, равно как на неприкасаемость личности и ее собственности. Успех большевиков в России представляет собой угрозу всем упорядочение созданным правительствам, не исключая наше, угрозу самим основаниям общественного устройства“.
Пока Вильсон в Вашингтоне и Френсис в Вологде думали об оптимальном пути развития России, уравновешенные бритты выделили для себя «северный треугольник» между Архангельском, Вологдой и Вяткой и определили его в качестве сферы своего влияния в России. Стратегическая ценность этого треугольника была очевидна. Архангельск открывал доступ морской торговле; Воловда занимала стратегически важное положение на полпути к Петрограду и Москве; Вятка являлась превосходным плацдармом для выхода к индустриальному Уралу и Великой транссибирской магистрали.
Президент Вильсон во внутреннем кругу обвинял англичан в обращении к примитивной силовой политике. Его возмутило предложение англичан ввести в своем треугольнике собственную валюту. Стоило президенту ответить положительно, и политика раздела России на сферы влияния стала бы базовым принципом — она опрокинула бы все прочие подходы. Вильсон отказался даже обсуждать это предложение. «Поздно. Американцы могли не одобрять действий англичан, но воспрепятствовать им уже не могли. В Лондоне уже печатали рубли, которыми британские солдаты стали расплачиваться с местным населением». (Блестящие имитаторы — японцы — немедленно начали печатать иены для своей оккупационной зоны.)
Посол Френсис оценил британские планы следующим образом: «Поведение британских военных и гражданских представителей в Архангельске и Мурманске указывает на желание закрепить за собой исключительные привилегии в этих портах. Каждый их шаг говорит о желании получить твердый плацдарм» {742} . Они стремятся действовать быстро и обойти нерасторопных союзников Американские представители разного уровня докладывали послу, что «англичане спешат заключить с русскими соглашения исключительного характера, дающие им преимущества». Хватка профессиональных колонизаторов рождала у союзников чувство протеста. Даже связанные с англичанами общей военной судьбой французские офицеры говорили, что не желают сражаться за британские интересы в России.
Президент Вильсон жестко дрался за свои идеи. Полгода назад существовала опасность, что Восточная Европа и Россия станут зоной германского доминирования — это сделало бы Берлин непобедимым и, потенциально, столицей мира. Но Западный фронт выдержал мартовское и июньское наступления Людендорфа. Теперь американским планам препятствовало то, что в случае победы над Центральными Державами европейский Запад становился хозяином Восточной Европы. На мирной конференции англо-французы скажут Америке спасибо, отдадут Японии Восточную Сибирь и установят свой мир, в котором Америка будет отброшена в Западное полушарие. Не для этого ввел Вильсон американцев в мировую войну; он приложил усилия, чтобы воспрепятствовать Британии и Франции реализовать планы гегемонии в Евразии. Если итогом мирового конфликта будет вытеснение из силового центра мира Америки, пусть русские выбирают большевизм и, объединенные, вытесняют со своей земли тех, кто уже приступил к переделу зон влияния. Военный министр Бейкер рассуждал в унисон: «Если русским нравится большевизм — не наше дело убеждать всех, что только десять процентов русского населения являются большевиками, что в свете этого мы должны помочь остальным девяноста процентам» {743}.
Тем временем американские войска, закрепившись во Владивостоке, начали прибывать и в Архангельск. 5 сентября 1918 г. американский посол Френсис устроил смотр высадившихся американских батальонов. Стараясь найти более здравую и эффективную линию поведения, американское руководство в сентябре 1918 г. встало перед вопросом: нужно ли санкционировать публикацию переписки между генеральным штабом Германии и большевиками, известную в историографии как «документы Сиссона». Помощники давали Вильсону противоречивые советы. Лансинг утверждал, что с помощью этих материалов следует доказать, что Ленин и Троцкий — платные агенты немцев. Главный советник президента — полковник Хауз — на этом этапе (сентябрь 1918 г.) не одобрял публикации сомнительных документов. Вильсон (уже после публикации «документов Сиссона») в частной беседе согласился с Хаузом; он сожалел, что публикация указанных материалов явилась фактическим объявлением войны Советскому правительству {744} . Но Хауз постарался облегчить совесть президента: России так или иначе придется быть разделенной. Очень важен дальнейший ход рассуждений Хауза: остальной мир будет жить более спокойно, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна — Сибирь, а остальные — поделенная европейская часть страны (запись полковника Хауза в дневнике от 19 сентября 1918 г.).
Для Вильсона дело было, собственно, уже не в России. Осевой идеей его мировой политики было создание мирового сообщества государств — Лиги Наций как альтернативы сепаратным группированиям. Только в свободном от тарифных барьеров либеральном мире огромная мощь Америки (в то время на нее приходилось едва ли не сорок процентов мирового промышленного производства) могла обеспечить ей безусловное лидерство. Если же устроить из Евразии новую Африку и поделить ее между всеми желающими, эта модель поведения немедленно будет перенесена в Лигу Наций. Стоило ли менять возможность возглавить мировое сообщество на жалкий территориальный дележ, совместно с японцами и англичанами, пустынные территорий в забытые богом концах Земли?
