День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Матрос Эдуард Даффи из радиорубки «Шабрика» наблюдал, как его эсминец «неторопливо и без особого желания обменивался снарядами с немецкой береговой батареей». У него при себе имелись две пачки сигарет и фунтовая коробка лимонных леденцов. За три часа созерцания артиллерийской дуэли Даффи уничтожил и то, и другое и вдобавок выпил с дюжину чашек кофе. (Прошло много лет, прежде чем моряк вновь попробовал лимонные леденцы. «Каждый раз, когда я их ем, – говорит ветеран, – на меня наплывают нескончаемые воспоминания о войне».)
Из радиорубки Даффи слышал, как вокруг корабля рвутся снаряды: «Мы располагались под главной палубой, на уровне моря, и взрывные волны гулко отражались в стальном корпусе эсминца».
Ветеран рассказывает: «Конечно, мне было страшновато. Я натянул на свое тощее тело спасательный жилет и ждал, что вот-вот снаряд пробьет обшивку. Я непрестанно взывал к святой Деве Марии. Потом мне надоело молиться, и я стал думать о том, что же происходит с нашим кораблем».
«Шабрик» приблизился к берегу и начал вести огонь прямой наводкой. Даффи, «наблюдая» через наушники за ходом сражения, «видел», как корректировщики направляли стрельбу корабельных артиллерийских постов: «Однажды дальномерщик засек на гребне скалы немецкого офицера. Он прогуливался на вершине и, похоже, давал указания своим орудийным расчетам. Мы нацелили на него нашу главную батарею и послали ему «четырехпушечный салют». Прямое попадание, и нам сразу стало легче. Мы уничтожили хотя бы одного из этих мерзавцев».
То, что эсминец позволил себе выдать по одному человеку целый залп, говорит о блестящем обеспечении десантников боеприпасами в день «Д». «Шабрик» выпустил 440 снарядов, «Маккук» – 975, «Кармик» – 1127, «Саттерли» – 638, другие эсминцы – от 500 до 1000 пятидюймовых снарядов. Предполагалось сберечь половину боеприпасов для отражения возможных надводных или подводных атак, но в большинстве случаев эсминцы возвратились в Англию с минимальным запасом снарядов или вообще без них.
«Фрэнкфорд» занял огневую позицию в мелководье в 800 м от берега. Артиллерист Килер вспоминает: «Мы заметили танк, застрявший в прибое с разбитой гусеницей, но стрелявший по кому-то на ближайшей высотке. Мы сразу же послали в том же направлении залп из пятидюймовок. Танкист высунулся из люка, махнул нам рукой, скрылся и начал бить по другой цели. В течение следующих пяти минут он служил нам корректировщиком огня. Наша дальномерная оптика точно фиксировала попадания».
В это же время произошел, возможно, единственный случай сдачи в плен немецких пехотинцев экипажу корабля. Капитан «Маккука» «Ребел» Рейми, как и другие командиры эсминцев, обстреливал скалы. Неожиданно на склоне появилась группа немецких солдат с белым флагом. Они флажками и световыми вспышками хотели что-то сообщить на борт эсминца. Почти час сигнальщик Рейми пытался разобрать их передачу, подавая знаки на ломаном немецком языке. С берега отвечали на таком же скверном английском.
Рейми устал от бестолковщины и приказал своему флажковому оповестить немцев, что он возобновляет огонь. Немедленно поступил более или менее ясный ответ: «Циз файер!» («Не стреляйте!») Сигнальщик Рейми передал, чтобы немцы спустились со скалы. Они это поняли, цепочкой сошли на берег и, подняв руки вверх, сдались «джи-айз» на пляжах.
Адмирал Морисон совершенно правильно указывает в своей книге «Вторжение во Францию и Германию»: «Только корабельные орудия эсминцев оказывали реальную огневую поддержку наступавшим войскам в день «Д». Крейсеры и линкоры не могли подойти близко к берегу и обстреливали оборонительные укрепления противника в восточных и западных секторах «Омахи», координаты которых были известны еще до высадки. Делали они это весьма успешно, но войска на взморье не видели и никак не ощущали на себе результаты дальнего артобстрела. В то же время героические и связанные с немалым риском действия эсминцев буквально наэлектризовывали десантников.
Капрала Роберта Миллера в день «Д» тяжело ранило в позвоночник. Это случилось на берегу. Ветеран вспоминает, что до ранения он находился на борту ДСТ и видел, как «дымящийся эсминец, словно потеряв управление, на полном ходу несся к прибою»: «Боже мой, подумал я, он же сейчас налетит на мель и застынет под градом немецких снарядов. И вдруг корабль резко повернул влево и пошел параллельно к прибою, стреляя из всех орудий по скалам. За ним на склонах взметались столбы огня, пыли, камней, грязи».
Матрос Жигер, зарывшись в окопе на пляже, наблюдал, как «эсминец чуть ли не вплотную приблизился к берегу и палил по ДОСам прямо надо мной»: «Было не очень приятно слышать, как над твоей головой свистят снаряды». О'Нилл, также находившийся на взморье, рассказывает: «Эсминцы прямой наводкой били по ДОСам, и ты мог физически ощущать, как над тобой проносятся пятидюймовые снаряды и ударяются в толстые бетонные стены. Они отскакивали вверх от покатых стен ДОСов. Но морякам удалось несколько раз попасть прямо в бойницы, и немцы вскоре замолчали».
У коменданта высадки десанта лейтенанта Джо Смита сохранились примерно такие же воспоминания: «Эсминцы стреляли по скалам, почти что наваливаясь на берег. На твоих глазах взлетали в воздух орудия, траншейные сооружения, тела убитых солдат. Корабельные пушки били чуть ниже гребня горы, туда, где немцы и окопались. Я уверен, что высадка в целом удалась именно благодаря той небольшой эскадре эсминцев, которая действовала 6 июня». Выражая мнение всех десантников, Смит сказал в интервью: «С того дня я особенно дружу с эсминцами».
Через 45 лет Джеймс Найт, армейский сапер, высадившийся в 6.30 с отрядом подрывников в секторе «Фокс-Ред», написал письмо экипажу «Фрэнкфорда». Оно было опубликовано в журнале «Труды военно-морского института США». В нем сообщалось следующее. Найта, как и других десантников, заставил залечь у дюн фронтальный огонь немецкой артиллерии, пулеметов и минометов. Около 10.00–10.30 со стороны моря появился силуэт эсминца. «Корабль надвигался прямо на нас, – рассказывает бывший сапер. – Он не дымил, как при пожаре, и не кренился. Но у меня возникло ощущение, что судно подорвалось на мине или торпеде и поэтому стремилось к берегу».
