День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Большую роль в спасении раненых сыграли экипажи десантных судов. Сержант Стэнли Борковский из 5-й инженерной специальной бригады на ДАКВ перевозил разное оборудование с «Либерти». Обратными рейсами он забирал раненых и доставлял их в корабельный госпиталь, который стоял на якоре в двух милях от берега. «Я не могу говорить о том, что мне довелось увидеть, – сказал он с дрожью в голосе в интервью. – Я был рад им помочь и до сих пор молюсь за них».
ДСП, на котором находился корреспондент «Нью-Йоркеpa» А. Дж. Либлинг, подобрал несколько раненых солдат на «Омахе», чтобы переправить их в судовой госпиталь. Трех из них пришлось поднимать в проволочных корзинах, «вертикально, как индейских детей».
«Пара негров на верхней палубе сбросили нам канат, к которому наши ребята привязывали корзины, – написал Либлинг в своем репортаже 8 июля 1944 г. – Потом негры дергали за канат, и человек взмывал вверх, как на небеса.
Матрос береговой охраны ухватился за одну корзину, чтобы она не раскачивалась. На него вылилось больше литра крови. Она окрасила его шлем, лицо и обрызгала синюю униформу. Когда на борт подняли последнюю корзину, через перила перегнулся офицер и закричал: «Медик говорит, что двое из этих трех человек мертвые. Он требует, чтобы вы забрали их обратно и захоронили на берегу». Стоявший рядом с ним матрос ответил:
– Пусть этот сукин сын сам и возвращается на берег.
Шкипер ДСТ, конечно же, отказался исполнять это идиотское распоряжение.
Матросу Феррису Верку с десантно-танкового корабля ДКТ 285, служившего судовым госпиталем, было всего 16 лет. «Физическая и психологическая нагрузка врачей поражала, – вспоминает ветеран. – Они ни на минуту не отходили от раненых. Ампутировали ноги, руки, извлекали шрапнель, зашивали раны, успокаивали измученных болью десантников, многие из которых буквально теряли рассудок». Для 16-летнего Верка (и не только для него) видеть тяжелейшие ранения было чудовищным испытанием. Он рассказывает, как доктор Слаттери попросил его спуститься в мастерскую судового слесаря и принести полдюжины железных угольников длиной 60 см. Когда Верк вернулся, врач сказал ему, чтобы он привязал к металлическим отрезкам только что ампутированные ноги и руки и выбросил их за борт. Потом, когда матрос сообщил слесарю, зачем понадобились угольники, тот «расстроился, потому что дал мне очень хороший металл»: «Если бы он знал, для чего нужны железные обрезки, то набрал бы для меня всяких отходов, которых полно в мастерской».
Душераздирающие сцены возникали постоянно. Помощник аптекаря Фрэнк Федвик на палубе ДКТ делал инъекцию морфина одному раненому «джи-ай». «Он лежал на носилках, – вспоминает Федвик. – Неожиданно солдат поднялся и издал страшный вопль. Он увидел, что у него нет правой нога. Я повалил его на спину, и солдат простонал:
– Моя нога… Как я буду жить? Я же фермер».
Война творит с людьми необычайные вещи. Человек, который еще недавно жаждал убить другого человека, может в одно мгновение превратиться в его спасителя. Солдаты при виде раненого (даже врага) становятся ангелами милосердия. Убийство и спасение зачастую существуют рядом.
Командир «Гардинга» Палмер шел вдоль берега и методично обрабатывал скалы из всех орудий. Лейтенант Джентри характеризует его как человека «с кипучей энергией и крепкими нервами». Медиком на эсминце был доктор Маккензи. В 10.24 он обратился к капитану с настойчивой просьбой приостановить огонь на время, достаточное для того, чтобы спустить шлюпку, подойти к прибою и оказать помощь раненым на боте Хиггинса. После этого Маккензи на той же шлюпке под пулеметным и автоматным обстрелом пробрался к ДАКВ, где также было много раненых десантников. Затем он вернулся на «Гардинг».
На борту корабля его ждали. У младшего лейтенанта Роберта Рица был острый аппендицит. Только срочное хирургическое вмешательство могло спасти его жизнь. Маккензи вновь попросил Палмера прекратить огонь для того, чтобы провести операцию. Капитан с неохотой, но согласился. Через полчаса Палмер послал лейтенанта Джентри в офицерскую кают-компанию, из которой сделали временную операционную, выяснить, почему так долго возится хирург.
Маккензи объяснил Джентри, что Рицу «дали наркоза на двух человек, но он все еще никак не может успокоиться». Доктору помогали держать Рида младший лейтенант Уильям Картер и еще трое офицеров. (Картер потом говорил, что Маккензи в течение нескольких месяцев обещал сделать его своим ассистентом, и это была его первая настоящая серьезная операция.) Верхний свет погас. Картер одной рукой держал фонарь, а другой – Рица. Минут через 45 наркоз наконец начал действовать. За это время капитан со своего мостика, как говорит Джентри, «каждые пять минут посылал кого-нибудь в кают-компанию проверить, как там идут дела». Часа через полтора операция успешно завершилась. Капитан Палмер произнес «слава Богу» и приказал всем артиллерийским расчетам возобновить огонь.
Не убивали и не разрушали не только медики. Армейская служба связи и береговая охрана направили с десантом фотографов. Они были «вооружены» лишь камерами и черно-белыми пленками. Корреспонденты высаживались с первыми эшелонами [71] .
Пожалуй, самым храбрым и наиболее прославленным стал Роберт Капа из журнала «Лайф», который сошел на «Омаху» с ротой «Е» во втором эшелоне. И конечно же, не в своем секторе, а в «Изи-Ред». Он задержался на рампе, чтобы сделать снимок: «Рулевой воспринял это по-своему и, чтобы помочь мне соскочить с трапа, дал мне пинок под зад». Капа укрылся возле минного заграждения и отснял целую пленку. Потом он пробрался по пояс в воде к горевшему танку. Ему хотелось бежать дальше, к дамбе, но, как фотограф написал позднее в своих мемуарах, он не смог «найти для себя «дырку» между снарядами и пулями, которые стеной преградили последние 25 ярдов». Капа остался за танком и повторял про себя фразу, запомнившуюся с гражданской войны в Испании: «Эс уна коса муй сериа» («Плохи дела»).
Капа наконец добежал до набережной и свалился на землю: «Я оказался носом к носу с лейтенантом, с которым еще вчера вечером играл в покер. Он спросил, могу ли я представить себе то, что сейчас мелькает перед его глазами. Я ответил, что нет, и вообще вряд ли лейтенант видит то, что происходит над нашими головами.
